Идут солдаты, дорогой думают:
"Эх бы чуть-чуть пораньше!"
"Как не к месту посыльный прибыл!"
"Не ждать бы нам офицеров - самим идти!"
Вторым в колонне шёл взвод декабриста поручика Андрея Розена. Любят солдаты Андрея Розена. Любит Розен своих солдат.
Вышли солдаты на берег Невы. Свернули на Исаакиевский мост. Вот и видны впереди восставшие.
На середине моста финляндцев остановили. Прозвучала команда:
– Патроны в ружья!
Зарядили солдаты ружья. "Неужто будем в своих стрелять?!"
– Вперёд! - прокричал генерал. Он и был от царя посыльным.
Перекрестились солдаты, сделали шаг вперёд.
И вдруг:
– Стой!
Это скомандовал Розен.
Остановились солдаты.
– Вперёд! - повторил генерал.
– Стой! - снова скомандовал Розен.
Не тронулись с места солдаты. Не тронулся взвод, а за ним и другие. Стоят на мосту финляндцы.
Забегали верные царю офицеры, понукают они солдат:
– Вперёд, вперёд! Что вы, оглохли? Команды не слышали?
– Слышали, как же, глухих тут нет. "Стой" же была команда.
– Не "стой", а "вперёд", - надрываются офицеры.
– "Вперёд" мы не слышали, слышали "стой"!
– Так "стой" же кричал поручик. Генерал вам сказал: "Вперёд!"
– Не знаем, не знаем, - твердят солдаты. - Мы нашего взводного только и слышали.
Так и остались стоять на мосту финляндцы. Загородили они движение. Не могут другие войска пройти.
Хотел Розен прорваться на Сенатскую площадь. Но заслонили проходы войска царя. Не пробиться сквозь них финляндцам.
Хотел повернуть назад. Но и тут уже стали царские силы. Попал в окружение взвод.
Стоят на мосту солдаты:
– Эх бы чуть-чуть пораньше!
– Как не к месту посыльный прибыл!
– Не ждать бы нам офицеров - самим идти.
И Розен о том же думает: "Взялся за меч - на пальцах считай минуты".
Казармы лейб-гренадерского полка находились по ту сторону Невы. Поручик Сутгоф повёл свою роту на Сенатскую площадь кратчайшей дорогой, прямо по льду Невы. Гренадеры во главе с поручиком Пановым шли через Дворцовую площадь. Торопились солдаты. Идут то шагом, то вдруг - бегом.
Тут на Дворцовой площади и повстречали лейб-гренадеры царя Николая I. Приехал сюда на минуту царь.
Когда император увидел бегущих солдат, вначале подумал: свои, надёжные. Даже крикнул:
– Остановитесь! Куда вы? Я тут!
Задержались на миг гренадеры. Узнали они царя.
И Николай I опознал солдат. Ему уже доложили, что взбунтовался лейб-гренадерский полк.
Замерло сердце у царя-императора. Гренадеров семь или восемь сотен. В охране царя пятьдесят человек, не более.
Взглянул Николай I на солдатские лица. Лица как лица: юные, старые, в морщинах, безусые, суровые, нежные, красивые лица и так себе, - много кругом солдат. Однако со страху царю Николаю солдаты кажутся все на одно лицо. И конечно, лица у всех ужасные. Что ни солдат, то разбойный вид.
"Дёрнул господь окликнуть, - сам на себя обозлился царь. - Эка какие рожи. Что им штыком прикончить".
Бывает так, что в испуге вдруг человек находчив. Нашёлся и Николай I.
– Вам на Сенатскую?
– Так точно.
– Раздайся! - подал охране команду царь.
Расступилась охрана царская. Побежали лейб-гренадеры дальше.
– Пронесло, - прошептал Николай I.
Когда потом в дворце вспоминали об этом случае, все говорили:
– Какой благородный у нас государь. Сам разрешил мятежному сброду идти на площадь.
Флигель-адъютант Дурново и тут больше других старался:
– Золотое сердце у государя. Добрейшей души человек наш государь.
Кивал головой Николай I. Видать по всему - соглашался.
Когда верные царю войска окружили восставших, не стал Николай I тратить напрасно время. Дал он команду конным идти в атаку.
Полковник Вельо хвастал царю:
– Да я их, ваше величество, вот этой самой рукой, - поднял он руку, взмахнул палашом, - враз приведу к смирению. Побегут у меня злодеи.
– Вперёд! - скомандовал конным Вельо.
Устремились вперёд драгуны.
Однако не дрогнули восставшие на Сенатской площади. Встретили конных огнём солдаты.
Остановились, попятились конные.
– Вперёд! - надрывается Вельо. - Орлы, вперёд!
Однако атаки конных всё тише и тише. Даже та, что считалась первой, если сказать по правде, не отличалась особой силой.
