Лейтенант, начальник дорожного поста, воевал с тридцать девятого года, был дважды ранен. Правая рука, перебитая в бою у мыса Нордкап в Норвегии, почти не действовала. Лейтенант с гордостью вспоминал, какими жестокими были сражения на побережье Норвегии.
Ведь не зря он был награжден, повышен в звании и назначен на ответственную должность. Но здесь, в России, хотя дела шли неплохо и вермахт активно наступал, его воспоминания о боях в Норвегии вызывали у некоторых раздражение.
Потери вермахта исчислялись не сотнями, а давно перевалили за десятки тысяч. Россия, колосс на глиняных ногах, шаталась, но отвечала такими ударами, что вся завоеванная территория была усеяна солдатскими кладбищами.
Лейтенант рассчитывал закончить победоносную войну в тихом месте. К осени уйти на пенсию, получить участок хорошей черноземной земли, но сегодня все повернулось иначе.
Сначала пришло сообщение патруля о нападении на связного. Едва успели объявить тревогу, русские обстреляли с ходу обе палатки, забросали гранатами, рация была разбита.
Фельдфебель действовал быстро. Дал в ответ несколько очередей из автомата, затем зарядил ракетницу, готовясь дать сигнал тревоги. Он действовал четко по инструкции, но здесь, в России, война шла по своим законам.
Громадный русский сержант с перевязанной рукой в упор застрелил фельдфебеля, передернул затвор и направил ствол в героя Нордкапа, награжденного за подвиги Железным крестом.
Лейтенант выстрелил в русского зверя из массивного «консберга» (трофей из побежденной Норвегии), но перебитая рука подвела. Пуля рассекла скулу, азиат заревел от боли и обрушил приклад винтовки на голову лейтенанта. Добротная каска выдержала удар, но немолодой лейтенант был оглушен. Русский с силой воткнул обломок винтовки в живот боевому офицеру и, подхватив автомат с подсумком, побежал дальше.
Один из артиллеристов был убит. Двое других поняли, что их малокалиберная пушка в ближнем бою бесполезна. Сорвали из-за спины карабины и выстрелили в русского пограничника в зеленой фуражке, бежавшего к ним с гранатой в руке.
Это был молодой парень, не старше девятнадцати. Русоволосый, губастый, больше похожий на мальчишку. Он продолжал свой бег, хотя получил тяжелое ранение. Сумел встряхнуть тяжелую РГД, но бросить уже не хватило сил.
Он взорвался вместе со своей гранатой в пяти шагах от пушки. Глаза артиллеристов забило мелким крошевом земли и дымом. Они хорошо владели оружием и передернули затворы на ощупь. Но открыв глаза, увидели еще одну гранату, прилетевшую в капонир неизвестно откуда.
Они кинулись прочь с такой быстротой, что осколки лишь легко ранили их в спину и руки. Но удар был таким хлестким, что оба артиллериста бежали не оборачиваясь. Они сделали это зря. Кондратьев срезал их очередью трофейного МП, сменил магазин и бросился к мотоциклам, где шла рукопашная схватка.
У Николая Мальцева закончился второй диск, он выхватил из кобуры ТТ. Дважды выстрелил в солдата с винтовкой и кинулся на помощь красноармейцу, которого сбил с ног мотоциклист в кожаных бриджах с ножом в руке.
Сержант опоздал на секунды. Мотоциклист успел ударить красноармейца в горло. Выдернул широкое, суживающееся к концу лезвие, пригнулся и, как бычок, кинулся на сапера из взвода Кондратьева.
Мальцев выстрелил в него несколько раз подряд. Но столько злости и ненависти к проклятым азиатам было заложено в нем, что, даже получив три пули в упор, он располосовал руку саперу и продолжал тянуть свой кинжал с эмблемой «эсэс».
Постовой вскинул винтовку и выстрелил в очкастого русского, промахнувшегося в него. Штабист Олег так и не научился владеть оружием. Пуля ударила его в голову. Брызнул и погас ослепительный свет. Писарь из штаба дивизии выполнил свой долг до конца, так и не успев понять, что его земная жизнь кончилась.
Но и опытный постовой пережил Олега лишь на минуту. Красноармеец, набежав, ударил его штыком в живот. Увидел повара, который хоть и был в колпаке и белом халате, но выглядел совсем не смешно. В руках у него была заряженная винтовка с примкнутым штыком.
Он бы опередил красноармейца, но пуля снайпера Грицевича прошила его насквозь и опрокинула рядом с булькающим котлом. Там доваривалась баранина, привезенная с соседнего хутора, а почищенная картошка стояла в кастрюле с водой. Хороший готовился обед…
Под навесом горел бензовоз и один из мотоциклов. Два других успели выкатить. Бой уже закончился. Четверо красноармейцев погибли, пятый умирал после смертельного удара ножом. Перевязывать легкораненых не оставалось времени.
