— Арестовать бедную старушку! Бросить ее в тюрьму, где она умрет с печали и стыда — нет, сэр, этого не будет!
— Так он ручался за бедную мистрисс Лесли! — шепнула Нелли мужу. — Ах, как мне жаль его! Заплати за него деньги, Иона; заплати, мой дружок.
— Двести фунтов? Да разве я с ума сошел! Как это можно!
— Нет, пожалуйста, заплати, Иона!
— Мистер Неттельбед, — сказал управитель, — сделайте одолжение, позовите сюда моих людей из передней.
— Не ходи, Иона; они хотят сделать что-то страшное, да, у них на уме ужасное дело! — вскричала Нелли.
— Не беспокойтесь, мистрисс, — сказал управитель, — я позову их сам.
Два высокие, здоровые служителя вошли в комнату и, по знаку управителя, схватили Вудбайна.
— Полицейские! — закричала Нелли, — поддержи меня, Иона! Я упаду в обморок… Падаю!
— Эх, лучше б они арестовали его где-нибудь в другом месте, — сказал трактирщик, — этим компрометируется мое заведение.
— Плати же скорее деньги, — со слезами повторяла Нелли, — со мною сделается истерика!
— Жизнь моя! Душа моя! — твердил трактирщик, стараясь успокоить жену.
— Не упустите же вашего арестанта, — сказал управитель служителям, — отведите его как можно скорее в Чельмсфорд и там представьте в тюрьму — понимаешь, Исааксон?
— Как же, понимаем, — отвечал служитель.
— Не позволите ли вы мне проститься с женою, мистер Ропер?
— Нет, лучше без прощаний, — отвечал Ропер.
— Гораздо лучше, — подтвердил служитель.
— Ах, какой ужас! Ах, какая жалость! — рыдая, говорила Нелли.
В эту минуту доктор Плот, до сих пор молча смотревший на все, кивнул головою управителю, который, по этому знаку, велел служителям остановиться.
— Я принимаю участие в этом молодом человеке, — сказал Плот, — и уж думаю, не помочь ли ему.
— Очень приятно это слышать, сэр; мне очень грустно прибегать к строгим мерам, но я действую не по своей воле.
— Знаю это, — нетерпеливо возразил Плот. — Но скажите, заслуживает ли участия мистрисс Лесли, за которую он поручился?
— В высшей степени, сэр. Она вдова бедного пастора. Вы должны помнить мистера Лесли, сэр; он был лет пятьдесят донмовским пастором, пока не переселился на свое приходское кладбище. Мы все жалели о нем, сэр. Ах, какие благочестивые назидания он давал нам! Сколько семейных распрей примирял своим словом! Ах, как хорошо говорил он о семейном согласии!
Волнение показалось на лице Плота. Постоянное нервическое подергивание рта его усилилось. Наконец, сердито взглянув на управителя, он сказал:
— Какое мне дело до назиданий мистера Лесли? С чего вы взяли передавать их мне?
— Извините меня, если я напомнил вам что-нибудь прискорбное: я вовсе не думал огорчать вас; я только хотел показать, каким прекрасным наставником нам был мистер Лесли.
— Вижу, что надобно чтить его память, — спокойнее отвечал Плот.
— Но он мало заботился о себе и умер, не оставив ничего жене, которая без помощи добрых людей терпела бы самую горькую нищету. Ей купили домик, дали ей денег и теперь она не нуждается.
— И все это сделал для нее Френк Вудбайн?
— Все он. Знаете, его жена племянница мистрисс Лесли; по крайней мере, так говорят. Верно то, что она воспитана ею. Вскоре после женитьбы Френка, начала старушка терпеть нужду, потому что племянница только и поддерживала ее хозяйство. Френк вздумал помочь. Посоветовался со мною. Старушке нужно было двести фунтов, чтоб устроить свои дела. Я взял ей денег у сквайра Монкбери, под ручательство Френка. Он условился только, чтоб не сказывать мистрисс Лесли, кто достал ей денег, чтоб не говорить об этом и его жене. Видите, он хотел поступить деликатно.
— Ничего я не вижу. Но на каком же основании вы думали, что он может вам уплатить? Есть у него средства?
— Средства небольшие, — улыбаясь, сказал управитель, — но я поверил его слову. И теперь убежден, что он действительно надеялся получить в письме деньги, только другие его обманули. Если вы ему поможете, ваше доброе дело не пропадет.
— Прежде надобно мне взглянуть на жену его и на мистрисс Лесли, — сказал старик.
— Вы увидите, что она точно такова, как я вам описывал. Если угодно, я вас провожу, сэр.
— Благодарю. Пусть же молодой человек останется здесь. Я хочу видеть жену его без него.
— Очень хорошо, сэр, потому что вы хотите сделать ему добро. Угодно вам идти сейчас?
