— Один волчий выводок обложен милях в пяти отсюда, Ваше Величество. Часть загонщиков ищет стаю; уверяют, что она где-то неподалеку.
— Прекрасно, — сказала Жанна. — Все уже готовы, надеюсь?
— Да, Ваше Величество, и лошади поданы.
По дороге Жанна не отпускала от себя егеря и изрядно измучила его своими пожеланиями, чтобы волки непременно вышли на нее. Он, разумеется, обещал ей это, прекрасно притом зная, что твердо гарантировать ничего не может, ибо охота — это прежде всего счастье и удача, а потом уже искусство и уменье. Лианкару пришлось наконец вмешаться и почтительнейше напомнить Ее Величеству, что егерю пора приступать к своим обязанностям: они были уже на месте.
Пока добирались до места, совсем рассвело. День вышел серый, монотонный. Снег в лесу был съеден на открытых местах и грязными пятнами белел только под еловыми лапами. Жанну поставили на номер; с ней остались фрейлины и, конечно, Лианкар. Они сидели на своих лошадях среди низкого ельника и до боли в глазах всматривались в сумрак между деревьями. Жанна подавляла свое нетерпение, но сдерживать его было все труднее.
Далеко справа хлопнуло три выстрела. Жанна встрепенулась:
— Герцог, что это?
— Нам не повезло, Ваше Величество… Волки вышли на принца…
— А нам, нам уже ничего не достанется?
— Боюсь, что на сей раз нет, Ваше Величество…
— Но я хочу! Я хочу, чтобы волки вышли на меня! Вы понимаете это, герцог Марвы?
— Охотничье счастье, Ваше Величество… — начал было он.
— Почему вы не устроили так, чтобы волки вышли на меня! Вы же видите, как бездарен этот егерь! — Жанна была разочарована и рассержена не на шутку. — Мне скучно и холодно! Ведь это вы обещали мне прекрасную охоту, где же она?..
— Вон скачет егерь! — почти бесцеремонно перебил ее Лианкар.
Лицо демерльского егеря было исковеркано азартом.
— Ваше Величество! — закричал он еще издали. — Стая!.. Там!
Жанна ударила своего коня шпорами и хлыстом, без слов рванулась вперед. За ней помчались Эльвира, Анхела и герцог. Все были охвачены возбуждением. Кожаная спина егеря маячила перед ними. Собачий лай пропал где-то сзади.
Внезапно егерь осадил коня и резко свернул, чтобы королева не наскочила на него.
— Ваше Величество… — перехваченным голосом сказал он. — Здесь они… здесь они должны пройти… Мы спугнули их… Надо скорее за другими… послать… иначе мы их упустим…
— Так скачите же! — крикнула Жанна. — Эльвира, Анхела, вы тоже! Зовите всех сюда! Ну, быстрее, быстрее!
Егерь машинально кивнул, повернул коня и помчался напрямик, Эльвира и Анхела за ним. Жанна и Лианкар остались одни. Стало тихо. Лай собак был едва слышен и временами совсем пропадал.
— Ваше Величество, — спросил Лианкар, — вы не боитесь?
Жанна посмотрела на него королевским взглядом:
— Однако, месье, — сказала она, — такие вопросы королеве не принято предлагать… а? — Но он ответил на ее взгляд спокойно и серьезно, Лианкаровой маски на его лице не было. — Прощаю вам, — произнесла она и улыбнулась: — Я ведь ничего не понимаю в охоте и никогда не видела живого волка. Поэтому и не боюсь.
— Волк весьма опасный зверь, — сказал тем же непридворным тоном Лианкар. — Медведь в сравнении с ним — добрейший господин. И если стая действительно идет сюда… ах, как неосторожно…
— Рядом с вами мне не страшно, мой герцог, — произнесла она королевским голосом. — Но можно подумать, что боитесь вы.
— Да, я боюсь, Ваше Величество, я боюсь за вас. Вам не следовало бы становиться на пути стаи.
Пожалуй, она впервые рассмотрела, что у него карие глаза, глубокого, теплого оттенка. Странно — ей всегда казалось, что глаза у него зеленоватые, как у кошки. Этот Лианкар был ей по-настоящему симпатичен. Она верила, что он действительно боится за нее, Но какой-то бес подзуживал ее дразнить его. А почему бы, собственно, и нет?
— Так виноват во всем егерь — это он заманил нас сюда… Я велю его повесить… — Последнюю фразу она почти пропела, улыбаясь королевской улыбкой.
