Что случилось, Игошка не сразу понял. Рядом, уткнувши нос в воротник, спал Савватейка - и вдруг Савватейки нет. Потянулся Игошка к обрезу крыши. Видит, лежит на снегу Савватейка. Спрыгнул Игошка вниз.
– Савватейка! - тормошит. - Савватейка! Вставай, Савватейка!
Не встаёт Савватейка. Мёртв Савватейка. Из-под шапки алая струйка на снег бежит.
Зашевелилась, задвигалась Сенатская площадь. За первым выстрелом грянул второй, третий, четвёртый, пятый... Врезалась в людей картечь, валила снопами наземь.
Распалось боевое каре. Солдаты шарахнулись в разные стороны.
И вдруг:
– На пушки! Грудью на пушки! Ура! Вперёд!
Это поручик Панов звучно подал команду.
– Ружья к бою! Вперёд! За мной!
Это штабс-капитан Щепин-Ростовский под свист картечи строил своих солдат.
– Ребята, не трусь! Ребята, вперёд! Нам ли картечи кланяться!
Это поручик Александр Сутгоф обращался к своим гренадерам.
Рванулись вперёд смельчаки. Открыли огонь из ружей. Но новый шквал преградил дорогу. Отступили солдаты к реке. Спустились на лёд Невы.
Тут принял команду штабс-капитан Михаил Бестужев.
– Стройся! Повзводно! - кричал Бестужев.
Собрались к нему солдаты. Строится к ряду ряд. Смотрит Бестужев на Петропавловскую крепость. Рядом она совсем. Вот куда поведёт он теперь солдат. Нет, не всё ещё кончено. Надёжны у крепости стены. Соберутся туда восставшие, поспорят ещё с Николаем. Тем временем пушки открыли огонь по Неве. Ударяют ядра в ряды солдат. Не дают им собраться вместе.
– Стройся! Стройся! - кричит Бестужев.
Заполняют живые места убитых. Вот и готова уже колонна. Собрался Бестужев подать команду - мол, на крепость, друзья, вперёд! Как тут:
– Тонем! - раздались крики.
Глянул Бестужев - пробили ядра лёд на Неве. Повалились солдаты в воду. Сорвался поход на крепость.
Лишь немногие вышли тогда на берег. А в это время с той стороны Невы, оголив палаши, мчались навстречу восставшим конные.
Понял Бестужев - всему конец.
Последний отряд декабристов укрепился при входе на Галерную улицу. Недолго продержались и здесь восставшие. Смёл их картечный залп.
К шести часам вечера опустела Сенатская площадь. Восстание было подавлено.
Когда солдаты Прохор Ильин и Макар Телегин шли со своей ротой на Сенатскую площадь (полк их остался верен царю Николаю I), возник между ними давнишний спор.
Ильин был солдатом смирным. Верил в бога, любил царя, тех, кто восстал, называл смутьянами.
– Смутьяны они, смутьяны. Царь же отец солдатам. От господа бога царёва власть.
Телегин - другого склада. Хотя и ходил к молитвам, однако в бога не очень верил.
– Попы придумали бога, - твердил солдат. - Когда бы на небе господь имелся, мужик бы не маялся, как грешник в аду, как в масле сыр, не катался бы барин.
И о царе у Макара другое мнение:
– Не отец он, Прохор, солдатам, нет. Тех же кровей он - барских.
Рота, в которой служили Ильин и Телегин, разместилась на Исаакиевском мосту, как раз напротив каре восставших.
– Ах смутьяны, смутьяны, - качал головой Ильин, обращаясь к Макару Телегину. - А нам ведь, поди, Макар, будет за верность царю награда.
– Жди, жди, - усмехался Телегин. - Может, землю и волю тебе пожалует.
В самое точное место попал солдат. Не понял Ильин насмешки:
– А как же, конечно, награда будет.
Простояли они на мосту до начала пальбы из пушек. Когда грянули первые залпы и шарахнулись в стороны люди, перекрестился Прохор Ильин:
– Ну, слава богу. Делу пришёл конец. - Снова полез к Макару: - Видал, как смутьянов лупят? Это господь покарал неверных.
Хотел ещё что-то сказать солдат, но помешал ему новый залп. Пушки стреляли теперь по Неве. Одним зарядом ударило в мост. Картечь и оборвала его на слове. Рухнул на мост солдат.
Когда Ильин очнулся, вокруг никого уже не было. Опустели и мост и Сенатская площадь.
Шевельнул головой солдат. Видит, рядом лежат побитые. Все из их же, из верной царю-государю, роты. Вот Васин Иван, вот Аристарх Извеков, Клюшкин, фельдфебель Павлов. А вот в полушаге всего от Прохора языкастый его сосед. Страшно взглянуть на Телегина. Картечь угодила солдату в голову.
