— Есть! — повеселел Кузнецов.
Колокола громкого боя раскололи тишину в Севастопольской бухте. И вот уже крейсер снялся с якоря и взял курс в открытое море. За кормой белым кружевом пенилась вода, чайки резали крыльями воздух, озорными криками провожая корабль. Густая синева висела над водой, и шторма не предвиделось. Но когда начались учения, подул северный ветер, нагнал волну, и работа на боевых постах резко осложнилась. Но моряки действовали так, словно и вправду шел морской бой. Они отражали атаки самолетов противника, боролись с пожаром в корме, куда «попала» торпеда, комендоры стреляли по щиту, который тащил за собой другой крейсер, и накрыли цель первым залпом.
— Я хотел бы сам посмотреть щит, — сказал Кожанов, глядя на командира корабля.
Крейсер подошел к щиту, и все увидели на нем большие дыры. Комфлот подозвал к себе артиллериста корабля Аркадия Свердлова и крепко пожал ему руку.
— Молодцы ваши комендоры: цель поражена с первого залпа. Так держать!
Свердлов смутился и совсем не по-уставному ответил:
— У нас, товарищ командующий, есть традиция — бить врага наверняка!..
Крейсер возвращался. Уже темнело. В небе зажглись первые звезды. На море была зыбь. Оставив за себя на мостике старпома, Кузнецов спустился в каюту командующего и пригласил его отужинать.
— Не откажусь!..
Во время ужина комфлот спросил Кузнецова:
— Хочешь знать, почему я сделал внезапную проверку экипажу? Так вот, в штабе флота кое-кто считает, что экипаж «Червоной Украины» трудится в поте лица лишь на учениях, а в повседневной службе у вас порядка нет.
— Кто этот кое-кто? — В голосе Кузнецова звучала обида.
— Зачем тебе знать? — усмехнулся Кожанов. — Главное, я убедился, что это не так…
Кузнецов пришел домой усталый и какой-то разбитый. Жил он с женой и сыном в трехкомнатной квартире, которую получил год назад, когда в Севастополе построили дом для флагманов. Было уже поздно, но жена не спала. Уложив сына в детской, она сидела на диване и читала книгу. Увидев мужа, встала.
— Что-то ты засиделся на своем крейсере, дорогой морячок! — с улыбкой промолвила она и шагнула к нему, чтобы снять с его головы фуражку, но он мягко возразил:
— Я сам… — Кузнецов повесил фуражку на вешалку. — Витек уже спит?
— Намаялся с игрушками.
Наталья присела к столу. Она и вправду была красива. Лицо открытое, глаза большие, черные, блестящие. Над ними такие же черные брови. Но порой в ее глазах была такая грусть, что Николаю Герасимовичу становилось не по себе, казалось, что это он чем-то обидел жену.
— Ужинать будешь?
— Нет, я сыт, на своем корвете ел котлеты с гречкой. — Он сел на диван, ладонью пригладил волосы. — Устал я чертовски. Комфлот устроил проверку крейсеру, и весь день в море мы «сражались» с противником.
— И как он, Кожанов, остался доволен? — Наталья повела бровью.
— Экипажу и мне персонально объявил благодарность!
— Ты, конечно, рад? — В глазах жены читалась усмешка.
— Море — моя жизнь, и, если все идет как надо, почему бы не радоваться? — Кузнецов помолчал. — Кстати, о тебе Иван Кузьмич сказал, что ты красива.
— Вот как! — воскликнула Наталья. — А мне он не понравился, глаза раскосые, как у японца. Я случайно познакомилась с ним. Хотела тебя увидеть, но крейсер уже ушел в море. Так объяснил мне дежурный КПП. Собралась уходить, как к причалу подкатила легковушка и из нее вышел какой-то начальник. Из рапорта дежурного я поняла, что это и есть командующий флотом. Он поздоровался со мной, спросил, кто я и зачем пришла. Он был вежлив, сдержан, улыбался и даже пошутил: мол, не сбежала ли я с картины художника? Вообще-то забавный ваш комфлот.
— Мне он по душе, — сказал Николай Герасимович. — Умен, прост в общении с людьми, моряки его почитают…
Утром на крейсер пришли свежие газеты. Кузнецов развернул «Красную Звезду», в глаза бросился крупный заголовок: «Капитан первого ранга». Николай Герасимович прочел статью на одном дыхании. В ней комфлот назвал его «самым молодым капитаном первого ранга всех морей мира».
— Я ничего не напутал в статье? — спросил Кожанов, когда зашел к Кузнецову в каюту.
— Нет, — смутился Николай Герасимович.
— Наталья Казимировна расцелует тебя, когда узнает, что ты капитан 1-го ранга.
— Вряд ли, Иван Кузьмич, — грустно отозвался Кузнецов.
— Отчего вдруг?
