Но долгое время их продолжали мучить претенденты на трон, выдававшие себя за потомков Плантагенетов. Они омрачали царствование Генриха! Никогда не забыть того вечера, когда после ужина они слушали музыкантов и прибыл гонец от северных границ, которому нужно было срочно увидеть короля. Пыльного и измученного, его ввели в зал, где он объявил, что Перкин Ворбек, которого наконец выгнали из Фландрии, так как торговля страдала из-за ограничений, введенных Генрихом, высадился в Шотландии.
После опубликования двух признаний по поводу убийства сыновей покойного короля в Тауэре и печатных листовок о родителях Перкина, весь королевский двор не мог прийти в себя от такой наглости.
Конечно, Эдинбург по расстоянию не был ближе к ним, чем Фландрия или Ирландия, но между ними уже не было защищавшего их моря!
— О чем думают шотландцы, когда Ваше Величество приложило столько усилий, чтобы заключить с ними долгосрочный мирный договор? — возмущался сэр Реджинальд Брей. Он приложил массу усилий, чтобы помочь Тюдорам материально.
В посланиях из многострадального города Бер-вика ясно говорилось, что Вербек высадился там по приглашению короля Шотландии Джеймса IV.
— Вы хотите сказать, что Джеймс относится к нему как к особе королевской крови?! — воскликнула Елизавета.
— Видимо, так, — ответил Генрих. Он продолжал держать в руках полученное письмо.
— Но Джеймс не станет делать этого просто чтобы позлить тебя!
— Мне тоже так кажется, особенно после разговоров о том, что он сможет жениться на нашей старшей дочери.
Елизавета поднялась с кресла, стоявшего у огня.
— Нет, нет, только Джеймс, — повторяла она, — не предатель. Несмотря на постоянные конфликты на границах, все считают Джеймса IV, короля Шотландии, одним из самых образованных людей в христианском мире. Она знала, что он легко цитирует латинские изречения, свободно говорит по-французски; он как знающий человек беседует о скоте и пашне со своими подданными на кельтском языке. — Он никогда не нарушит данного слова. Я всегда считала, что он станет нашим родственником, и мы будем гордиться им.
Она остановилась перед мужем и заговорила с ним без всяких обиняков.
— Генрих, разве вам не ясно, что если Джеймс признал его, то он явно считает, что Перкин — мой брат! Эта… мучительная неизвестность приближается к нашему дому.
Все сочувственно посмотрели на нее. Даже Генрих, казалось, понял, как она страдает, и постарался успокоить жену — на свой лад.
— Нет никакой неизвестности после того, как мы узнали новые сведения по поводу смерти ваших братьев. Мы располагаем исчерпывающими сведениями о происхождении этого самозванца. Кроме того, Джеймс никогда не видел настоящего герцога Йоркского. Почему же вас так волнует его мнение?
Когда Генрих стал расспрашивать курьеров, сколько солдат привел с собой Ворбек, он получил странные и путанные ответы. Все так поддались влиянию этого молодого человека, что казалось, для них не имело никакого значения, сколько солдат привел с собой самозванец, — на всех влиял его личный магнетизм. Можно успешно сражаться против определенного числа боевых судов, или всадников, или лучников, но где то оружие, с помощью которого можно победить обаяние личности!
Как сообщил гонец, осторожный король Шотландии, который только недавно обсуждал преимущества брака с дочерью Тюдора, принял протеже Маргариты Бургундской с большой долей сомнения. Он снова и снова расспрашивал его с истинно шотландской въедливостью и тем не менее, как и все остальные, убедился, что тот — настоящий Йорк.
Генрих продолжал обсуждение с Нортоном, когда они остались одни в его кабинете.
— Этот наглый молодой купец, как заложник, переходит из рук в руки всех суверенов, которые перебрасывают его друг другу. Он тот, кого они могут бросить на весы, чтобы осадить меня, когда им кажется, что я становлюсь слишком сильным, и чтобы подорвать нашу безопасность. Для них — настоящий или фальшивый — он бесценен. Им все равно, кто он, лишь бы он причинял нам вред и мутил воду.
— Настоящий только Уорвик, сын Кларенса, — напомнил ему Мортон. — Но он надежно упрятан в Тауэр.
Они так успокаивали себя до тех пор, пока Джеймс Шотландский не отдал замуж за так называемого герцога Йоркского свою прекрасную кузину Кэтрин Гордон.
Большинство придворных ничего не могли сказать по поводу этого странного маневра — они просто замерли от ужаса. Только стареющий Джаспер Тюдор смог собрать силы и выразить их мнение.