Объясняют драгуны:
– Кони у нас не подкованы.
– Не наточены палаши.
Ясно слепому - хитрят драгуны.
Да и восставшие стреляют скорее для вида. Пули проходят поверх голов.
Понимают драгуны - гренадеры нарочно стреляют вверх. Не хотят убивать своих.
Понимают гренадеры - драгуны нарочно в атаках плохи. Не хотят разгонять своих.
Понял это и царь Николай I. Дал он сигнал прекратить атаки.
Неудобно царю признаваться в том, что драгуны нарочно щадили восставших. Объясняет своим приближённым:
– Кони у них не подкованы. Не наточены палаши.
Делают вид приближённые, что так и есть всё на самом деле. Повторяют слова государя:
– Кони у них не подкованы.
– Не наточены палаши.
Без смертей обошлись атаки. И всё же с потерей один нашёлся. Пострадал сам полковник Вельо. Лишился руки полковник.
Когда он занёс палаш и кричал громко команды, кто-то в руку ему и стрельнул. Пуля попала в локоть. Вскрикнул полковник, выпал палаш.
Сокрушался полковник Вельо;
– Наглецы! Стервецы! Злодеи! Да если бы не этот дурацкий случай, кивал на повисшую плетью руку, - я бы в момент их привёл к смирению!
Как видно, Вельо любил похвастать. Даже конь, на котором сидел полковник, хотя он всего и обычный конь, и тот при этих словах не сдержался
Рассмеялся драгунский конь.
Молод. Весел. Как тополь строен. Золотистые кудри. Соболиные брови.
Это и есть Бестужев. Пётр Бестужев - кронштадтский мичман.
Вот он мчится в санках по первому снегу. Как ветер летит рысак. Вьются по ветру кудри. Золотистые кудри. В серебро разукрасились брови. Соболиные брови.
В числе декабристов Бестужевых было четыре брата: штабс-капитан Александр Бестужев, штабс-капитан Михаил Бестужев, морской офицер Николай Бестужев и Пётр. Пётр Бестужев - младший из братьев. Годами и чином младший. Он мичман пока всего.
Полны отваги братья Бестужевы. Преданны общему делу. Двое из них, Александр и Михаил, вместе со штабс-капитаном Щепиным-Ростовским привели на Сенатскую площадь Московский полк. Николай, из братьев он самый старший, призвал к восстанию гвардейский морской экипаж, привёл моряков на Сенатскую площадь. Пётр...
Любят старшие братья младшего, оберегают. В канун восстания договорились они отправить Петра подальше от Петербурга, в Кронштадт, к месту военной службы. Состоял молодой Бестужев в адъютантах у командира Кронштадтской крепости.
Брат Николай, прощаясь, сказал:
– Не смей возвращаться назад без вызова.
Брат Александр добавил:
– И даже если услышишь стрельбу, чтобы в руки не брал оружия.
Михаил от Петра потребовал:
– Дай слово, если придёт беда, для матери стать опорой.
Не стал младший перечить старшим. Уехал в Кронштадтскую крепость. Успокоились старшие.
И вдруг на Сенатской площади в самый разгар восстания заметили братья знакомые брови, заметили братья знакомые кудри. Золотистые кудри. Соболиные брови.
– Как ты посмел!
– Мальчишка!
– Немедля ступай отсюда!
– Не уйду, не уйду! Право на то имею.
– Марш отсюда, немедля марш!
– Не уйду, не уйду! Право на то имею.
"Ну и наглец, - поразились братья. - Право ещё придумал!"
– Кто же право тебе пожаловал?
– Вы, - отвечает младший.
– Мы?! - возмутились старшие.
– Вы, - повторяет Пётр. - Право моё - фамильное. Я, как и вы, Бестужев.
ОТЕЦ СЕРАФИМ И ОТЕЦ ЕВГЕНИЙ
Не смог генерал Милорадович уговорить солдат. Не разогнали восставших конные.
Задумался царь Николай I: что бы ещё придумать?
Кто-то и шепнул царю:
– Ваше величество, слуг бы господних послать к злодеям.
Понравилась мысль Николаю I. Приказал он срочно вызвать к себе попов.
Явились отцы святые - отец Серафим и отец Евгений.
Глянул царь Николай на отца одного, на отца другого:
– Ну что же, ступайте с богом.
Подкатила карета. Уселся в карету отец Серафим. Уселся в карету отец Евгений.
– Боязно что-то, - шепчет отец Серафим.
– Аж мурашки идут по телу, - отзывается поп Евгений.
Приехали они на Сенатскую площадь. Остановилась карета. Вылез наружу отец Серафим, вылез отец Евгений. Подошли святые отцы к восставшим. Задрали кресты в поднебесье.
