А как понимать, что охрану торжеств в Киеве Государь поручил одному из ярых противников Столыпина, казнокраду генерал — лейтенанту Курлову? А тот сделал все возможное и невозможное, чтобы Столыпин вообще остался без охраны. Ему не был даже выделен специальный экипаж в Киеве, обязательный при его должности. Он вынужден был пользоваться обыкновенным городским извозчиком. Вот уж поистине, на Руси умеют травить преданных людей. В чем, в чем, а в этом мы преуспели. На этом нас постоянно ловят и бьют поодиночке. Что это именно тот случай — нет сомнений. Отдаление и изоляция Столыпина просматривается даже в киноленте о тех событиях, недавно показанной по телевидению. Фильм прошел под провокационным названием в духе р — р-революционных политбичеваний тридцатых годов: «Реформы на крови».
Публицист и исследователь России времен Николая II
А. Аспидов пишет: «Его (Столыпина. — В. Р.) сопровождал прикомандированный к нему адъютантом штабс — капитан
Есаулов — строевой офицер, не знакомый со специфическим делом охраны. Практически в нем одном заключалась охрана Столыпина. Те, кто в эти опасные годы обеспечивал его безопасность, остались в Петербурге.
Между тем, — пишет далее Аспидов, — еще 26 августа руководством Киевской охранки были получены сведения о том, что прибыли террористы и что жизнь Столыпина в опасности. Дал эти сведения (кто бы вы думали? — В. Р.) бывший секретный сотрудник Киевского охранного отделения Аленский…» (Мордка Богров. — В. Р.).
В последующие дни он упорно обивал пороги Охранного отделения Киева, высшего начальства, а именно Кулябко, и назойливо твердил, что в Киеве находится террорист, некий Николай Яковлевич, который должен убить Столыпина.
Вот как эти отвлекающие хождения Богрова описывает Аспидов:
«…Звонок Аленского в Охранном отделении раздался утром 26 августа. Кулябко не было, и ответил заведующий наружным отделом С. И. Демидюк, давно знавший Аленского — Богрова по совместной работе. Богров попросил встречи с хозяином — для важного сообщения. (Подчеркнуто мной. — В. Р.) Кулябко принял его в тот же день у себя на квартире. Принял в присутствии Спиридовича и Виригина…».
«Богров сказал, что к нему на дачу в Кременчуге приехал видный эсер Николай Яковлевич, с которым он познакомился в Петербурге у Лазарева. Замышляется террористический акт против Столыпина и Кассо. Ему поручили собрать приметы министров».
В результате этого «доноса» происходит странное — Богров получает право быть во всех местах предполагаемых торжеств. В том числе и на гулянье в Купеческом саду, а потом и в Киевской городской опере на представлении «Сказки о царе Салтане».
В Купеческом саду Богрову не удалось подойти к Столыпину из‑за большой толчеи. В театре задача его упрощалась.
«После второго акта, — пишет Аспидов, — все присутствовавшие в царской ложе ушли в свое фойе. П. А. Столыпин встал спиной к сцене и оперся о балюстраду оркестра, разговаривая с военным министром Сухомлиновым. Он был в летнем белом сюртуке. Его высокая статная фи гура ясно виднелась в самых отдаленных местах полупустого во время антракта зала.
В это время у бокового входа в партер появился высокий брюнет в черном фраке. Заложив обе руки в карманы брюк, он немного постоял с видом равнодушного человека, потом быстрым шагом пошел боковым проходом, вывернулся в продольный проход, быстро приближаясь к Столыпину. Он выстрелил почти в упор два раза и бросился бежать. На мгновение все оцепенели от ужаса. Услышав странные звуки, в ложу вышел Государь. Столыпин выпрямился во весь рост. На лице его была какая‑то сконфуженная улыбка. Потом он медленно повернулся к царской ложе, осенил ее крестным знамением и грузно опустился в ближайшее кресло. Яркие пятна крови выступили на белом кителе».
«Как потом выяснилось, — пишет уже В. Ушкуйник (Юрий Романович Лариков. — В. Р.), — утром, в день убийства Богров имел свидание с Бронштейном (Троцким) в одном из киевских кафе, очевидно, для получения инструкций».
5 сентября «Новое Время» оповестило на весь мир:
«В 10 часов 12 минут Петр Аркадьевич тихо скончался. В истории России начинается новая глава».
А в ночь на 12 сентября был скоропалительно казнен и Мордка Богров. Его принесли в жертву на алтарь борьбы.
