Иисус искал работу и пристанище. Его неизменно спрашивали, кто он такой. Плотник, к которому обратился Иисус, принялся беззастенчиво разглядывать просителя. Иисус счел это бесстыдством. Плотник покачал головой, словно соглашаясь со словами, которые произнес про себя.
– Не тебя ли я видел на берегу Иордана с отшельником Иоканааном? – наконец спросил он.
– Я был там… – уклончиво ответил Иисус – Но туда приходит столько людей… Прости, что не узнал тебя.
– Не тебя ли Иоканаан называл Мессией?
Они несколько минут молча смотрели друг на друга.
– Да, – наконец вымолвил Иисус.
– Облака могут закрыть солнце, но они не могут сделать ночь, – сказал плотник. – Тебе не нужна работа. Ты не можешь быть плотником.
– Но это мое ремесло, – возразил Иисус.
– Господи, я не это хотел сказать… Я растерялся, узнав, что ты владеешь моим ремеслом. Но сейчас не время брать в руки пилу или рубанок. Вся Вифания признает тебя.
– Но мне нужна работа, – сказал Иисус.
– Мой дом – твой дом, а за моим столом ты хозяин, – стоял на своем плотник. – Скоро ты увидишь, что в Вифании мой дом – не единственный, который будет открыт для тебя до скончания веков.
«Опять скончание веков!» – подумал Иисус.
Плотник, которого звали Натаном, вышел, чтобы позвать соседей. За время, необходимое для чтения трех стихов, в мастерскую пришли десять человек. А за время, потраченное на чтение шести стихов, их собралось уже тридцать. Вскоре улицу заполонила толпа.
– Вот тот, о ком говорил Иоканаан! – торжественным тоном провозгласил Натан. – Вот наш Мессия!
Не было ни малейшей возможности уклониться от ответа. Возникла острая потребность немедленно прояснить ситуацию. До сих пор молчавший Иисус ловил жалобные, недоверчивые или удивленные взгляды.
– Послушай, что я тебе скажу, – наконец произнес Иисус, обращаясь к Натану, по лицу которого было видно, что он считал себя вестником Мессии. – Как ты думаешь, кто такой Мессия?
– Это человек, посланный Богом, чтобы избавить нас от Зла, – ответил Натан.
– Нет, тебе известно гораздо больше. Мессия – человек, получивший помазание. Это означает, что он царь, а настоящий царь должен быть потомком Давида, не так ли?
– Так, – подтвердил Натан.
– Если я Мессия, значит, я Царь Иудейский. А что должен, по-твоему, сделать потомок Давида?
– Объявить римлянам войну.
Толпа встретила слова Натана радостными криками:
– Да! Да! Объявить войну!
– Хорошо, – согласился Иисус. – Но разве я похож на человека, который собирается воевать? Разве у меня есть солдаты? И я тебя предупреждаю, я вас всех предупреждаю, – заявил он, повернувшись к толпе, – даже если вы будете утверждать противоположное и приметесь меня уверять, что иудеи всех пяти провинций встанут под мои знамена, я вам отвечу, что вы ошибаетесь. Война не решит наших проблем, поскольку они вызваны не римлянами, а развращенными нравами нашего народа. Война ничего не изменит. Мы рабы римлян только потому, что похожи на больных овец, которые не могут защитить себя от шакалов.
Из толпы вышла старая женщина.
– Иоканаан сказал моему сыну, что ты Мессия. Но если ты не Мессия, кто же ты?
– Если тебе требуется определение, зови меня защитником Закона Моисея.
– А кто тогда священники? – спросил раввин. – Безумцы, собирающие собачьи экскременты?
Повернувшись к толпе, раввин стал кричать, что каждый человек, конечно, волен защищать Закон Моисея по своему разумению, но ученики сомнительных пророков вроде Иоканаана не могут защитить Закон лучше, чем раввины, изучавшие его всю жизнь.
– Если ты настолько уверен в своей правоте, – возразил Иисус, – тебе не следует сравнивать священников с безумцами, собирающими собачьи экскременты. Напротив, ты должен обрадоваться, ведь столько людей по доброй воле поддерживают тебя.
