– Шакалы! – взглянув на последнюю стопку документов, в сердцах сказал он и, опрокинув в себя налитое, шумно выдохнул. – Шакалы!
Через полтора часа пленников выстроили в одну шеренгу вдоль облупленной стены штабного коридора. В пяти шагах от начала и от конца шеренги комбриг Наиль выставил по автоматчику.
Надо полагать, на всякий случай.
После этого в кабинет комбрига в сопровождении двух дюжих телохранителей проследовал его гость. Выглядел он ухоженно и интеллигентно. Не чета местным головорезам.
Сашка подумал и, мысленно, наверное, для определённости собственного восприятия текущих событий, назвал гостя «холёным».
На беседу пленных офицеров вызывали по одному.
– Ну, что там? – спросили первого из них, после того, как он побывал за обитой кожей дверью.
– Те же яйца, вид в профиль, – ответил первый и, скривившись, сплюнул.
Сашку в кабинет комбрига вызвали последним.
На закуску.
Но и эта беседа не заладилась. Подписывать контракт Сашка отказался.
– Все продаются… – устало заметил индифферентно воспринявший этот факт холёный. – Главное назвать правильную цену. Вас не устраивает моя цена?
– Я не продаюсь, – пожал плечами Сашка. – Есть вещи, которые не продаются. Долг. Родина. Призвание. Вы о таких не слышали?
– Долг, родина, призвание… – эхом повторил холёный. – Какая вообще разница, где и чем заниматься? Строили коммунизм, теперь строим исламское государство. Не вижу принципиальной разницы. Каждая человеческая жизнь всё равно заканчивается на небесах. Разумнее правильно подготовиться именно к этому неизбежному результату, чем гоняться за мифическим «всеобщим» счастьем. Его всё равно на всех не хватит. Не находите?
– Путь к небу ищут люди, сбившиеся с пути на земле, – улыбнувшись разбитыми губами, заметил Саша.
– Ах, ты ж!.. – замахнулся стальным прутом сопровождавший холёного телохранитель.
– Не надо, Натик… – остановил его холёный. – Молодой человек просто цитирует Плеханова, не подозревая, что обижает не столько уверовавших в Аллаха азербайджанцев, сколько ни во что не верящих лётчиков и космонавтов. Однако, как сильно изменились реалии со времён старика Плеханова… Не находите, Александр Валдисович? И рецепт-то оказался простой до изумления: перестройка, плюс пресловутая гласность, и нате вам – распад общенародного государства… Самое интересное, что националисты тут не при чём – империю слили в унитаз её же вожди. Теперь поезд, идущий в пропасть, уже не остановить – осталось лишь прыгать из него на полном ходу. Опять, как в старые времена, каждый сам за себя, и всё зависит от личной сообразительности. И, знаете, что я по этому поводу подумал? Невозможно создавать каждую необходимую тебе ценность самому – на это никакой жизни не хватит. Что-то приходится покупать или получать другим способом, но гораздо проще взять сразу и всё. Счастье не бывает «всеобщим». Оно всегда и везде только личное. Поэтому не надо стесняться, что ты умнее тупого быдла, которое называет себя твоим народом. Хорошо живёт только тот, кто перестал стесняться. Так было всегда, но сейчас люди перестали это скрывать. Я, кстати, был комсомольским работником, а потом занялся наукой и стал педагогом, но вовремя сообразил, куда движутся события, и ушёл в Народный Фронт. Думаете, и все остальные не приспосабливались, а сразу уверовали в Аллаха или в другую удобную фикцию?.. И вам, Александр Валдисович, вовсе не обязательно принимать ислам – достаточно оказать нам несколько простых услуг. Заметьте, никто не предлагает делать это бесплатно! У нас есть деньги, и мы не связаны идеологическими условностями. Ну? Согласны? Что вам, литовцу, не дорожащие друг другом и своей страной русские? Или несколько десятков армяшек, которых придётся убить? Убить не как карателю или палачу, а на поле боя. И не кривитесь, – это придётся сделать, чтобы мы вам доверяли. Вы же – пехотный офицер, а это, прежде всего, профессионально подготовленный убийца. Правда, товарищ старший лейтенант непонятной армии? Кроме того, от вас не требуют делать то, чему вы не обучены. К примеру, мы не просим вас играть на скрипке!