Надо отдать должное евреям, хитромудро разработавшим не только подходы к убийству, но и вывод Богрова из «игры». И он был почти выведен, но вмешались некие могущественные силы, лишившие его головы в одно мгновение. Настолько могущественные, что отступилась даже еврейская община, решив пожертвовать одним евреем. А может, она сама и вынесла ему этот приговор. Как Симановичу за его книгу «Распуган и евреи?»
У этого кровавого спектакля, имевшего мирового «зрителя», конечно же, были высокопоставленные, а по — моему, и высочайшие дирижеры. С их собственными персонами судьба потом разыграет не менее кровавый спектакль. Об этом ниже. А сейчас я перехожу к обещанному мной подробному анализу поведения Императора Николая II в эти печальные и трагические часы и дни русской истории.
Вся подлость сильных мира сего заключается в том, что они иногда поступаются интересами Родины ради сиюминутного своего престижа. Это неотмолимый грех правителей, впавших в него. И неминуемо наказуем. В истории тому примеров тьма. И самый страшный из них, самый «свежий» — судьба Николая II и его семьи.
Возмездие настигнет каждого, кто прибегнет к услугам сатаны. Каковым все откровеннее и откровеннее становится воинствующее еврейство. Они, воинствующие евреи, — сущие дьяволы в обличии ангелов. Они в конфликте со всем миром. И весь мир в конфликте с ними. Это дурной сон Человечества, от которого не избавишься, пока не проснешься. Они как то дерьмо на дороге, в которое ступило Человечество и никак не отмоется; как клещ энцефалитный, впившийся в тело людей Земли, чтобы проникнуть под кожу, раствориться в крови его и отравить. Помешанные на идее всемирного господства, они создали и держат невидимый фронт по всему миру. Этим невидимым фронтом, его бесчисленными легионерами, купленными за деньги и золото, и пользуются время от времени сильные мира сего. Сами ненавидят их, борются с ними тайком и… подпитывают их. На случай, когда потребуется вероломная сила. Когда надо во что бы то ни стало удержаться на плаву мировой политики.
Утром 29 августа Министр финансов Владимир Николаевич Коковцев посетил Столыпина в Киеве и'тот сказал ему буквально следующее:
«…у меня сложилось за вчерашний день впечатление, что мы с вами здесь совершенно лишние люди, и все обошлось бы прекрасно и без нас».
А вот о чем свидетельствует Коковцев на основании личных впечатлений: «…за 4 роковых дня пребывания в Киеве мне стало известно, что его (Столыпина. — В. Р.) почти игнорировали при дворе, ему не нашлось даже места на царском пароходе в намеченной поездке в Чернигов, для него не было приготовлено и экипажа от двора».
Вспомним предупреждение Распутина о том, что Столыпин будет убит в Киеве, и его просьбу к царю не брать с собой Премьера. Его кликушество: «Чую, чую кровь! Чую убийство!..»
А теперь зададимся вопросом: «Действительно, зачем надо было царю тащить Столыпина в Киев на торжества, если там он игнорировал, не подпускал его к себе демонстративно?»
«2–го сентября в 12 часов было назначено молебствие в Михайловском соборе об исцелении Столыпина; «…на него собрались все съехавшиеся в Киев земские представители и много петербургских чиновников. Никто из царской семьи не приехал, и даже из ближайшей свиты Государя никто не явился».
Самым опасным инцидентом, могущим последовать за покушением на Столыпина, мог быть погром евреев. По этому поводу Коковцев пишет: «В 2 ч. ночи (со 2–го на 3–е сентября. — В. Р.), после того как врачи заявили мне, что до утра (?) они не приступят ни к каким действиям и будуг лишь всеми способами поддерживать силы больного, — я уехал из лечебницы прямо к генералу Трепову и застал его в подавленном настроении. Ему только что донесли полицмейстер и Охранное отделение (полковник Кулябко, главный виновник всей этой драмы), что в населении Киева, узнавшем, что преступник Богров — еврей, сильное брожение и готовится грандиозный еврейский погром…»
Владимир Николаевич Коковцев — Министр финансов, автоматически вступивший в должность Председателя Совета Министров, принимает все меры, чтобы предотвратить еврейский погром в Киеве. Своей властью, без ведома Государя, отсутствовавшего в эти дни, он отзывает с маневров из Чернигова три казачьих полка, «…к 7–ми часам утра (казаки. — В. Р.) вступили уже в Киев и заняли весь Подол и все части города, заселенные сплошь евреями. Среди евреев было невообразимое волнение; всю ночь они укладывались и выносили пожитки из домов, а с раннего утра, когда было еще темно, потянулись возы на вокзал. С первыми отходящими поездами выехали все, кто только мог втиснуться в вагоны, а площадь перед вокзалом осталась запруженной толпой людей, расположившихся бивуаком и ждавших подачи новых поездов.