— Мы с ней снова повздорили, и кажется, серьезно. — Помолчав, он вдруг выпалил: — У нее кто-то есть… Я случайно услышал, как она любезничала с ним по телефону.
— «Любезничала по телефону…» — усмехнулся Кочанов. — Она что, лишена права иметь знакомых? Ты меня удивляешь, Кузнецов. Ревность бушует в твоей груди, вот что!..
Прошло три месяца. Наступил Февраль 1936 года. Перед Днем РККА Кузнецову позвонил его друг флагманский инженер-механик бригады крейсеров Николай Прохватилов.
— Николашка, ты уже собрался в поездку?
— Какая еще поездка? — едва не выругался Николай Герасимович.
— Разве старпом не сказал тебе о моем вчерашнем звонке? Ты награжден орденом Красной Звезды, а я — орденом «Знак Почета». Группа награжденных моряков-черноморцев завтра выезжает в столицу, велено и нам быть. Телеграмму подписал комфлот.
— Я был в штабе и старпома не видел. Спасибо, что дал знать.
— Что надо было Прохватилову? — спросила Наталья, когда муж положил трубку.
— Завтра вечером мы с ним выезжаем в Москву, там нам вручат ордена.
— Коля, милый, и я поеду с тобой! — воскликнула жена. — Хочу повидать столицу, пройтись по Красной площади, увидеть Кремль. А вечером вместе пошли бы в Большой театр. Ты не возражаешь?
— Ни к чему это, Наташа, — возразил Кузнецов. — Вот дадут мне отпуск, тогда и поедем с тобой куда пожелаешь.
Жена грустно молвила:
— Жаль, но пусть будет так, как ты решил.
Ордена вручали в Кремле 17 февраля. Дни в столице стояли морозные. Улицы замело снегом. Когда они приехали, весь день резвилась шальная метель, наметая сугробы. Лишь под вечер улеглась она, небо прояснилось от серо-бурых туч, небосклон загорелся звездами. Военных моряков принимал Михаил Иванович Калинин, председатель ЦИК СССР. Был он весел, седая клинышком бородка шевелилась как живая, в глазах задорно горели огоньки. Говорил он просто, но находил для награжденных такие слова, которые бередили душу, заставляли сопереживать вместе с ним.
— Так это вы командир крейсера «Червона Украина»? — спросил Калинин, когда вручал Кузнецову орден. — Товарищ Сталин и Серго Орджоникидзе гостили на вашем корабле, они с похвалой отзывались об экипаже. Ваш корабль — лучший на военном флоте, и не зря вас наградили. — Он вручил Кузнецову орден Красной Звезды.
— Служу Советскому Союзу!.. — волнуясь, произнес Николай Герасимович.
Вечером моряки отправились в Большой театр. Кузнецова и Прохватилова пригласили в литерную ложу. Шла опера «Пиковая дама».
— Знаешь, Николай, я уже скучаю по кораблю, — признался Кузнецов своему другу.
— И по жене, наверное, соскучился, — улыбнулся друг. — Завтра уедем в Севастополь, так что не грусти…
Когда поезд прибыл в город, шел сильный и холодный дождь. Рядом с Приморским бульваром гулко дышало море, оно ворчало сердито и устало. Время было позднее, и Николай Герасимович решил не идти на корабль, а поспешил домой. Открыл квартиру своим ключом, но жены дома не было. Кроватка сына пуста. Кузнецов стал гадать, куда же ушла жена. Наспех перекусив, он вышел во двор. Ночь темная, лишь над морем чуть просияло, кое-где осколками алмаза горели звезды. Серп луны был бледно-розовым, словно его накрыла кисея. Но где же Наталья, куда она ушла? Наверное, гостит у Кати, своей подруги. Недавно та разошлась с мужем, штурманом с эсминца «Железняков». Детей у них не было, а работала Катя буфетчицей в авиагородке, там и жила, но в каком доме — Кузнецов не знал.
Он поднялся в свою квартиру. На душе неприятный холодок, словно туда упала капля дождя. Взгляд упал на корабельные часы, висевшие на стене в прихожей. Половина двенадцатого, а жены все нет. Не раздеваясь, Николай Герасимович прилег на диван и вскоре уснул.
Разбудил его шум машины во дворе. Он встал и подошел к окну. Машина, сверкая фарами, развернулась и уехала. Он присел на диван, и тут звякнул дверной замок и в прихожую вошла Наталья с сыном на руках.
— Коля, ты уже приехал? — растерянно спросила она. — Возьми у меня Витюню и положи в кроватку. Он спит.
Положив сына, Кузнецов спросил:
— Где ты была?
— У Кати в городке, — ответила жена, расчесывая волосы перед зеркалом. — У нее сегодня день рождения… А ты давно приехал? Мог бы мне из Москвы позвонить, я бы тебя встретила, — с обидой в голосе заметила она. — Как съездил, орден вручили? Покажи…
