Для охраны перебежчика граф Разумовский вместе с ним на «Генриетте» отправлял своего особо доверенного человека — прапорщика лейб-гвардии Преображенского полка, откомандированного в Вену пять лет назад, Альберта Генриховича Гана, выходца из мелкопоместных прибалтийских дворян. Тот отлично владел холодным и огнестрельным оружием, бегло говорил по-французски и по-немецки, исполнял конфиденциальные поручения. Сильный, рослый Ган играл роль слуги Готлиба Шпильманна.
Утром в пятницу сборы в дорогу были закончены. Портной принес новую одежду для Игарри: бязевую рубаху, штаны из грубого полотна, куртку немаркого горохового цвета. Щегольством и изяществом вещи не отличались. Но и Готлиб Шпильманн не в Министерстве иностранных дел служил, а в поте лица добывал хлеб, будучи посредником при продаже тканей. Парижский фрак и шелковый жилет сын серхенга Резы бережно уложил на дно дорожного баула, надеясь надеть их снова уже в Санкт-Петербурге.
При прощании Багратион дружески пожал молодому персу руку. Княгиня перекрестила его и по русскому обычаю трижды поцеловала, коснувшись губами сначала правой, потом левой, потом опять правой щеки. Но провожать гостя к экипажу они не пошли. Уходил переводчик вместе с Ганом через черный ход, которым пользовались слуги.
Сопровождала его, будто своего родственника, Надин Дамьен.
При посадке на баржу трудностей не возникло. Помощник капитана, проверив билеты и паспорта, проводил их в каюту. В ней имелось две узких койки, стол и табурет, привинченные к полу, шкаф для вещей. В квадратный иллюминатор Игарри увидел сероголубое водное пространство. По нему бежали мелкие, похожие на морщинки волны.
Через час «Генриетта» отчалила от пристани. Два шестивесельных баркаса вытащили ее на середину речной бухты. Там экипаж быстро поставил паруса. Свежий ветер ударил в их широкие полотнища. Баржа, чуть накренившись на правый борт, двинулась вперед и стала медленно набирать ход. Заскрипели ее деревянные переборки, засвистел ветер в ее просмоленных снастях. Вахтенный матрос по команде капитана круто поворачивал штурвал, чтобы вывести судно на стремнину.
За уходящей вдаль «Генриеттой» наблюдал поручик Древич. Он давно находился в порту, осмотрел причал, наблюдал за посадкой. Никто, кроме коммивояжера Шпильманна и его здоровенного слуги, не пожелал отправиться нынче из Вены в город Туртукай. Это обнадеживало, и Древич вернулся в особняк на Риген-штрассе, 22, отрапортовав генералу о благополучном переходе операции «Перебежчик» в завершающую фазу.
В это время посол Франции Луи-Гильом Отто, граф Мослой входил в здание Министерства иностранных дел Австрии. В связи с отсутствием самого министра его принял статс-секретарь графа Меттерниха Фридрих фон Гентц. Француз передал чиновнику запрос относительно переводчика персидского посла, после переговоров в Париже следующего в Тегеран. Оный молодой человек по имени Игарри покинул гостиницу в понедельник во второй половине дня и до сих пор туда не вернулся. Более того, посол Хуссейн-хан обнаружил пропажу некоторых важных государственных документов, к коим имел доступ Игарри.
— Это печально, — заметил фон Гентц, прусский дворянин, состоящий на службе в австрийском МИДе, не только помощник, но и ближайший друг графа Меттерниха, которому тот при своем отъезде в Париж поручил заботиться о княгине Багратион.
— Мы просим содействия в поиске вышеназванного господина, — сурово произнес Луи-Гильом.
— Я сочувствую Хуссейн-хану, — ответил чиновник, — но не понимаю, почему мы должны помогать персам. Правительство Его Императорского Величества Франца Первого не поддерживает никаких сношений с правительством шаха Фетх-Али.
— Совершена вражеская диверсия на территории Вены, — граф Мослой посмотрел на собеседника мрачно. — Вас это не возмущает?
— Вражеская диверсия? — удивился фон Гентц. — Кто же здесь выступает в качестве врага?
— Уверен, что русские.
— Тогда позвольте вам напомнить, господин посол: Российская империя военных действий с нашей страной не ведет. Также, согласно пунктам Тильзитского мирного договора, она является союзницей Франции.
— Побег переводчика выгоден только русским, — продолжал настаивать француз.
— Вы хотите сказать, что он выкрал какие-то бумаги, свидетельствующие об антироссийском сговоре императора Наполеона и правителя Персии шаха Фетх-Али?
