Богомил, смутясь, не поторопился с ответом. За него ответил Букал:
- Я хоть и не далеко гляжу, близкое твоё предреку…
Улита резво устремила на него любопытный взор.
- Почивать ты скоро пойдёшь, - возвестил Букал. - Я на повети медвежью шкуру постлал. Дышится там легко, сено молодое, душистое… Пусть приснятся тебе батюшка, боярин Степан, да братец Яким. Небось сбились с ног, свою ненагляду ищучи.
Все встали из-за стола. Улита поискала глазами икону и не нашла. Привычно перекрестилась в пустой красный угол.
Выйдя на зады избы, где была лестница на поветь, гостья внезапно остановила взгляд на лесной опушке.
- Кто это там?
В подберезье чернел саженный кузнец, казавшийся ещё выше оттого, что стоял на широком пне. Правой рукой он поднимал молот, в левой держал железную полосу. Перед ним была чёрная наковальня с обгоревшими костями.
- Это наш бог Сварог, - смущённо пояснил Род, - Покровитель ремесла…
- А почему кости на наковальне? - испуганно недоумевала Улита.
- Это каменный жертвенник. Букал на рассвете ягнёнка на нём заклал, чтобы я вернулся подобру-поздорову.
Улита - чего уж он никак не мог ожидать - заплакала.
- Опять ты рюмишь! - расстроился Род.
- Как же мне не рюмить? - всхлипывала она. - Я попала в вертеп язычников!
Он помог девушке взобраться по лестнице на поветь.
- Не уходи, - попросила Улита. - Я побоюсь заснуть близко от чёрного кузнеца.
Пришлось присесть рядом. Она крепко держала его руку, уже прикрыв глаза. Златовласая овечка на бурой медвежьей шкуре…
- Ты должен креститься, - сонно вымолвила Улита. - Иначе какой меж нами посяг? Не сможешь стать моим мужем…
Когда она глубоко заснула, Род осторожно спустился с повети. Старики сидели за столом. Он развернул Улитин лепест с волшебным зельем.
- Вот… в самую планощь оба разом нашли…
Букал мудрым глазом определил:
- Разрыв-трава!
Богомил восторженно восклицал:
- Она!.. Она!..
- Скажи, всем ли приносит счастье разрыв-трава? - задумавшись, обратился к нему Букал.
- Цего не знаю, того не знаю, - отнекнулся Соловей.
- Будем оба просить Сварога, чтобы ей и ему помог, - сказал один старый волхв другому.
Юноша залез на полати и крепко заснул…
Низкое солнце окрасило багрянцем оконный пузырь, когда Род проснулся. Тихий разговор внизу у стола слышался на полатях явственно.
- Цто теперь станешь делать? - спрашивал Богомил.
- Поменяю своё обиталище, - ответил Букал, - Расчищу новцо за Куньим мхом, все туда перенесу. Мужики из Олешья помогут. Улита, как пить дать, отцу расскажет о нас. Сама кметей[26] не приведёт. Да они без неё начнут рыскать, не возрадуешься. Суздальский князь больно крут к нашей вере. Боярин ему потрафит. Хотя не терпит Кучка варяжскую кровь пришлого Мономашича, не желает быть его подданцем, а и пращурову веру не жалует. Ишь Кучковна какая истая христианка!
- Меняются времена! - вздохнул Соловей, - Предок его Вятко, как и древний вождь вятицей Ходота, верен был нашим исконным богам. А потомок Стефан Иваныц - поди ж ты! - гонит нас, аки лев. А ведь и он, и его Улита, как и ты с Родиславом, - вятици!
- Родислав не вятич, - вставил Букал.
- Ах, прости, из памяти вон, - спохватился Богомил, - Родинька не твой, он мой земляцёк. Хо-хо-хо…
Юноша вздрогнул и не поверил ушам. Вот так поворот разговора! Всегда считал себя как сын Букала природным вятичем, и вот поди ж ты! Решив, что неправильно понял сказанное и при случае разъяснит недоразумение, Род спустился с полатей.
Букал посмотрел на него сочувственно. Соловей тяжело вздохнул.
- Молили мы бога Сварога, чтобы беда, которую ты нашёл и принёс, покинула тебя, - мрачно сказал Букал, - Сварог наши мольбы отверг. Жертвенные кости сказали, что беда хотя и уйдёт, да не минет. Ты сам устремишься к ней на терзанья и муки. И умрёшь страшной, позорной смертью.
Род невозмутимо выслушал это чёрное пророчество. В хижине воцарилась вязкая тишина.
- Что мне вам сказать, и тебе, отец, и тебе, учитель? - наконец поднял голову юноша. - В таких случаях народ говорит одно: чему быть, того не миновать.