– Зря. Я бы сыграл… Меня учили. Впрочем, это ничего не изменило бы. Дело в том, что потом, уже после музыкальной школы, я принял присягу и поклялся служить своей стране… И, как на грех, изменять присяге меня не научили…
– Кому изменять? Какой стране?.. СССР?.. Нет больше такой страны!!! Некому теперь изменять! Понятно?!! – взорвался холёный. – Нет у тебя теперь «своей» страны! И никогда не было!!!
Поняв неистовство своего шефа как разрешение, телохранитель холёного шагнул вперёд и наотмашь ударил Александра металлическим прутом.
– Это тебя, мокрица комсомольская, нет! – сплюнув сукровицей, спокойно заметил упавший с шаткого табурета Саша. – И твоей мамедской армии не было, нет и никогда не будет! Из говна пули не льют!!!
Холёный успокоился быстро. Он жестом остановил телохранителя и, налив из стоящего на столе графина стакан воды, залпом его выпил.
– Зря вы так, Александр Валдисович. Здесь, в удостоверении, записано, что вы женаты и у вас есть ребёнок. Подумайте о жене и о сыне. Ещё одна вдова и ещё один сирота – картину происходящего не изменят. Но это ваша жена станет вдовой, и ваш сын будет расти сиротой. А оно вам надо? Подумайте. Я оставлю бумагу и ручку. Надумаете подписать контракт, напишите просто и незатейливо: «Я, старший лейтенант Александр Боискас, изъявляю добровольное желание заключить контракт с Вооружёнными силами Азербайджана…»
И всё.
Этого будет достаточно.
Главное, не забудьте поставить дату и подпись, а потом попросите передать ваше заявление мне…
Глава 23 Шуруповёрты и винтики
Судебная коллегия учитывает особую опасность преступных действий
Рагима Газиева, направленных против суверенитета государства,
территориальной целостности Азербайджанской Республики,
повлекших гибель многих людей, причинение увечий,
нарушение прав сотен тысяч людей, вынужденно покинувших
места постоянного проживания, потрясших экономику республики.
В связи с этим судебная коллегия приходит к выводу о том,
что исправление и перевоспитание Рагима Газиева невозможно,
а его личность представляет крайне повышенную опасность
для общества, и признает необходимым назначить ему
по ст.255 п. «в» исключительную меру наказания – смертную казнь.
Из заочного приговора военного суда Республики Азербайджан по делу бывшего министра обороны Рагима Газиева
Азербайджан в начале 90-х годов. Политика, и ещё раз политика…
В сентябре-октябре 1989 года националистически настроенные экстремисты раскололи руководство Народного фронта Азербайджана (НФА) на два непримиримых лагеря, фактически отстранив от первых ролей своих сравнительно прогрессивно настроенных соратников и, под лозунгами «Азербайджан для азербайджанцев!», «Долой армян!», «Убрать границы между азербайджанцами!», повели борьбу против существующих властных структур за установление своего полного влияния в республике.
Эскалации насилия в Баку способствовало решение НФА о выходе республики из состава СССР, принятое 4 января 1990 года, и призыв лидера мусаватистов Xалила Рза вооружаться, захватывать оружие у военнослужащих и вести партизанскую войну против русских и армян, прозвучавший на массовом митинге 8 января. Вслед за этим в Баку прошли жесточайшие армянские погромы. Волна бандитизма буквально захлестнула город. За неделю погромов, бесчинств и убийств лишились жизни 58 человек и 176 получили ранения различной степени тяжести, около 500 квартир были разграблены. 15 января 1990 года Народный фронт Азербайджана объявил всеобщую мобилизацию, после чего ряд предприятий приступил к выпуску оружия. Массовый характер беспорядков заставил руководство СССР ввести войска в азербайджанскую столицу. Организовавший погромы НФА вполне обоснованно расценил этот факт как угрозу своему растущему влиянию и принял решение о вооружённом сопротивлении. В результате столкновений между боевиками НФА и советскими войсками с обеих сторон погибли десятки людей, в том числе и не имевшие отношения к этому конфликту. НФА тут же воспользовался этой трагедией как поводом для развёртывания широкой антиправительственной кампании, рассчитывая завоевать симпатии населения, прийти к власти и провозгласить исламскую Азербайджанскую республику.
С самого начала событий отряды боевиков имели неплохое снабжение, в том числе и вещевое. Уже 15 января 1990 года они получили большую партию стандартного милицейского обмундирования. Как такое могло случиться – непонятно, но для каких целей было сделано, – ясно из провокационного контекста последовавших за этим событий. Изгоняемые из Баку армяне были убеждены, что местная милиция не только не противодействует погромам, но и сама активно в них участвует.
