– Как заставить Гуюка совершить непоправимую ошибку? – спросил Бату без всяких предисловий.
– Если позволит великий хан, я бы подумал об охоте, – вкрадчиво начал Ючень. – Все готово к удовольствию, ловчие расставлены, загонщики погнали дичь на господина, господин пришпорил коня, а конь – захромал. Что потребует господин?
– Свежего коня, – угрюмо сказал Бату.
– Свежего коня, – учтиво улыбнулся китаец. – Но пока его подвели, дичь ушла. И снова надо расставлять ловчих и рассылать загонщиков. И заново гнать дичь.
Бату хмуро молчал.
– Неожиданность – первый шаг к растерянности, великий хан. А растерянность – первый шаг к ошибке.
– Ты боишься, – бледно улыбнулся Бату. – Чего ты боишься, мудрый? Проговориться?
– Нет, великий хан. Советник только советует, решения принимает повелитель.
– Куда я должен вбить гвоздь, чтобы захромал конь Гуюка? – уже с раздражением спросил Бату. – И что это за конь? Я не вижу вывода, который должен вытекать из твоей басни про охоту.
– Я имел в виду растерянность, мой повелитель. – Ючень склонился в низком поклоне. – Хан Гуюк должен ощутить пустоту. Пустота – второй шаг от растерянности к ошибке.
Бату откинулся к спинке трона, полузакрыв глаза. Китаец юлил, чтобы не попасть на крючок, это было понятно. Но понятным оказалось и то, что он обязан был проглотить этот крючок. В конце концов советники для того и существуют, чтобы брать на себя ответственность в советах, которые впоследствии можно объявить плохими. Даже преступными, если это станет необходимым.
– Хромота не создаст пустоты. Ее можно излечить. Или не заметить.
– Ты совершенно прав, великий хан. Конь должен пасть.
– Конь Гуюка?
– Запасной конь хана Гуюка, мой повелитель. Он вынужден будет либо искать замену, либо вообще отложить ханскую охоту.
– Ты имеешь в виду охоту на меня?
– Повелители любят охотиться на тигров, великий хан.
«Он почти проговорился, – с удовлетворением подумал Бату. – Осталось совсем немного». И спросил:
– Какой масти должен быть запасной конь Гуюка?
– Русой, мой повелитель.
– Такой масти нет, китаец.
– Она появится, если ты, великий хан, исполнишь повеление ханши Туракины.
– Долог путь от Сарая до Каракорума, – вздохнул Бату. – На столь долгом пути русый конь может пасть сам собой от многих причин.
– Может, великий хан. Но тогда, – Ючень понизил голос, – тогда жеребенок может больно лягнуть не Каракорум, а – Сарай.
– Да, осиротевший жеребенок ищет ласковую руку, – задумчиво сказал Бату. – Ступай, китаец. Я хорошо запомнил твои слова, и мне будет над чем подумать.
Пятясь и низко кланяясь, Ючень покинул тронную залу.
– Все слышал? – спросил Бату, когда Чогдар появился из-за шелковых занавесей.
– Да, мой хан. Юченю легко советовать, он не ломал хлеб с князем Ярославом.
– Хороший ответ воина, Чогдар. Но мне нужен совет советника.
Чогдар угнетенно молчал.
– Однажды ты порадовал меня, заявив, что умрешь монголом. Ты не жалеешь об этих словах?
– Я родился, живу и умру монголом, – Чогдар вздохнул. – И понимаю, как важно найти выход, чтобы спасти Золотую Орду.
– И Русь, – тихо подсказал Бату. – Русь Александра Невского. Поход Гуюка сметет ее с лика земли. Вместе с нами. Значит, он не должен состояться.
– И ради этого, по мысли Юченя, должен пасть старый конь, – невесело усмехнулся Чогдар. – Кто же пустит в него последнюю стрелу?
– Орду. Мой старший брат.
Это был пробный шар: Бату не спускал с Чогдара настороженных глаз. Но советник отрицательно покачал головой, так и не заметив, что за ним следят.
– Нет, мой хан, это невозможно. Каракорум ополчится на тебя вместе с князем Александром. Нет, ты должен быть вне подозрений. Рука должна быть либо из Каракорума, либо…
Чогдар внезапно замолчал. Бату подождал немного и тихо, осторожно повторил:
– Либо?..
– Либо она вообще не нужна. Если князь Ярослав откажется принимать участие в большой охоте Гуюка.
Уверенная улыбка впервые появилась на озабоченном лице степного властелина:
– Ты успокоил мысль, которая как овод жужжала в моей душе. Ючень петлял, как заяц на волчьей тропе. Для начала он рассорил меня с Каракорумом, уговорив строить собственную столицу, а когда это ему удалось, попробовал навсегда развести меня с Невским. Побеседуй с князем Ярославом, пока этого не сделал лукавый китаец, вздумавший пить кумыс из двух чаш одновременно.