- Помозибо на добром слове, - поблагодарила она стариков по-христиански. Хотя им ближе было не современное «помози, Бог» («помозибо») или «спаси Бог» («спасибо»), а древнее «благодарствую».
Девушка задержалась глазами на мрачном Роде.
- Ты плохо спал…
- Круцина его гнетёт, - пояснил Соловей. - Завтра расставаться со своей ладой…
Улита, сразу закаменев лицом, подозрительно оглядела стариков и с вызовом обратилась к юноше:
- Как тебе это любится? Совет старейшин все за нас решил!
Букал поднялся из-за стола, отечески улыбаясь, подошёл к гостье.
- Волга тычет наполдни, Двина - на полунощье. Каждый идёт своею дорогой, милая. Завтра Богомил Соловей едет через Красные села в Новгород. У него с тобою попутье.
Улита выскочила из избы и побежала к болоту. Богомил с несвойственной его возрасту прытью заторопился следом.
- Отчаянная!- покачал головой Букал. - Да… толку-то!
- Почему ты сказал Соловью, будто я не вятич? - не выдержал Род.
- Ты не вятич, - повторил Букал, - Вот гостью проводим, все тебе открою. Пришла пора. Потерпи. Не тот час. Трудный долгий разговор.
Богомил привёл притихшую Улиту. Род вышел к ним. С болота потянуло вечерней сыростью. Старик юркнул в Букалову келью к теплу. Девушка опустилась на бревно у пустого кострища. Род присел рядом.
- Завтра вернусь домой, - сообщила она. - По батюшке стосковалась да и по братцу тоже.
- Как Соловей уговорил тебя? - полюбопытствовал Род.
- Он и не уговаривал, - поникла Улита, словно укрощённый огонь. - Он только погладил по голове. Просто я затосковала по дому. Вдруг как-то сразу… - Она задумалась.
- Так ведь дома мачеха! - вырвалось у юноши. И тут же он внутренне казнил себя за эти слова. Сколько сил приложили мудрые волхвы, дабы образумить беглянку, а он… как предатель! И в то же время представил: завтра лесная найдёна исчезнет из его жизни, перестанут наполнять его волненьем и трепетом исходящие от неё токи. Из себялюбия задал он бередящий вопрос. Она же отозвалась спокойно:
- Знаешь, что мне новгородский волхв на обратном пути предрёк? Он, оказывается, сегодня гадал на камнях. Узнал, что через три года я избавлюсь от мачехи. Только прибавил: очень тяжким будет для меня избавление. Лучше б не избавляться. Ну да я все беды перетерплю, лишь бы не было в нашей семье этой злицы.
Солнце удалилось в белую Заболотную хмарь и тлело в ней угольком в пепле.
- Завтра ждите неведрия[27], - сказал Букал, глядя на закат.
Они с Соловьём вышли из кельи и стояли рядком, такие внешне не схожие, - низкий с высоким, косматый с плешивым… А внутренне - как из одного воска отлитые в одной форме.
- Улита Стефановна! Родислав! - позвал Соловей. - Пожалуйте-ка сюда!
В избе на чистом столе темнела в развёрнутом Улитином лепесте разрыв-трава.
- Волшебное зелье ждёт вашего извола[28], - загадочно вымолвил Богомил. - Что загадаете найти? Серебро, дорогие каменья, рыбий зуб? Любой клад откроется. Надобно лишь задумать и заговорённое зелье выпить.
Счастливцы долго молчали. Волхвы пытливо поглядывали на них.
- Богатства не ищу, - твёрдо сказал Род. - Клад может скрываться и в земле, и здесь, - он постучал себя по лбу. - Пусть клад мне здесь и откроется.
- И тут? - подсказал Букал, приложив руку к сердцу. - Тут прячется не только любовь - иные сокровища, что пропадают втуне у многих смертных.
Род порывисто обнял самого близкого себе человека.
- Ты прав, отец.
- А цто нам доць боярская скажет? - прищурился Богомил.
Улита, видимо, ощущала себя участницей весёлого представления. В ночь под Ивана Купала в глухом лесу сказка, ставшая явью, взволновала её. Здесь же, в обычной курной избе за дощатым столом, где только что ели посконную кашу, велеречивые рассуждения о волшебной силе вялого пучка травы, лежащего на её лепесте, были просто смешны. Игра занимала девушку. Ишь как умно высказался Род! Ей хотелось не уступить. В гордо вскинутой головке, оттянутой тяжёлой косой, работали мысли, упражнённые киевским ученичеством.
- Родислав сказал верно, - повела она речь, как на уроке риторики, - клады могут скрывать не только земля, но и разум, и сердце. А я ещё прибавлю: судьба! Пусть судьба мне откроет клад. Хочу стать… - Она задумалась, как похлеще завершить игру. - Хочу стать великой княгиней!
В келье воцарилось безмолвие.
- Надобно развести огонь, - нарушил его Букал.