– О боже, - прошевелил губами Ильин. Потом о себе подумал: "Нет, заметил всё же меня всевышний. Сохранил в живых за моё смирение".
На этом снова Ильин забылся.
Сразу же после разгрома восстания Николай I отдал приказ очистить площадь от тел убитых. Явились жандармы. Стали мёртвых сносить к Неве. Бросали убитых в проруби, толкали под невский лёд.
Потащили жандармы и тех, кто лежал на Исаакиевском мосту. Подхватили за ноги Васина, подхватили Извекова, Телегина, Клюшкина, Павлова. Вместе со всеми и Прохора поволокли.
Уже на льду, у самой проруби, вдруг застонал солдат.
Остановились жандармы. Кто-то сказал:
– Братцы, кажись, живой.
Голос второй ответил:
– Живой не живой - волоки. Все они тут смутьяны.
За секунду до этого явилось к Прохору сознание. Казалось солдату, что стоит он в строю на плацу. Сам отец-государь обходит войска и за верность вручает ему награду. Какую награду, не успел разобрать Ильин. Столкнули жандармы солдата в прорубь.
Был он высокого роста. Приметен среди других. Лихо сидит гренадерская шапка. Медаль на груди блестит.
Стоял он в каре на площади. Вынес напор Милорадовича. Отбивался от конных атак. Над призывом попов смеялся. Вместе с другими кричал "ура!".
Когда ударили царские пушки, солдата опять в общем ряду приметили. Шёл он грудью вперёд на огонь. Валит картечь восставших. Кровь заливает снег. Вот-вот и конец солдату.
Но не упал, не сражён солдат.
Жив, не убит солдат. Лихо сидит гренадерская шапка. Медаль на груди блестит.
За залпом грохочет залп. Окутало площадь дымом. Торжествует царь Николай I:
– Так им, так им! Кроши злодеев!
Градом стучит картечь. Вот-вот и конец солдату.
Но не упал, не сражён солдат.
Жив, не убит солдат. Лихо сидит гренадерская шапка. Медаль на груди блестит.
Когда Михаил Бестужев на льду Невы собирал гренадеров, снова солдата видели.
Взвизгнули ядра над головой. Шипя по-змеиному, в солдатские роты врезались. Вот-вот и конец солдату.
Но нет, не погиб, уцелел солдат.
Жив, не тронут судьбой солдат. Лихо сидит гренадерская шапка. Медаль на груди блестит.
Ядра пробили лёд. Место страшнее ада. Стоны. Призывы. Крики. Люди живые идут под лёд. Вот-вот и конец солдату.
Но нет, не погиб, уцелел солдат.
Жив, не тронут судьбой солдат. Лихо сидит гренадерская шапка. Медаль на груди блестит.
На том берегу Невы, когда конные мчали во весь опор, снова солдат на глаза попался.
Метнулись сабли над головой. Опустились смертельным жалом. Казалось, вот-вот и конец солдату.
Но нет, не упал, устоял солдат.
Жив, не убит солдат. Лихо сидит гренадерская шапка. Медаль на груди блестит.
Снова взлетели сабли. Кони непокорных копытами бьют. Упавших на землю топчут. Вот-вот и конец солдату.
Но не упал, устоял солдат.
Жив, не убит солдат. Доброй дороги тебе, солдат. Славы тебе солдатской.
1823 год. Царь Александр I производил смотр Южной армии. Лихо шли гренадеры, стройно рубили шаг. Лучше других перед царём прошёл Вятский пехотный полк.
– Превосходно! Точно гвардия! - закричал Александр I. - Кто командир?
Доложили:
– Полковник Пестель.
– Молодец!
За отличное командование полком царь пожаловал Пестелю три тысячи десятин земли.
Вот бы удивился царь Александр I, если бы узнал, что командир Вятского пехотного полка полковник Павел Иванович Пестель и был руководителем Южного тайного общества.
Много думал о судьбах родины Пестель.
Почему богатые есть и бедные?
Почему всем правит самодержавно царь?
Как сделать так, чтобы люди бедных сословий жили в России лучше?
Девятнадцатилетним прапорщиком Пестель принимал участие в войне 1812 года. Защищал батарею Раевского. Был ранен на Бородинском поле. Сам фельдмаршал Кутузов вручил ему за храбрость награду - золотую шпагу.
Корпусной командир говорил о полковнике Пестеле: "Этой умной голове только и быть министром".
Члены Южного тайного общества уже много лет готовились к восстанию. Дважды оно срывалось. Наконец был назначен окончательный срок - лето 1825 года. Ждали царя. Александр I должен был снова приехать на смотр полков Южной армии. Было решено во время смотра царя убить. Однако Александр I не приехал.
Восстание пришлось вновь отложить на год. Но тут всё резко изменилось.