Но раввин, кипевший от злости, сделав шаг в сторону Иисуса, продолжал кричать, что народ Израиля и он сам устали от лжепророков, своенравных упрямцев, возмутителей спокойствия, которых сравнил с лисицами, забравшимися в курятник. Иисус тоже шагнул навстречу раввину, который вызывал у него слишком много неприятных воспоминаний, и заговорил со сдерживаемой страстью в голосе:
– Возможно, раввин, своенравных упрямцев было бы меньше, если бы на земле Израиля многое изменилось. Если бы ты никогда не насыпал неполных мер, не продавал втридорога зерно в неурожайные годы, не обижал вдов, не притеснял сирот, не занимался ростовщичеством, не презирал бедных и слабых, не отказывал в хлебе и соли нищим, не закрывал глаза на любовные похождения богачей, не приговаривал бедняков к побитию камнями, не помогал врагам Израиля, праздновал субботу всем сердцем, а не только в соответствии с буквой Закона, не помышлял в часы молитвы о собственном обогащении, не гладил низ живота, проповедуя добродетель, не воровал ладан и мирру, чтобы воскурить их дома, тебе не пришлось бы беспокоиться из-за своенравных упрямцев или из-за тех, кто требует справедливости, хотя они и не изучали Книги – в отличие от тебя Толпа замерла. Раввин яростно замотал головой, повернулся к собравшимся, встретил их враждебные взгляды, открыл и тут же закрыл рот, а затем ушел, неистово размахивая своей накидкой.
– Еще никто никогда не говорил с раввином в подобном тоне. Но хочу тебе сказать, что этот раввин никогда не воровал, – заметил Натан. – Однако твои слова только подтверждают, что ты наделен властью свыше. Иоканаан был прав.
Из толпы выступила какая-то женщина и попыталась схватить руку Иисуса, намереваясь поцеловать ее. Но Иисус вовремя отдернул руку, и женщина прикоснулась губами лишь к рукаву.
– Расходитесь с миром, – сказал Иисус. – Да хранит вас Господь!
За неимением других вариантов Иисусу пришлось принять гостеприимство Натана.
Да, дул ветер перемен. Люди жили в ожидании прихода того, кто не уподобился бы ни зелотам, ни Аполлонию.
Немного позже, гуляя по Вифании, Иисус остановился около фонтана, чтобы напиться. Наклонившись, он с любопытством стал рассматривать переменчивые отражения своего лица на водной поверхности. Вытирая бороду, он заметил, что за ним наблюдает какой-то человек, словно поджидая его.
Иисус внимательно посмотрел на мужчину. Был ли тот приспешником раввина? На вид лет тридцать, дородный, с детскими доверчивыми глазами.
– Равви, – обратился к нему незнакомец, – я Андрей, сын Иоанна из Галилеи. Я хочу следовать за тобой.
– Что ты, галилеянин, делаешь в Иудее?
– Я приехал навестить родственников.
– Почему ты хочешь следовать за мной?
– Натан сказал, что Иоканаан утверждает, будто ты Мессия.
– Но как они могут это знать? – прошептал Иисус.
– Я верю в тебя. Почему ты не хочешь поверить, что я верю в тебя?
– А если ты ошибаешься? Если это обманчивое впечатление?
– Я слышал, как ты говорил с раввином. Я не могу ошибаться, не могу обмануться в тебе. Неужели ты не веришь, что истину можно распознать?
Первый солдат.
– Я не собираюсь сразу же покинуть Вифанию, – медленно произнес Иисус. – Ты найдешь меня у Натана.
Иисус вернулся в дом Натана и вошел в комнату, которую отвел ему плотник, с окнами, выходящими на оливковую рощу. Что означает само слово «Мессия»? Он этого не знал. А кто знал? Иисус заснул. Когда он проснулся, было уже темно. Он хотел зажечь светильник, но не нашел огниво. Иисус вышел на улицу, увидел огонь и поджег от него лучину. Деревья окрасились в багровые тона, а небо стало фиолетовым. Иисус вернулся в комнату и зажег фитиль. Неужели Господь в своей высшей мудрости может обращаться с людьми, как с неразумными малыми детьми? На небе не хватит ангелов, чтобы удерживать каждого человека за руку, предостерегая его от ошибок. К тому же, если ангелам придется вмешаться, это будет означать, что у простых смертных нет ни разума, ни воли. Господь не пришлет Мессию, чтобы тот разрешил проблемы, которые были созданы самими людьми и в которых они окончательно запутались.
– Нет, только не Мессия, Господи! – прошептал Иисус, поправляя фитиль.
В роще раздались голоса.
Иисус потерял нить рассуждений, отчего ему стало не по себе.
Кто-то кричал: «Равви Иисус!», словно потерявшийся ребенок.
– Я здесь, – откликнулся Иисус.
Он приподнял светильник, и стал виден гладкий, розовый, как ему показалось, камень. Однако это была лысая голова незнакомца, который завязывал сандалию.
– Я привел моего брата Симона, – сказал запыхавшийся Андрей.
Как выяснилось, это он кричал.
Симон поднял голову. Казалось, его лицо было небрежно высечено из камня скульптором. Детский взгляд слезящихся глаз. Искренний, упрямый, но беспомощный.
Пришел Натан и сообщил, что ужин готов. На ужин была только жареная рыба. Сначала они ели молча, потом Андрей неожиданно для всех сказал, что его брат тоже решил присоединиться к Иисусу. Иисус никак не отреагировал на такое заявление. Что он мог изменить? В разговор вмешался Натан и принялся просить за обоих братьев.