— Можно предоставить самозванцу охрану, как это сделал для хитрого политического маневра король Франции Карл, — заявил он. — Но нельзя себе представить, что кто-то отдаст свою родственницу королевской крови замуж за какого-то проходимца! Значит, он искренне верит, что молодой человек — настоящий сын Эдуарда.
Елизавета никогда не видела своего мужа в такой ярости. Кэтрин Гордон была и его кузина. Он еще больше обозлился, когда хитрый и уклончивый де Пуэбла под каким-то предлогом возвратился в Испанию: Фердинанд и Изабелла перестали обсуждать с Англией замужество своей дочери.
— Вот чего добился этот проклятый самозванец! — бушевал Генрих. Он тщетно пытался худыми руками пригладить свои жидкие волосы. — Его выходки мучают меня уже в течение более чем шести лет. Будет ли когда-нибудь конец этому?
— Разве вы не понимаете, Ваше Величество, что любой человек, посягающий на трон, таскает из огня каштаны для ваших врагов, да еще голыми руками! — Елизавета услышала эти слова из уст Мортона. — Они не боятся подобного риска, потому что, если этот маленький фламандский хвастунишка погибнет в каком-нибудь приключении, останется Уорвик, который находится в безопасности.
— Еще одна заноза у меня в боку! — тихо и задумчиво промолвил Генрих.
— Он, конечно, не блещет умом, и его отец был объявлен предателем, но, как вы думаете, не его ли существование заставляет Фердинанда и Изабеллу так долго колебаться?
Будущий кардинал был, безусловно, самым умным человеком в Англии. Он был и единственным, кому доверял Генрих.
— Мне кажется, — услышала Елизавета, — не будет никакого испанского брака до тех пор, пока жив Уорвик.
Генрих вздохнул, как смертельно усталый человек.
— Тогда мне придется схватить этого узурпатора, — сказал он. — Может, Господь Бог подскажет мне, как можно использовать его в моих целях.
В то время Елизавета не обратила особого внимания на слова, какие ей пришлось услышать, — было так много неотложных дел, о которых ей приходилось думать. Осенью Перкин и Джеймс, как того и ожидали, начали боевые действия против Англии. Хотя военные силы Генриха были в полной боевой готовности и эта вылазка вылилась лишь в стычки на границе — но никогда еще никто не сталкивался с подобной жестокостью во время боевых действий.
К отрядам Джеймса присоединились иностранные наемники Перкина. Было страшно видеть полностью разгромленные деревни. Сам Перкин обратился к Джеймсу от имени жителей Порт-Умберленда и уговорил его повернуть назад: он заявил, что сделал это из-за жалости к людям, которых считает своими подданными. У него хватило ума понять, что тем, что станешь жечь дома, не завоюешь народной любви! Подобная тактика могла удовлетворить лишь амбиции Джеймса — в результате он захватил столь желанный город Бервик. Однако подобные действия ни в коей мере не могли помочь ему самому проложить дорогу к желаемой короне.
Долгое время народ Англии жил в постоянном напряжении. Из северных городов доносились жалобы, что враг стоит у ворот. По всей стране в сумерках детей загоняли домой с криком: «Вот погоди, заберут тебя шотландцы!»
Как всегда, Генрих руководил всеми операциями и вернулся в Лондон с триумфом. Но — усталый и раздраженный. Помимо того что было потеряно множество человеческих жизней, военные действия очень дорого обошлись казне. Поэтому он сразу собрал в Вестминстере на Совет представителей городов, где они все проголосовали за предоставление ему ста двадцати тысяч фунтов для защиты от нападения Шотландии. Это прошло весьма легко, а вот следующего заема в сорок тысяч фунтов добиться было гораздо сложнее.
— Генрих всегда добивается, что ему оплачивают его войны, — с восхищением хихикал его остроумный Джаспер: это была его последняя шутка перед смертью. Те же, кто остался в живых, не были слишком довольны исходом дела. Архиепископ Мортон и сэр Реджинальд Брей не только заставили своих подчиненных собирать деньги, обходя дом за домом и высасывая средства из каждого города, — они так старательно и изворотливо принялись за дело, что всем стало казаться, что в сундуках короля появились лишние деньги, — гораздо больше сумм, необходимых для ведения боевых действий.
Опять стаЛа падать популярность Генриха. На западе Англии жители Корнуэлла просто отказались давать деньги. Они жили в отдалении от остальной Англии и им было наплевать на то, что происходило в других краях. Они посчитали, что и без того тяжелая жизнь станет еще хуже, если они станут платить за то, о чем подчас и не слышали. «Небольшие волнения шотландцев? Они вскоре успокоятся сами собой. А мы, работающие под землей в оловянных рудниках за гроши, не станем делиться с королем с таким трудом заработанными деньгами», — говорили жители Корнуэлла.
