– Я не могу. Ведь вы прекрасно знаете это!
Нейпперг сделал вид, что не понимает, и произнес:
– Да, конечно, вы не можете. Это само собой разумеется. Ваш батюшка-император никогда не отпустит вас, монархи же, понимая громадное значение в интересах мира сохранить вас с сыном в чудесной Вене, сделают все, от них зависящее, чтобы предотвратить этот отъезд, который очень сильно походил бы на бегство.
– Наполеону эта попытка не может удаться. Вся Европа восстанет против него. Не так ли?
– Я еще ничего не знаю о замыслах монархов. Меня больше всего интересовали ваши намерения.
– О, вы можете положиться на меня: мои чувства неизменны! – ответила Мария Луиза, нежно глядя на Нейпперга.
Последний, вполне уверенный в своей власти, спокойно выжидал последнего слова. Мария Луиза быстро огляделась по сторонам и, словно не будучи в силах сдержаться и желая доказать, как далеко отстоят ее мысли от возможности бегства из Вены и возвращения к мужу, порывисто бросилась к Нейппергу, снисходительно раскрывшему ей свои объятия.
Он ожидал этого нежного доказательства. Недаром он был владыкою Марии Луизы. Он соблаговолил поцеловать ее с некоторой страстностью и увлек ее к кушетке, предусмотрительно стоявшей в глубине уборной.
Мария Луиза трепетала от ласк своего любовника и шептала среди лихорадочных, прерывистых поцелуев:
– Нет! Нет! Я не поеду в Париж! Я хочу остаться в Вене, вместе с тобой! Ведь ты же – мое счастье! Моя жизнь!
– Значит, вы жертвуете троном ради меня? В вашем сердце ничего не осталось для того, кто первый обладал вами, кто пробудил в вас страсть и любовь? – горячо промолвил Нейпперг, все сильнее и сильнее сжимая в своих объятиях трепещущую Марию Луизу.
– Нет! Клянусь тебе. Я никогда не любила этого человека. Я даже и думать не хочу о том, что он был моим мужем.
– И вы никогда не поедете в Париж?
– Никогда! Разве я ездила на остров Эльба? И потом ведь Наполеон – безумец. Его расстреляют, как авантюриста. Я должна оставаться здесь. Хотя бы ради сына…
– Только для принца Пармского? – коварно спросил Нейпперг, держа Марию Луизу на коленях и сопровождая свои слова жгучими поцелуями.
– Для сына и для тебя. Разве ты не знаешь это?
Двойной поцелуй заключил это признание.
Нейпперг, никогда не упускавший случая подчеркнуть свою власть над дочерью австрийского императора, попросил Марию Луизу последовать за ним в рабочий кабинет (он среди страстных объятий не забывал о своих делах).
Он выхлопотал аудиенцию у русского императора и хотел явиться во всеоружии ума и находчивости перед всесильным владыкой, распоряжавшимся по своему усмотрению иностранными тронами.
Он не сомневался в твердости решения Марии Луизы. Она вернулась бы к мужу лишь при самой крайней необходимости: под давлением союзных монархов. Первым делом надо было поставить императора Александра в известность относительно отвращения Марии Луизы к супругу.
Нейпперг подвел ее к письменному столу и заставил написать письмо под его диктовку. Когда она окончила, он внимательно прочел его и взялся передать его императору Александру.
Это письмо было настоящим отречением императрицы и разводом с Наполеоном. Мария Луиза формально заявляла о своем полном недоверии к проекту Наполеона о бегстве и добавляла, что считает это актом, который она, со своей стороны, глубоко порицает. Наконец, она высказывала твердое намерение впредь оставаться в стороне от всех действий и намерений Наполеона и, кроме того, сообщала, что, желая защитить интересы сына и предпочитая закрепить за ним собственность в Германии вместо того, чтобы гоняться за химерической передачей трона Франции, она, отдавая себя под покровительство союзных монархов, обязуется жить безвыездно в Вене вплоть до закрепления за нею Пармского герцогства, клянясь при этом никогда больше не видеться с Наполеоном и беспрекословно вручать Меттерниху все письма, получаемые ею от него.
Написав это письмо и подписавшись под ним, Мария Луиза обернулась к действительному хозяину положения Нейппергу и, улыбаясь, сказала ему:
– Вы довольны? Что касается меня, то я очень счастлива и не жалею ни о чем. Вы знаете, как я не люблю общества. Но я надеюсь, что монархи будут довольны моей покорностью и постараются упрочить как мое собственное положение, так и положение моего сына.
