много хочешь и притом торопишься. Пока можешь ходить по острову и разговаривать, с кем угодно, но берегись, как бы твои беседы не кончились худо. Об остальном мы успеем поговорить позже. Ты, кажется, хочешь мне испортить хорошее настроение. Помни, что я этого не люблю.
Потом старик тихо добавил:
– Твой проклятый ящик с трубой я бросил в море, чтобы Вотан больше не мог громко говорить. С меня довольно одного раза.
Я понял, что Зигфрид не собирается выполнять взятые на себя обязательства. Мне, однако, не оставалось ничего другого, как запастись терпением. Пока что я решил воспользоваться отменой закона, предписывавшего мне молчание. В первую очередь я отправился на гору испытуемых, где не был уже давно. По дороге у меня окончательно сложился план дальнейших действий. Если я увижу, что Зигфрид не дает мне возможности приблизиться к радиостату, я организую восстание испытуемых. Первоначально эта идея казалась мне фантастической: каким образом несколько десятков подростков могут свергнуть беспощадную власть касты вождей? Но, проанализировав обстановку, я пришел к заключению, что подобное предприятие могло бы в известных условиях иметь шансы на успех.
Какова была расстановка сил на острове? Наиболее многочисленная каста задавленных, забитых и физически изуродованных рабов не могла быть активной силой в борьбе. Каста вождей благодаря внутренней борьбе была ослаблена. Большинство арийских вождей в силу своего возраста не представляли собой большой опасности в случае столкновения. Младшие вожди были рассеяны по всему острову, охраняя склады, испытуемых, следя за рабами и самцами. Таким образом, если бы мы сумели застать их врасплох, то смогли бы, вероятно, справиться с ними по частям. Что касается самцов, то я привык относиться к ним в высшей степени пренебрежительно и склонен был вообще с ними не считаться, как со сколько-нибудь серьезным фактором.
По ночам я с трудом засыпал, думая о подготовке восстания. Часто мне снилось, что я защищаюсь от нападения вождей, что я окружен и взят в плен, что меня судят на площади у знака свастики. Один сон я запомнил, вероятно, на всю жизнь, так как он снился мне три раза подряд почти без изменений: я лежу в темной пещере с очень узким окошком в стене, тут же рядом со мной спят мои друзья; вдруг в отверстии показывается голова Зигфрида, он злобно глядит на меня и затем, вопреки всем законам физики, начинает пролезать через узкое окошко в стене.
Сначала я вижу его ногу, затем голову, наконец, он уже стоит в пещере. Я цепенею от ужаса и хочу крикнуть, но не могу издать звука и лишь беспомощно шевелю губами. Зигфрид медленно подходит ко мне, его желтые костлявые пальцы приближаются к моему горлу. Я напрягаю все силы, чтобы разбудить друзей, но мои голосовые связки парализованы, я испытываю беспредельный страх.
После таких кошмаров я чувствовал себя разбитым и раздраженным, иногда мне начинало казаться, что Зигфрид ночью действительно может меня задушить, и я прислушивался к его дыханию.
Мои отношения с ним в действительности делались все хуже и хуже. Как-то раз утром еще в пещере я подошел к нему и сказал, что собираюсь идти в храм.
– Зачем?
– Посмотреть каменные дощечки.
– Что ж, – ответил старик, – если тебе надоело жить, то отправляйся. Стоит мне повторить то, что ты сказал только что, и тебе отрубят голову. Смотри, чужеземец, не раздражай меня. Ты мне уже давно надоел.
– Еще недавно ты меня просил о помощи, – заметил я.
Зигфрид позеленел от злости и зашипел:
– Я тебе несколько раз спасал шкуру, мы давно расквитались.
Взбешенный этой грубостью, я быстрыми шагами вышел из пещеры и направился на гору испытуемых.
На вершине холма я по счастливому совпадению встретил Угольфа, который, пройдя мимо меня, шепнул:
– Приходи перед заходом солнца в нашу пещеру.
Я решил, что не имеет смысла спускаться опять вниз, и предпочел провести день на холме, на его малонаселенном южном склоне; набрал ягод и кореньев и лег на лужайке у небольшого ручья. Журчание воды меня утомило, и я вскоре заснул крепким сном. Проспал я несколько часов и был разбужен небольшой птичкой, севшей мне на грудь. Проснувшись, я вскочил, так как мне показалось, что меня коснулась чья-то рука. Кругом, однако, было совершенно спокойно и тихо.
Наконец наступил вечер, и я направился к пещере, стоявшей у обрыва, с которого я недавно сбросил Энгельберта.
Не прошло и пяти минут, как за скалой раздались шаги, я увидел Угольфа, он, однако, был не один – за ним следовало еще пять юношей. Один из них, стоявший близко ко мне, оказался парнем лет шестнадцати, коренастым и широкоплечим, небольшого роста. У него было квадратное лицо с выдающимся подбородком, крепко сжатые зубы и довольно низкий лоб. Второй был худощав, высок и слегка горбился. У него были мягкие черты лица и серые глаза; лиц остальных я не разглядел в сумеречном освещении.
Мы проскользнули в пещеру, где было совершенно темно и невыносимо тесно. Я себя очень странно чувствовал, так как мне не приходилось разговаривать с людьми, не видя их лиц.
– Слушай, чужеземный друг, – обратился ко мне Угольф. – Я привел с собой своих приятелей, – помнишь, ты мне разрешил обо всем им рассказать. Они готовы исполнить твои приказания. Если ты обещаешь им, что их потом не сделают бесплодными рабами, они тебе будут во всем повиноваться.
Я объяснил Угольфу и его друзьям, что, если мы уничтожим власть арийских вождей, на острове все изменится, сюда прилетят другие люди, мои братья, и для всех начнется новая жизнь.
– Когда же мы нападем на вождей? – спросил один из юношей, лица которого, я не видел.
Я ответил, что нужно начать готовиться, дней же через десять – пятнадцать мы сможем выступить. Если, однако, кто-либо проболтается, то все мы погибнем. Необходимо иметь хоть какое-нибудь оружие, так как у вождей имеются мечи и ножи, не говоря уже о том, что младшие вожди сильнее испытуемых. Угольф с огорчением заметил, что у них ничего, кроме палок и камней, нет. В этот момент я вспомнил, что видел в храме много старых тесаков; они, правда, покрыты невероятной ржавчиной, все же при помощи песка и камня их можно было бы очистить.
У меня начал созревать план захвата этого оружия; если бы я вновь попал в храм, я мог бы попытаться найти радиостат, в крайнем случае я сумел бы похитить оттуда тесаки. Я вспомнил, что у меня в кармане сохранилось несколько таблеток снотворного препарата, которым я изредка пользовался. Двух таких таблеток
