месте?
– Я живу здесь уже почти семь лет. Здесь мрак особенно глубок и мудр. Отсюда мне видно все, что творится в подлунном мире.
Затем он обратился к Сабине:
– Я также сведущ в тайных делах, которые творятся в Вечном городе, как назвал великий Рим твой супруг, божественный Адриан.
– Какими же тайнами поделился с тобой местный египетский мрак?
– Мрак, госпожа, не бывает местный или римский. Мрак везде мрак, и чем он гуще, тем изобильнее просветления. Поверь старому мракофилу – именно эта субстанция устроила нашу встречу. Не огонь, вода, воздух или земля, а именно тьма. Мне есть что рассказать тебе, госпожа, и тебе, претор Луций Вер, но для этого мы должны остаться одни.
Центурион Теренций подал голос:
– Думай, что говоришь, Антиарх, и не веди себя нагло.
– Не спеши обвинять меня в наглости, Теренций. Пророчества – это мое любимое развлечение. Оставь нас и уведи охрану. И заодно присмотри за этим мрачным Исфаилом…
Сабина спросила:
– Откуда он родом, Антиарх?
– Из Эфиопии. Исфаил – самый темный негр, которого можно найти в Африке.
Антиарх окликнул:
– Исфаил? Подойди и представься госпоже.
Из темного угла зала совершенно беззвучно выдвинулся человек в черном одеянии и с черной накидкой на голове. Приблизившись, он скинул накидку, затем оскалился.
Невероятно белые зубы высветились в вечернем полумраке.
Антиарх вздохнул:
– Никак не могу добиться от него согласия избавиться от этих исчадий света. Они никак не подходят его черной душе.
Сабина и Луций рассмеялись. Даже Теренций улыбнулся.
Претор укорил старика:
– Не наводи тень на плетень, старик. Я полагаю, когда потребуются, зубы его станут темнее ночи.
Затем он подал знак Теренцию.
Центурион приказал:
– Пойдешь со мной, эфиоп. И учти, если твой хозяин начнет настаивать, мои молодцы в несколько секунд избавят тебя от этого недостатка.
– Нет, Теренций, – возразил Антиарх. – Этого не надо. Он будет плакать. Это, доложу я вам, такое зрелище, которое лучше не видеть верному служаке и почтенному отцу многочисленного семейства.
Теренций остановился.
– Ты и про меня успел разузнать?! Сколько же у меня детей, Антиарх?
– Восемь, центурион.
Теренций нахмурился:
– Тебе не кажется, что ты слишком много знаешь?
– Таково мое предназначение, Теренций.
Теренций еще более помрачнел.
– Разве ты свободный гражданин, чтобы обращаться ко мне по имени?
– Да, центурион. Я родом из Антиохии [4], из семьи римских переселенцев. Исфаил, расставь кубки.
Раб молча выполнил указания хозяина и поставил три кубка на низенький столик.
– Я хочу попросить тебя, Теренций, зажечь эти кубки.
Теренций, повинуясь жесту Сабины, взял со стены один из еще горевших факелов и поднес его к первому кубку.
Оттуда с шипением вырвалось невысокое, но очень яркое пламя. То же самое проделал с оставшимися двумя, после чего, повинуясь указующему жесту императрицы, толкнув Исфаила, вышел из зала. Вслед за ними вышел Артемион, поэтесса Бальбила и два других стража.
Антиарх скинул плащ и ловко вытащил из обмякшей на полу накидки три медные дощечки с прорезями. Он разместил дощечки так, чтобы тени от них падали в центр стола. Когда совмещенные прорези образовали крестообразную фигуру, свет внутри нее, теряя и обретая яркость, начал переливаться от светлого до темного.
Луций Коммод подошел ближе.
– Я слушаю, – сурово выговорил он.
– Тебе грозит беда, претор.
– С того момента, как император дал согласие объявить его цезарем, – подала голос Сабина, – наследнику всегда грозят опасности.
– Это так… госпожа. Однако я имею в виду опасность другого рода. Она не имеет отношения к неблагоприятному астрологическому прогнозу, который собственноручно добыл император. Я имею в виду редкого по красоте несмышленыша, которого император тоже пытается приобщить к таинствам астрологии…
– Ты хочешь сказать?.. – воскликнул Луций.
Антиарх резко прервал его:
– Не будем называть имен!
– Что именно ты имеешь в виду? – повысила голос императрица.
– Величайший уже принял решение. Он желает усыновить его и так же, как Луция, объявить наследником. Несмышленыш молод и хитер…
Императрица резко выпрямилась и села, спустив ноги на пол. Луций приблизился к ней. Они некоторое время многозначительно смотрели друг на друга, после чего Луций произнес:
– Ты играешь с огнем, старик. Я прикажу заковать тебя в цепи, и ты будешь сидеть в трюме до того самого момента, пока не выдашь, кто подучил тебя огласить эту отвратительную клевету.
– Меня трудно заковать в цепи, – ответил Антиарх. – Разве что придется лишить всякого намека на мрак. Однако изобилие света, претор, куда страшнее, чем его отсутствие.
– Не играй пустыми софизмами, старик. Лучше признайся, кто подослал тебя возвести напраслину на самую занимательную… игрушку императора.
– Вряд ли на всей ойкумене найдется человек, который решился бы использовать меня в качестве доносчика или тем более клеветника. Я настаиваю на своих словах. Я уверен, что, кроме меня, никто не сможет избавить тебя от этой напасти.
– Этот фокус может дорого обойтись тебе, Антиарх, – предупредила Сабина.
* * *
В этот момент с верхней палубы донеслись шум, крики, обратившиеся в радостные возгласы.
Дверь распахнулась, и в зал вбежал крепко сложенный юнец в медном шлеме с крылышками, в тунике и львиной шкуре наброшенной на плечи.
Он бросился к императрице, преклонил колени и воскликнул:
– Радуйся, Сабина!.. С минуты на минуту император будет здесь. Я решил заранее предупредить тебя. Принцепс скучает по тебе. Он решил сократить охоту на сутки и уже мчится к месту стоянки твоей галеры.
Юноша неожиданно огляделся и воскликнул:
– Почему здесь так темно?
К тому моменту волшебное пламя в кубках совсем угасло.
Юнец схватил ближайший факел и принялся зажигать потушенные светильники. В следующий момент он обернулся и застыл на месте. На его до прелести симпатичном лице обозначилось неподдельное удивление, смешанное с ужасом.
– Сацердата! Ты что здесь делаешь?!
С обескураживающим проворством старик метнулся к выходу и выскочил из зала.
Сабина вскочила:
– Какой Сацердата! Где ты здесь видишь Сацердату, Антиной? Это всего лишь местный фокусник. Он устраивал представление для нас. Почему ты счел возможным ворваться в мои покои без предупреждения?
Луций Цейоний Коммод жестом остановил императрицу. Он обратился к Антиною:
– Ты уверен, что это Сацердата? Он назвался Антиархом.
– У него множество имен, драгоценный Луций! Он может назваться кем угодно, вплоть до погибшего на кресте назаретянина. Его нужно задержать. Он опасен.
Луций задумался:
– Я слышал о Сацердате. Это был тот еще разбойник! Подручный Регула… Эй, стража!
– Объясните же наконец, – раздраженно воскликнула Сабина, – что здесь происходит? Кто разбойник, кто фокусник? Он грозился раскрыть какую-то тайну.
– Этих тайн у него великое множество! – всплеснул руками Антиной. – Сейчас его надо задержать. Его ловят по