– Я постараюсь в разговоре с русским императором коснуться этого вопроса, – сказал Нейпперг.
– Чем скорее, тем лучше! – заметила Мария Луиза. – О, когда-то мы все трое будем в Парме! Неужели вам не так же сильно хочется, как мне, скорее устроиться тихо и мирно в пармском дворце, удалившись от света, живя исключительно для самих себя в этом чудном краю, где жизнь так же ясна, как ясно лазурное небо?
Нейпперг в виде ответа поцеловал руку Марии Луизы и утвердительно наклонил голову. Заручившись заявлением императрицы, он отправился к императору Александру.
Молодой монарх не любил ни Бурбонов, ни Наполеона. Он чувствовал себя призванным к служению высокому долгу. Известная ясновидящая, баронесса Крюднер, имела большое влияние на его воображение и, пользуясь этим, сильно восстанавливала его против Наполеона. Эта фантазерка разыгрывала из себя пророчицу. Носились слухи, что она сделала несколько важных предсказаний, и император Александр неожиданно подпал под ее влияние. Она подстрекала его к борьбе и к покорению Наполеона, которого она называла демоном тьмы, тогда как самого императора Александра окрестила светлым ангелом.
Хотя он был и очень раздражен тайным тройственным союзом, заключенным против него Англией, Австрией и Францией, но тем не менее искренне желал умиротворить Францию, возвратив ей снова монархический образ правления. В момент, когда шло описываемое здесь дело, его симпатиями пользовался герцог Орлеанский, впоследствии король Луи Филипп.
Однако восстановление престола Франции оказалось делом нешуточным и способным вызвать сильнейшее волнение и переворот. Весьма вероятно, что император Александр утвердил бы регентство Марии Луизы и вообще предпочел бы любой образ правления воцарению Бурбонов, к которым он питал глубочайшую антипатию.
Но он не мог сделать Марию Луизу регентшей против ее воли.
Ознакомив императора с настроением Марии Луизы, Нейпперг передал ему написанное под его диктовку письмо.
Император Александр был очень смущен всем этим и долго молчал в нерешительности. Наконец он воскликнул:
– Это действительно доказательство большого здравого смысла. Я вполне разделяю мнение эрцгерцогини: выходка Бонапарта более чем безрассудна, и мне думается, что недалеко то время, когда он жестоко поплатится за свою дерзость. Может быть, Европа и согласилась бы на Утверждение регентства. Но раз эрцгерцогиня довольствуется для своего сына владением в Австрии и ни за что не Желает возвращаться во Францию, предоставим ход событий своему течению. Будущее покрыто мраком неизвестности. Быть может, Господь и просветлит его!
Но Нейппергу было далеко недостаточно подобного неясного объяснения. Выраженное Марией Луизой решение не возвращаться к мужу и ее желание оставаться с сыном в Парме были уже большой победой; дело шло уже не о предложении ей регентства; нет, неумолимый враг Бонапарта шел гораздо дальше.
Во что бы то ни стало надо было помешать Наполеону утвердиться на вновь завоеванном им троне. Если ему дать время, то он сплотит народ Франции в одну прочную, грозную и неодолимую силу. Он вернет сторицей утраченный престиж, и если бы ему пришла фантазия вернуть жену, то Европа единодушно поспешила бы возвратить ему Марию Луизу. Все ее красивые решения разлетелись бы в прах, если бы такова была воля ее отца. А на какие только низости, на какое низкопоклонство не окажется способен этот монарх, чтобы снова войти в милость к своему зятю, вновь приобретшему силу и власть! Следовательно, для того чтобы сохранить Марию Луизу, первым делом требовалось уничтожить Наполеона.
Император Александр ненавидел Наполеона; но достаточно ли сильна была эта ненависть, чтобы заставить его вооружиться и снова начать военные действия?
Нейпперг прибегнул тогда к другому способу: к вопросу о революции, что всегда глубоко возмущало русского монарха. Он нарисовал картину Франции, подпавшей под влияние якобинцев и террора. Каково было первое действие Наполеона при восстановлении его власти? Передача полномочий революционной власти бывшему участнику конвента, цареубийце Карно, назначенному в тот же день министром внутренних дел и одновременно с назначением получившему титул графа де Фелена. Он учредил восемь полицейских округов, начальники которых должны были исполнять обязанности бывших комиссаров конвента, выдавать и выслеживать роялистов и предавать их своеобразному, более чем странному суду. Наконец, Наполеон бросил призыв ко всем революционным силам нации, образуя из них грозные федеративные батальоны.
