– Ты?
– Я. Беда у тебя.
– Ты знаешь о судьбе жены и дочери?
– Смирись, князь, их больше нет. Каждый из нас приходит на эту землю, дабы потом уйти в нее. Срок твоих близких еще не настал, но они ушли. Почему? Узнаешь, если пойдешь туда, где впервые познал любовь. – Блаженный резко повернулся, быстро пошел к площади и смешался с толпой.
– Пойдешь туда, где впервые встретил любовь, – прошептал Дмитрий.
Он бегом вернулся в Кремль, вскочил на коня, погнал его к дому Тимофеевых и остановился у головешек, которые остались от него. Береза и скамейка под ней уцелели, но никого рядом не было.
Князь огляделся. На берегу у густых кустов сидел человек с непокрытой белой головой. Может, его имел в виду Василий Блаженный? Князь спешился, прошел к реке и увидел человека весьма преклонных лет.
– Не меня ли ждешь? – спросил он.
Старик, не оборачиваясь, ответил:
– Тебя, князь Ургин.
Дмитрий присел рядом с ним.
– Ты знаешь, что случилось с моей женой и дочерью?
Старик погладил бороду.
– Знаю.
– Кто ты?
– Я – это ты, как ты – это я! Как вода в реке, а река в воде. Как дым с огнем, а огонь с дымом.
– Мудрено.
– А разве это не правда? Все, созданное Господом, едино, подвластно ему и должно жить в мире. Спросишь, почему же тогда сильный зверь убивает слабого? Отвечу, ради того чтобы выжить, желая пищи, повинуясь извечному своему звериному инстинкту. Сытый волк не задерет овцу. Другое дело люди. Те же Божьи твари, но наделенные разумом. Он дан человеку, чтобы созидать, мыслить, накапливать знания, опыт и передавать их потомкам, дабы жизнь на земле не угасла. А что рождается в наших головах? Ненависть, зависть, непомерная гордыня, корысть, коварство. От них беды, войны, кровь…
Ургин прервал старца:
– Почему ты все мне это говоришь?
Но тот не обратил внимания на вопрос Дмитрия и продолжил:
– Сколько себя помню, Москва-река всегда была полноводной. По ней ходили большие и малые суда, по течению и против него. Река не раз спасала город и от иноземных врагов, и от засухи. В лихие годы она поила, кормила людей, укрывала их за своими высокими берегами. В воде жизнь, но в ней же и смерть. В день великого пожара многие люди пытались спастись от огня рекой. Огонь бессилен против воды. По течению уходили ладьи с людьми, скарбом. Их было очень много. Одна, алая, шла ближе к тому берегу.
Ургин схватил старика за руку.
– Алая, говоришь, ладья плыла? А не было ли у нее на носу деревянного сокола?
– Был и сокол. На ладье сидела женщина знатного рода и необыкновенной красоты, вот только бледная, испуганная. Возле нее девочка в голубеньком сарафане с цветочками.
– Это же мои жена и дочь!
– Да! Потому и говорю с тобой.
– Что же дальше было?
– Ладья ушла бы в спокойные места. Буря к тому времени поутихла, волна спала. Если бы не большой черный струг. Он догнал ладью, ударил, разломил надвое, подмял под себя. Она в один миг ушла на дно. С ней женщина, девочка, рулевой и гребцы. У них не было возможности выплыть, спастись. А черный струг пошел дальше, топя и другие суда, размером поменьше.
Дмитрий застонал, обхватил голову руками.
– Господи! Ульяна, Агафья. Нет больше надежды, ничего нет.
Старик молчал.
Наконец Дмитрий сумел взять себя в руки и проговорил:
– Черный струг! – Он повернулся к старику. – А кто на нем был?
– Много людей, князь. Я не считал, но не один десяток.
– Я найду этот проклятый струг. Горе тем, кто убил мою семью. Они умрут в страшных муках.
– Одного из тех, кому принадлежал струг, ты уже не достанешь. В могиле он.
– Ты знаешь, чей это был струг?
– Ты знаешь. Эти люди всегда были рядом с тобой.
– Глинские! – выдохнул Дмитрий, – Юрия толпа до смерти забила, Михаил с матерью сбежали. Уж не на этом ли струге?
– Этого не знаю. Но то, что струг князей Глинских потопил твою ладью, сам видел. Ты встретишься с братом казненного князя Юрия сегодня, вот только убить его не сможешь.
– Не смогу? Плохо ты меня знаешь.
– А мне и не надо знать. Господь Бог не позволит тебе казнить Михаила, отведет твою руку, когда Глинский будет в твоей власти.
– Откуда тебе знать?
– А важно ли это? Знаю и все.
– Думаю, как бы мне теперь найти тела жены и дочери? Возможно ли это? Река могла их далеко унести.
– Не надо их искать, князь.
– Что? – воскликнул Ургин. – Как это не надо?
– Не в реке они.