Старик кивнул головою и пошел за своим плащом.
Пока продолжался этот разговор, полицейские служители, видя, что конца дождутся нескоро, уселись на другом конце комнаты за стол, посадив арестанта между собою. Тут подошла к нему с утешениями мистрисс Неттельбед, оправившаяся от истерики, и, чтоб развлечь его горе, подала ему бутылку старого элю. Но Френк не хотел пить.
— А мы не откажемся от стаканчика, мистрисс, — сказал Исааксон, — ведь не откажемся, Лэчем?
— Никоим образом, мистрисс, — подтвердил товарищ его, — мы в этом предмете знаем толк, и слышали, что у вас эль отличный.
— Этот сорт не вашему брату пить, — с неудовольствием отвечала Нелли, — не горюйте же, мистер Вудбайн, все уладится.
— Я думаю о бедной жене: с самой нашей свадьбы мы еще не проводили ни одного вечера не вместе, а нынче будет она одна.
— Вот важность! — сказал Исааксон, — моя супруга часто сидит одна по вечерам и никогда не жалуется…
— А можно сказать, еще рада бывает, — дополнил Лэчем.
— Бесчувственные изверги! — проворчала Нелли.
Тут подошел управитель и служители встали при его приближении.
— Не беспокойтесь, сидите, — сказал Ропер: — останьтесь здесь, покуда я на час схожу по одному делу с доктором Плотом; тогда я вам скажу, что делать с арестантом. Да смотрите, не упустите его.
— Слушаем, — отвечал Исааксон.
— Часа мне будет довольно, чтоб проститься с женою, сэр, — сказал Френк, — позвольте мне проститься с нею, сэр. Даю вам честное слово возвратиться. Моему слову можно верить. Позвольте мне проститься.
— Вашего слова не нужно, — отвечал Исааксон, — мы вас не отпустим.
— Варвары! — воскликнула Нелли, — я вырву его из ваших лап, во что бы ни стало!
— Отпустить вас невозможно, — подтвердил Ропер, отводя умоляющую руку Френка. — Мистрисс Неттельбед, угостите этих джентльменов; дайте им закусить и выпить.
Он поспешно ушел, чтоб избавиться от настойчивых просьб арестанта и догнать доктора, который уж был на улице.
Френк опустился на стул и закрыл лицо руками.
— Слышали, мистрисс, что сказал управитель? — заметил Исааксон трактирщице. — Так угощайте же; то есть не мешает подать нам трубки и пару бутылок — так ли, Лэчем?
— Так, отвечал, — облизываясь, Лэчем.
Нелли очень радушно подала им отличного эля, снабдила их трубками, и угрюмые служители уже порядочно разнежились, когда Иона с торжеством увидел в окно «суд присяжных окорока», церемониально приближающийся к его дому. В восторге побежал он, вместе с женою и всеми домочадцами, встречать дорогих гостей.
Шесть молодых людей и шесть девушек попарно идут в дом; каждая пара, проходя мимо хозяина и хозяйки, здоровается с ними. Иона любезен до чрезвычайности, до нелепости. Молодые люди все в зеленых куртках, в белых чулках, в башмаках с пряжками. Все они красивые парни. Девушки очень милы и мило одеты. На них чепцы с розовыми лентами; розовые спенсеры с темно-малиновыми юбками; синие чулки и башмаки с высокими каблучками. Волоса у всех завиты в локоны. Перед судьями идут музыканты, наигрывая веселые песни.
Толпа любопытных идет за ними. Всех радушно встречают хозяин и хозяйка. Узнав об аресте Френка, все жалеют; но Френк сидит молча, погруженный в печальное раздумье, не обращая внимания ни на бесполезное сожаление, ни на шумное веселье.
Присяжные становятся в ряд. Музыка умолкает. Все снимают шляпы. Хозяин и хозяйка, взявшись за руки, подходят к судьям отвечать на их вопросы. Вопросы точны и строги, сообразно формуле клятвы. Бодро отвечают на них Иона и Нелли. Никогда еще мир не видал таких согласных, любящих и счастливых супругов. Судьи, кажется, довольны их ответами.
— Но это еще только предварительный розыск, — говорит старший присяжмый, Симон Эппельярд, — еще три дня остается до присуждения награды. Не провинитесь в это время.
— Не провинимся, — отвечает Иона, обнимая жену.
— Не провинимся, — повторяет она, ласкаясь к нему.
— А про тебя хозяин, видно, забыл, — шепчет Керроти Дик румяной Пегги.
— Держи язык за зубами, глупая голова, — отвечает Пегги.
— Через три дня мы возобновим розыск, — продолжает старший присяжный, — и если он будет удовлетворителен, как мы и надеемся, мы засвидетельствуем это мистеру Роперу: он передаст наш приговор сквайру Монкбери, и вы можете тогда предъявить свои требования в Баронском Суде.