— Ничего такого я сказать не хочу! — граф Мослой с трудом сдерживал благородное негодование. — Я только прошу объявить в розыск человека с данными приметами, и если он будет пойман, то передать его посольству Франции в Вене.
— Объявление иностранных подданных в поиск — серьезное дело, — спокойно пояснил фон Гентц. — Подобный вопрос находится в компетенции нашего министра внутренних дел графа Пергена.
— Но вы же можете перед ним ходатайствовать.
— Следовательно, вы сейчас просите о ходатайстве?
— Конечно. И больше ни о чем.
— Я пойду вам навстречу, господин посол, — сказал прусский дворянин, вежливо улыбнувшись. — Но не ручаюсь, что запрос будет исполнен слишком скоро. Время отпусков, знаете ли.
Луи-Гильом Отто, граф Мослой покинул Министерство иностранных дел, будучи в бешенстве. Позиция австрийцев в щекотливом деле с переводчиком Игарри стала ему совершенно ясна. Никого они искать не будут. Предатель может без опаски путешествовать по землям монархии Габсбургов. Конечно, он поедет на восток, к границам России. Благо пространство между ней и Австрией весьма велико. Его занимают государства, уже подчинившиеся Наполеону: Польша, Пруссия, немецкие княжества, организованные императором в так называемый Рейнский союз.
Французские консульства открыты не только там, ной в некоторых крупных городах Восточной Европы. Например, в Бухаресте, столице Валахии. Кстати говоря, этот город сейчас занимает русская армия, ведущая летнюю кампанию против турок. Циркулярное письмо, отправленное с дипломатическим курьером, дойдет туда дней через семь, то есть медленнее, чем в Берлин, Дрезден или Варшаву.
Фридрих фон Гентц, раскланявшись с послом Франции, наоборот, пребывал в отличном настроении. Он еще раз перечитал запрос, усмехнулся и положил бумагу в нижний ящик стола. Сегодня — пятница, конец рабочего дня и конец недели. С графом Пергеном он встретится только во вторник, на традиционном заседании кабинета министров в императорском дворце Хофбург. Об этом интересном случае можно будет рассказать всем. Кажется, французы сели в лужу, причем капитально. Их хваленая разведка, совсем обнаглевшая в Вене, не сумела уследить за персами, и какой-то дикий азиат обвел франков вокруг пальца, точно малых детей.
Еще раньше, в понедельник вечером, фон Гентц намеревался посетить салон княгини Багратион. Он должен по поручению шефа справиться о ее здоровье, передать ей письмо графа из Парижа, поговорить с князем Багратионом о перспективах австро-российских отношений. История про перса, выкравшего секретные французские документы, и там прозвучит актуально. Уж кто-кто, а русские, чьи войска воюют с шахом Фетх-Али на Кавказе, в полной мере оценят пикантность ситуации.
Расчет статс-секретаря блестяще оправдался. Прелестная Екатерина Павловна письмо от графа Меттерниха приняла равнодушно, генерал не был расположен обсуждать с дипломатом политические проблемы. Но вот когда фон Гентц начал речь о внезапном визите посла Франции и причине, его вызвавшей, то хозяйка дома оживилась. Князь Петр даже подсел к гостю поближе и выслушал его рассказ с большим вниманием. Затем он стал вспоминать дела века XVIII: персидские зверства в Грузии, отчаянную борьбу своих предков с ордами мусульман, пришедших в маленькую горную страну из-за Каспийского моря.
Статс-секретарь получил приглашение на ужин, и этот ужин, названный княгиней «русским», был поистине великолепен. Икра в хрустальных судках блестела на столе, слабосоленая семга розовела на блюде рядом с ними. На горячее лакей подал стерлядь, запеченную с овощами. Екатерина Павловна любезно объяснила гостю, что рыбные деликатесы ей посылает раз в год, ко дню рождения ее родная тетя Саша, старшая сестра матери, в замужестве — графиня Браницкая. У нее под Киевом есть большое поместье Белая церковь. Там Александра Васильевна, урожденная Энгельгардт [27] устроила образцовое прудовое хозяйство и выращивает красную и белую рыбу.
Петр Иванович усиленно потчевал чиновника водкой. Она отлично шла, особенно — под черную икру.
Разговор касался не только достижений рыбоводства на Украине, но и постоянно переходил к главной теме: демаршу французского посла в связи с исчезновением перса-переводчика. В итоге фон Гентц почти дословно пересказал гостеприимным хозяевам содержание запроса и пролил свет на предполагаемые действия министра внутренних дел графа Пергена. Возможно, описание внешности Игарри разошлют по всем городам в восточных провинциях Австрии, а также — в Моравию и Богемию. Случится это не раньше, чем через неделю.
