Предупреди, чтобы не увлекался, и скажи, что прикроешь ему тыл!
— Так и сделаем, брат!
— Ничего, что я вторгаюсь в твои прерогативы как командующего? — усмехнулся Пьер.
Антуан только улыбнулся в ответ и надел на голову шлем с роскошным сине-красным плюмажем: шутить было некогда.
Итак, пока назревает первое столкновение у стен родосской крепости, вернемся в лагерь захватчиков. Турки столкнулись с одной трудностью, не особо важной, но в то же время довольно существенной — отсутствием дерева для укрепления лагеря (как мы помним, д’Обюссон об этом позаботился). Конечно, все деревья на острове крестоносцы вырубить не могли, однако и того, что они "обезлесили" окрестности крепости, поначалу вполне хватило.
Пришлось на первых порах ограничиться земляными работами — рытьем окопов, траншей и насыпкой валов, на которых начали размещать артиллерию, используя выкорчевываемые из земли многочисленные резные и граненые античные камни. Впрочем, для пользы дела Георг Фрапан рекомендовал снести и ближайшую церковь.
— Ничего, — говорил визирь своим верным подручным, греку Деметриосу Софианосу и немцу Фрапану, — прикажу привезти древесину вместе со второй частью войска. Георг, ты присмотрел место для литейни?
— Да. Грунт неплох, образцы глины я уже получил — добрая глина. Пусть тогда наш флот заодно материалу для литья побольше прихватит.
— Софианос, поручаю тебе взять тяжелую кавалерию и продвинуться ближе к крепости. Неверные могут пойти на вылазку против башибузуков, тут ты их и прижмешь. А если случится такое чудо, что те взломают ворота, разовьешь их успех.
Немец желчно усмехнулся:
— Родосские укрепления не таковы, чтоб их можно было взять с налета банде полуголых вонючих дикарей с дубинами, самодельными копьями и прадедовскими саблями.
Визирь недовольно посмотрел на него и заметил:
— Ты начинаешь забываться, мастер Георг, причем все чаще. Не будь на твоих плечах столь умной головы, она бы там не задержалась. Однако всему есть предел, и порой верность важней ума.
Немец демонстративно плюнул на землю и ушел. Деметриос сразу зашептал визирю на ухо:
— Ой, не нравится мне этот немецкий боров. Прав сиятельнейший визирь — пора бы заставить его успокоиться, и желательно — навеки.
— Пусть сначала принесет всю пользу, а избавиться потом будет несложно.
— Ага, — поддакнул Деметриос. — Шальная стрела — и вечный покой славному инженеру. Это нам, бедным грекам, надо держаться друг друга.
— Не волнуйся, я своих не выдаю и не забываю. Иди делай, что сказано!
И визирь продолжил обозревать создание лагеря. Лицом к родосской крепости разместились стражники авангарда. Чуть поодаль от них (ближе к холму), по правую и левую руки, дежурили конные разъезды. Далее шел вал с орудиями, прикрываемый по бокам становищем легкой конницы акандие, за которой размещались сипахи. Первый вал обороняли легковооруженные пехотинцы — азапы. За ним (и над ним) возвышался второй вал укреплений, ощетинившийся пушками, входивший в ведение янычар. Однако и этого было мало: существовала еще и третья линия артиллерийского заслона, за которой располагалось самое сердце становища — шатер визиря, казначейство и так называемый "шатер правосудия".
Вокруг размещались шатры сподручных Мизака-паши, главных командиров, военных специалистов, духовенства. Над всем этим развевались бунчуки визиря и его должностных лиц: кабаньи клыки, полумесяцы, ладони Фатимы — все это должно было вселять воинственный дух в своих и устрашать чужих. Естественно, с тыла лагерь так же был неплохо укреплен на случай обхода. Мизак видел, как Софианос начал выполнять его поручение, готовя конницу к нанесению удара по христианам. Отменно. Хорошо, что есть башибузуки. Платить им не надо, зато насколько они хороши для выманивания противника за стены!..
В это время их орды валили к стенам родосской крепости с апокалиптическим воем, потрясая, как и указал Фрапан, допотопно-самодельным оружием. Из всего осадного снаряжения, как того и следовало ожидать, у них были жиденькие приставные лестницы, смонтированные из привезенных на кораблях составных частей, да плетеные палисады.
Было и несколько самодельных таранов. Отсутствие поблизости подходящих деревьев было восполнено корабельными мачтами, снятыми с турецких судов, — естественно, без всякого дозволения со стороны Мизака или кого еще из начальства. Флотское начальство не решилось идти наперекор башибузукам, ибо сие было чревато, и благоразумно прикрыло свои сиятельные очи на этот небольшой разбой, в результате которого яростные добровольцы сумели заодно прихватить и несколько пушчонок.
Таков был наступательный потенциал неорганизованной толпы башибузуков, искусно подогреваемой дикими воплями дервишей, одетых в грязно-белые длиннополые одежды и такого же цвета высокие колпаки. Неистово вращая над головой сушеной тыквой, приспособленной под флягу и привязанной к длинному кривому посоху, один из таких фанатиков истошно кричал:
— Вперед, воины Аллаха! Да укрепит он мышцы ваших рук, дабы вы заклеймили хоботы кяфирам [4]! Аллах ослабляет козни неверующих! Они вкусят мучения, ибо не уверовали! Сражайтесь с ними, пока не исчезнет искушение! Будьте стойки и многократно поминайте Аллаха — и преуспеете! Блажен воин Аллаха, павший на Его пути, ибо вкусит сластей Рая! Гурии черноокие, большеглазые, пышногрудые сверстницы, подобные оберегаемому яйцу, сокрытым жемчужинам, рубинам и кораллам, с которыми прежде не был ни один человек, ни джинн, лежат в шатрах на зеленых подушках и матрацах, ожидая вас! Многобожников же, думающих об Аллахе дурное, постигнут превратности судьбы, ибо Аллах разгневался на них, проклял их и приготовил для них геенну. Как же скверно это место прибытия, преисполненное кровавого гноя и кипятка, растопкою которого служат люди и камни!
Пока он вопит, нашлись наши английские знакомые — вот они все на стене. Сэр Томас Ньюпорт, богатырь-британец, взвалил на плечо приклад тяжелого ружья [5] и, держа его шестигранное дуло обеими руками, тяжело прохрипел своему товарищу — Лео Торнвиллю, сгибаясь под тяжестью орудия:
— Пали!
Лео, легко раненный в шею во время стычки при высадке, приложил тлеющий фитиль к запальному отверстию. Примитивное ружье от души "чихнуло", и рубленый кусок свинца размозжил крикуну голову.
Ньюпорт еле устоял на ногах, получив сильную отдачу от выстрела, и Торнвилля заодно чуть не свалил.
— Славно! — прокомментировал старый сэр Грин. — Башка разлетелась, словно перезревшая тыква! — И сам чуть было не получил турецкую стрелу в голову, отделавшись тем, что ему зацепило ухо. — Однако осы жалят!
— Пламптон, ты зарядил? — прогудел Ньюпорт.
— Готово.
— Давай!
— А, легко тебе сказать, слону индийскому.
Ньюпорт чертыхнулся и желчно изрек в сторону Плам-птона:
— Нечего тебе было себя стегать, за грехи какие-то мнимые себя наказывать. Жрал бы мяса побольше — глядишь, и дотащил бы ружье…
— Ладно вам! — осадил их Даукрэй и вместе с Пламптоном подал ружье богатырю. Тот крякнул и, водрузив его опять на себя, крикнул Торнвиллю:
— Пали!..
Палили и иные рыцари и сардженты