– Постараюсь направить великого князя по нужной нам тропе. – Чогдар поклонился и пошел к выходу.
– Пришли ко мне моего брата, – сказал Бату. – Ючень не решится пренебречь приглашением вместе поохотиться, а Орду очень точно умеет промахиваться.
– Это лучше публичной казни, – улыбнулся Чогдар. – Тайные враги должны исчезать без следа.
– После твоего разговора с князем Ярославом я сам сообщу ему о поездке в Каракорум. Его путь зависит от вашего свидания, но он не должен об этом знать Ступай. Не забудь прислать ко мне Орду.
Чогдар молча поклонился.
– Прости, великий князь, что не сразу навестил тебя.
– Таким гостям всегда рады, – Ярослав добродушно улыбнулся вошедшему Чогдару.
Он был доволен, а Сбыслав просто счастлив. Пировали почти как прежде, князь расспрашивал о новой службе, о Сарае и дворцовых обычаях, а Сбыслав рассказывал о Ледовом побоище, о гибели отца, о воинской мудрости Александра Невского. Чогдару было не очень удобно прерывать дружескую беседу, но все же он нашел повод повернуть разговор в нужное ему русло.
– Новгородские, псковские да и твои земли, великий князь, большой урон понесли. И не только людьми. Городки да деревни пожжены, скот порезан, посевы вытоптаны. Руси сейчас, как никогда, мир нужен.
После этого вступления Чогдар предполагал перейти к обсуждению вечного союза с Золотой Ордой и крайней опасности каких бы то ни было договоренностей с ближними и дальними соседями. Но Ярослав тут же вцепился в начало беседы, пропустив мимо ушей многозначительный конец:
– Твоя правда, Чогдар. И беженцев поток, и голод стучится. Но я, сколь только мог, расширил посевы…
Князь долго и с удовольствием распространялся о собственной предусмотрительности, перевести беседу в иное направление уже не было возможности, и Чогдару оставалось только попросить Сбыслава проводить его.
– Посети мою юрту, Федор Ярунович. Все не так про сто, как представляется князьям.
В охраняемой снаружи юрте горел огонь, за которым ухаживал молчаливый отрок. Он подал кумыс и тут же исчез, тщательно задернув за собою полог.
– Гуюк готовит поход в Европу, – сказал Чогдар, наполнив чашу гостя. – Путь пролегает через наши степи, а потому неминуемо коснется Руси. Ты знаешь военные законы монголов и понимаешь, чем это грозит.
– Прокорм огромного войска, дополнительная дань и насильственная мобилизация, – вздохнул Сбыслав. – Владимирская Русь вряд ли поднимется после этого похода.
– Конница Гуюка растопчет Золотую Орду и превратит русичей в рабов, – жестко сказал Чогдар. – Гуюк беспощаден, вероломен и лжив. Сейчас ему нужны союзники, почему Ярославу и велено прибыть в Каракорум за ярлыком на великое княжение.
– Он примет этот ярлык с благодарностью, потому что тщеславен и уже не умен.
– Примет. А в благодарность за него заключит с Каракорумом союз против Бату. То есть против собственного народа.
– Да, он не откажется от великого княжения. Не откажется…
Сбыслав погрузился в тревожную задумчивость. Чогдар дал ему время поразмышлять, поднял чашу с кумысом.
– За здоровье князя Александра Невского, Сбыслав.
– Я понимаю твою мысль, Чогдар, – сказал Сбыслав, пригубив кумыс. – Невский сначала думает о Руси и русском народе и только потом – о себе.
– Боюсь, что не до конца понимаешь, потому что не представляешь, что сделает Гуюк, заручившись поддержкой князя Ярослава.
– У него будут развязаны руки.
– Он пошлет убийц к Невскому, – Чогдар произнес эту фразу медленно, выделив каждое слово. – Бату видит в князе Александре могучего завтрашнего союзника, а Гуюк – завтрашнего вождя общерусского восстания против второго монгольского нашествия. Не удивлюсь, если узнаю, что убийцы уже скачут к нему.
– Его надо предупредить! – встревожился Сбыслав. – Ты должен это сделать, Чогдар.
– Я непременно это сделаю, но куда он денется от тайных убийц из Каракорума? Они могут быть русичами, половцами, немцами – кем угодно, казна Чингисхана неистощима.
– Он может укрыться в Европе. Временно.
– Европа с удовольствием выдаст его Гуюку.
– Вот тут ты ошибаешься, Чогдар, – улыбнулся Сбыслав. – Европа очень хочет с ним познакомиться. Князя Ярослава с этой целью навещал прелат Римской Католической Церкви Доменик. Но я понял его козни и сделал так, что он быстро убрался восвояси.
– Невским заинтересовались римские католики? – спросил Чогдар, старательно прикрывая настороженность удивлением. – Это весьма любопытно. Расскажи об этом прелате подробнее, Федор.