– Погоди, ты вконец запутал меня. Ты сказал, что видел, как утонули жена с дочерью, а теперь говоришь, не в реке они. Где же тогда?
– Где и должны быть. В могилках.
– Что-то я не пойму тебя. Как это в могилках?
– Нашел я тела твоих жены и дочери. Их на этот берег волной выбросило, а вот гребцов, видать, река унесла. Да и того человека, который на корме стоял. Я отнес покойниц на ближнее кладбище. Ты знаешь, оно недалеко отсюда. Священника позвал, гробы отыскал. Похоронили их на дальнем краю, на сухом высоком месте под одинокой ветлой. Найдешь.
– А ты уверен, что похоронил именно мою семью? Ошибки быть не могло? Ты же не знал их!
Старик достал из холщовой сумки платок, развернул его. В нем лежали обручальное кольцо жены, перстень, подаренный ей на рождение дочери, и, главное, образок, с которым Ульяна никогда не расставалась.
– Узнаешь?
Ургин прохрипел:
– Узнаю.
– Вижу, скорбь твоя велика. Молись, князь, да храни память о своих любимых. Придет время, встретитесь на небе и вновь будете вместе, в другой, счастливой, вечной жизни.
Дмитрий принял платок и молча смотрел на то, что в нем лежало. Когда он очнулся, старика рядом не увидел. Только следы босых ног, ведущие к непролазному кустарнику. Дмитрий не услышал, как тот ушел.
Князь Ургин поднялся, вскочил в седло и погнал Коршуна к кладбищу. Сильно обгоревшую часовню он увидел издалека, оставил коня на лужайке и прошел мимо крестов до места, где на пригорке росла ветла. Там Дмитрий увидел две свежие могилки с новыми крестами. Князь упал между ними и впервые в жизни горько заплакал, не стесняясь.
Он провел на погосте час, потом уехал в сторону Кремля. По пути Ургин встретил отряд Головина.
Тот подъехал к нему и доложил:
– Я решил начать с леса у болот. Поговаривают, там большая шайка скрывается. Она как раз вдоль реки промышляет, так что, возможно, уже скоро что-нибудь да узнаем о судьбе твоей семьи.
– Не надо, княжич! Нашел я свою семью. На кладбище она лежит.
– Прими мои соболезнования, князь, но у меня приказ государя.
– Если приказ, то исполняй. А до того доложил бы ты ему о разговоре со мной! Нет, я сам это сделаю. Ты не спеши людей через реку переправлять. Государь сейчас в Кремле?
– Недавно уехал в Воробьево. Оттуда прибыл гонец с какой-то важной вестью. Вот государь и поспешил в село.
– Тогда едем в Воробьево. Царю я скажу, что повернул твой отряд. Ведь это по моей просьбе он послал тебя.
– Хорошо, князь. Едем в Воробьево.
Царь ждал Ургина, увидел его и сказал:
– Я отправил отряд княжича Головина на поиск твоей семьи.
– Он прибыл вместе со мной.
– Почему? – удивился Иван.
– Больше не надо искать. Я нашел могилы жены и дочери, а стражника и гребцов поглотила река. – Ургин рассказал царю о неожиданной встрече с Василием Блаженным и разговоре с седым старцем.
– Значит, это струг Михаила Глинского потопил ладью с твоими близкими?
– Да, государь.
– Тогда, Дмитрий, у меня для тебя подарок.
– О чем ты, государь?
– Люди Петра Шуйского доставили сюда Михаила Глинского с матерью и Турунтая. Последнего, как ты и советовал, я повелел отправить обратно в Псков, а вот князя Михаила сейчас доставят сюда.
Ургин побледнел.
– Я увижу его?
– Да, сможешь спросить за гибель семьи.
На пороге появился Алексей Адашев.
– Князь Михаил Васильевич Глинский доставлен, государь.
Иван взглянул на Ургина и приказал:
– Давай его сюда.
Стражники буквально втащили Глинского в палаты. Он был избит, связан.
Иван нагнулся к нему:
– Ну что, князь Михаил Васильевич, дошел до того, что тебя как последнего вора во дворец притащили? Доигрался? Наделал бед на Руси, понял, что на этот раз от наказания не уйдешь, и решил податься в Литву? К врагам нашим?
Глинский умоляюще взглянул на царя.
– Мать спасти хотел, государь. Оговорили ее, обвинили в страшных грехах.
– Княгиню Анну, значит, спасти желал? Так отчего не отправил ее под многочисленной охраной? Сам остался бы да держал бы ответ перед народом, который разорял, унижал, над которым бесчинствовал. Нет, ты шкуру свою спасал, знал, что не простит народ твои безобразия и преступления. Да вот только далеко убежать не смог.
– Пощади, царь! Мы же все-таки родственники. Я твой родной дядя, брат твоей матери.
– О родстве вспомнил. Самое время. Такие родственники хуже любых врагов. Ведомо ли тебе, что из-за вас с Юрием чуть не поднялась вся Русь?
– Пощади, прошу.
