будет больше, — пожимая плечами возразил Иосиф, — всё же его дух ещё долго будет жить в его потомках и в его народе; короли прусские никогда не станут больше курфюрстами бранденбургскими!
— Вы, ваше величество, правы, — сказала Екатерина Алексеевна, — но этим самым и укрепится, и утвердится германская мощь легче, чем до сих пор. Ни сам Фридрих, ни кто либо из его потомков не будет оспаривать у вас первое место во главе германского союза. Прусскому королю предоставьте влияние в его области, старшинство на севере, тем вернее будет принадлежать вам юг; если же исчезнет соперничество между двумя первыми державами Германии, то вы всегда можете располагать вооружёнными силами против других западноевропейских держав. За Австрией же и Германией воздвигнется Российско-Византийская империя и пред этими союзными державами должны будут преклониться Франция и высокомерная Англия, а нам будет принадлежать весь мир!
Иосиф изумлённо смотрел на императрицу. Судя по выражению его лица, её слова произвели на него глубокое впечатление.
— Вы, ваше величество, умеете замечательно ясно выразить то, что, словно зародыш, кроется в глубине моей души! — произнёс он. — Я не был бы Габсбургом, если бы не чувствовал болезненно и глубоко, что отнял у моего дома король прусский, но, клянусь Богом, так, как думаете вы, ваше величество, без новой войны против совершившегося факта может при новых условиях образоваться новое государство, где бывший вассал займёт место соправителя. Но для этого конечно необходимо, — при этом он испытующе посмотрел на императрицу, — чтобы я мог так же твёрдо иметь в своих руках южную Германию, как Фридрих — северную, где ему придётся иметь дело с более слабыми и незначительными соседями. Препятствием к выполнению вашей великой мысли является для меня Бавария. Вокруг Баварии соединятся все противники Австрии, и таким образом мне никогда не удастся сговориться с северными державами, которые будут находиться под главенством Пруссии до тех пор, пока Бавария...
— Не будет принадлежать вам, ваше величество, — спокойно докончила Екатерина Алексеевна. — Почему же не может быть выполнен наш план, если только это служит единственным препятствием? — спросила она так наивно, что Иосиф ответил удивлённо и даже обидчиво:
— Когда я хотел захватить Баварию, прусский король ополчился против меня и я принуждён был отказаться от своего плана, так как вы, ваше величество, — он слегка запнулся, — не встали на мою сторону, — галантно, но с оттенком горечи, добавил он.
— Я тогда мало вникла в это дело, — возразила Екатерина Алексеевна, — часто не сразу видишь истинный смысл политических задач. Тогда, — с ударением прибавила она, — мы ещё не были союзниками, мы не соединялись ещё, чтобы разделить между собой рога полумесяца, а вместе с ними господство над миром.
— А если мы решим этот раздел, — воскликнул Иосиф, — то...
— То мы должны будем выполнять также те условия, на которых мы произведём этот раздел, то есть, мы должны будем предоставить вам, ваше величество, свободу действия в южной Германии, чтобы установить равновесие с прусским севером или даже больше — противопоставить ему более значительные силы.
— И если бы для этой цели я должен был иметь Баварию...
— То вы, ваше величество, были бы безусловно правы.
— Но прусский король станет снова протестовать!
Екатерина Алексеевна высокомерно улыбнулась и пожала плечами, а Потёмкин воскликнул:
— С громадной армией на Висле нетрудно будет заглушить протесты прусского короля. Он также побоится в новой войне поставить ещё раз на карту всё приобретённое!
— Значит, вы, ваше величество, — спросил Иосиф, причём его руки слегка дрожали, хотя наружно он старался казаться спокойным, — ничего не станете возражать, если я попытаюсь овладеть Баварией?
— Наоборот, такое увеличение ваших владений я буду защищать всеми силами против всякого противодействия со стороны прусского короля или какого-нибудь имперского князя, — ответила Екатерина Алексеевна. — В наш договор о разделении полумесяца мы включим этот пункт, и я думаю, что в его проведении нам не встретится никаких трудностей.
— Не для какого-нибудь несправедливого поступка прошу я вашего содействия, — серьёзно сказал Иосиф, — я не хочу покорять, не хочу поднимать вопрос о древнем праве на большую часть Баварии; я хочу произвести обмен, при котором должны выиграть обе части и который баварскому курфюрсту вместо шляпы курфюрста должен предоставить королевскую корону. Нидерланды, — продолжал он, между тем как Екатерина Алексеевна внимательно слушала его, — до тех пор не будут довольны и счастливы, пока у них не будет такого повелителя, который управлял бы ими согласно их нравам, обычаям и правам. Я не могу быть для нидерландцев тем, чем они хотят видеть меня; свою заботливость я не могу обращать на те отдалённые страны, на которые они имеют виды и которых они требуют. Я хочу предоставить Нидерланды баварскому курфюрсту, а для себя сохранить только графства Намюрь и Люксенбург; пусть он возложит там на свою главу дневнебургундскую корону и, как король бургундский, возведёт Нидерланды до самостоятельной страны. Все беспорядки при моих предках происходили только потому, что этот славный, трудолюбивый и храбрый народ был лишён вождя, а германская империя может выиграть только тогда, когда там, на западной границе, будет стоять на страже государь германского племени!
— Сильное бургундское государство, — восторженно воскликнул Потёмкин, — будет угрожать с моря высокомерным англичанам!
— О, мысль, высказанная вами, ваше величество, прекрасна, велика! Поистине, я уже вижу, как полумесяц падает с Софийского собора и как под двумя орлами Австрии и России молодеет мир! — воскликнула государыня. — Вот видите, хорошая мысль, подобно плодородному зерну, быстро развивает соответствующую деятельность! Едва только семя упало в богатый разум вашего величества, как уже выросло великолепное, громадное дерево. Я принимаю только скромное участие в его корнях, его крона же принадлежит вашему величеству.
— Что было бы с кроной, — галантно возразил Иосиф, — если бы она не черпала своей силы из здоровых корней? Вы, ваше величество, совершенно правы; нам двоим принадлежит мир, если мы соединим наши мысли и с помощью наших сил превратим их в действительность.
— Значит, мы согласны, — промолвила Екатерина Алексеевна, протягивая Иосифу руку, которую тот поднёс к губам, — если вы, ваше величество, согласны, то я поручу князю Безбородко выработать с графом Кобенцлем трактат, который должен будет придать Европе новую форму.
— Кобенцлю точно известны мои мысли, — ответил Иосиф, —