Завели тяжелый М-72, наш родной, даже заправленный бензином.
Спешно загружали в коляску ящики с консервами, прессованные брикеты крупы, маленькие буханки хлеба в целлофане. Туда же бросали коробки с патронами, пулеметные ленты, осторожно загрузили ящик гранат.
– Тут еще багажник!
Выкидывали из объемистого багажника всякий хлам, набивали его патронами, индивидуальными пакетами. Обнаружился картонный ящик со стограммовыми брикетами медового масла.
– Для раненых пойдет как мазь и как доппаек, – распоряжался Зиновий Лыков и набивал коробочками в фольге все свободные закутки.
Дорого обошелся этот бой. Пять погибших – половина группы. Остальные ранены или контужены. Подобрали трофейный пулемет МГ-34 с запасным стволом в жестяном футляре, несколько коробок с лентами. Собрали штук пять автоматов, а запасные магазины и гранаты совали в вещмешки и за пазуху – мотоцикл был загружен полностью.
На какие-то минуты потеряли осторожность. Мальцев пытался завести уцелевший «цундапп», но ничего не получалось. Он лихорадочно искал ключи в карманах убитых немцев, которые уже вывернули в поисках трофеев.
Вдруг поднялся лейтенант, герой Нордкапа. В изодранном мундире, со скрюченной рукой. Скрипя зубами от боли, выдернул застрявший в боку ствол винтовки. Не замечая, как хлынула кровь, он махал колонне мотоциклов, приближавшихся к разбитому горящему посту. Прибыла помощь! Сейчас они сотрут в порошок русских мародеров, спасут его, отвезут в госпиталь.
Лейтенант хотел закричать в знак приветствия, но силы покинули его, и он свалился рядом с телом фельдфебеля, своего заместителя. Угасающее зрение обманывало умирающего лейтенанта.
Это была не колонна, а всего лишь один мотоцикл, срочно возвращавшийся на пост. Пулеметчик стрелял наугад, мешал целиться дым, он направлялся к командному пункту.
Экипажу мотоцикла не могло прийти в голову, что отступавшие по всему фронту русские перебили пост. Из пелены дыма возник силуэт высокого русского сержанта с винтовкой навскидку.
Это был Василь Грицевич. Пуля пробила пулеметчику плечо. Водитель спешно разворачивался. Раненный мелкими осколками снайпер с трудом передергивал затвор. Сбоку забежал Зиновий Лыков и, скаля зубы в злой гримасе, бросил одну и вторую гранату вслед.
– Ложись, Василь!
Одна из небольших гранат, «гусиное яйцо», взорвалась, посадив «цундапп» на искореженное заднее колесо. Сапер, один из последних уцелевших во взводе Кондратьева, с колена всаживал длинные автоматные очереди в накренившийся мотоцикл.
От удара зажигательной пули вспыхнул бензобак. Мотоцикл горел, как скирда сена, растекалось чадящее масло, захлопали, детонируя, патроны. Несколько гранат в коляске разорвали ее пополам, выбросив горевшее тело пулеметчика.
– Быстрее! Уходим. Поджигай мотоцикл, черт с ним! – торопил людей Федор Кондратьев. – Некогда искать ключи.
Мальцев сел за руль М-72, на заднее сиденье погрузили раненного осколками Грицевича. Кондратьев и трое других бойцов торопливо шагали, почти бежали за нагруженным мотоциклом.
Позади горел пост, мотоциклы, цистерна с бензином, клочья разорванных палаток. Вернулись трое-четверо уцелевших солдат. Сначала добили уже мертвых русских, всаживая в них автоматные очереди и штыки.
Сносили в ряд убитых камрадов, в том числе лейтенанта, с его закопченным Железным крестом. Сигналить было нечем, ракеты сгорели, но спустя пару часов примчалась группа из комендантского батальона.
Капитан обошел пост, сгоревший бензовоз и мотоциклы, оглядел аккуратно уложенный ряд убитых. Ему доложили, что русские в спешке не взорвали пушку, лишь повредили слегка гранатами. Это сообщение капитан проигнорировал. Сказал только:
– Чего ждете? Копайте могилы для героев и ставьте новый шлагбаум. Будем преследовать эту орду, пока не перебьем.
Но преследование ничего не дало. Следы угнанного мотоцикла и отчаянных русских затерялись среди многочисленных лесных дорог. Обстреляли для порядка кусты, лес, нависающие скалы и вернулись. Восстанавливать пост, увозить сгоревшую технику и докладывать начальству о потерях.
* * *
Застава Кондратьева весь июль отходила на восток. Это был уже отряд, хорошо познавший тактику боев в тылу противника. По дороге присоединялись мелкие группы, одиночные бойцы и командиры.