Но он упорно не желал надевать Лианкаровой маски.
— Я виноват не менее, чем он… Мне-то следовало подумать об этом… а я поддался охотничьему чувству…
— Возможно, возможно, ваше сиятельство… Но все равно повешен будет егерь… Ведь не казнить же мне вас, мой герцог… Ну? Что же вы молчите? Ваша реплика…
— Ваше Величество, я восхищаюсь вами… Сейчас вы так похожи на вашего славного отца…
Это был не комплимент. Он говорил то, что думал и чувствовал. Жанна верила ему, как никогда еще не верила.
— Слышите! Рожок! Ваше Величество!..
— Не смейте отвечать! — Жанна протянула руку, удерживая его движение. — Ой… что это с моей лошадью?
Лошадь королевы дрожала и волновалась. Жанна до отказа натянула поводья, сдерживая ее.
— Стая… — прошептал Лианкар, показывая зубы.
— Где, где стая?
Жанна заметила, что лошадь герцога тоже дрожит, перебирает ногами, готовая сорваться с места. Нервное напряжение герцога и животных передалось и ей. Она смотрела во все глаза, но решительно ничего не видела. Где-то далеко взлаяли и смолкли собаки, и это усилило ее тревогу. Лианкар молча снял с ее седла мушкет, взвел курок и сунул ей в руки (она послушно взяла), затем приготовил свой.
— Неосторожно… черт… неосторожно… черт… — твердил он полушепотом, как заведенный.
— Я ничего не пони… — заговорила было Жанна, но закончить ей не пришлось: лошадь ее, дико всхрапнув, сорвалась в галоп — Жанна едва не вылетела из седла — и слепо понеслась прямо в гущу молодого ельника. Жанна, сцепив зубы, намертво зажала в правой руке мушкет, в левой — поводья. Еловая ветка наотмашь хлестнула ее по лицу. Она вскрикнула, слезы застлали ей глаза. Но она и без того не видела, куда несет ее лошадь. Она была занята только одним — как бы не потерять стремя. Тогда неизбежен конец, это она понимала.
Через долгую минуту она пришла в себя, почувствовала уверенность в посадке. Лошадь скакала ровно, среди редколесья. Жанна рискнула утереть слезы и оглянуться. Сердце ее оборвалось: она увидела стаю.
Серые звери летели за ней молча и бесшумно. Их было много, очень много. Она видела только их. Где же Лианкар?
Жанна вся, до кончиков ног, облилась холодным потом и инстинктивно ударила лошадь шпорами. В этом не было никакой необходимости: лошадь и без того неслась изо всех сил, спасая себя.
Демерльский егерь тоже был покрыт холодным потом. Угнетаемый желанием королевы: хочу, чтобы волки вышли на меня, — он делал все, чтобы это желание исполнить. И когда он понял, что может вывести на нее всю стаю, — он только обрадовался. Он забыл обо всем, кроме одного — выполнить волю Ее Величества, и, как последний осел, привел ее туда, где должна была пройти стая. Уже через минуту, машинально подчинившись ее приказу скакать за другими охотниками, он понял, что он натворил. Ведь королева осталась там, по сути дела, одна… Он-то знал, что такое стая. Мгновенно ему представилась картина: волков еще не видно, но лошадь почует их издалека, со страху понесет не глядя по лесу… дальше он не решился ничего представлять. Надо было действовать, притом как можно скорее; он яростно, не щадя легких, затрубил в рог, сзывая охоту.
— Туда! Прямо! — прохрипел он кому-то, показавшемуся между деревьями. — Стая… там… королева… одна…
Эльвира, скакавшая рядом с ним, тут же почувствовала беду.
— В чем дело? — крикнула она звенящим голосом.
— Я старый дурак, достойный петли! — отчаянным голосом завопил в ответ егерь. — Туда!.. Туда!.. — кричал он охотникам. — Налево, загонщики, налево, на Красную поляну, наперехват! Скорее, ради Господа Бога!
Подскакал Рифольяр:
— Где это?
— Мили три! — плакал егерь. — Они пошли на Большой овраг! Выручайте королеву, скорее, скорее!
— Эй, кто там! — гаркнул Рифольяр. — Веди! — И, ведомый местным охотником, рванулся вперед, как метеор.
Егерь хрипел, раздавая указания охотникам. Несмотря на отчаяние в его голосе и жестах, он распоряжался с толком. Охотники прыскали от него в разные стороны. На Эльвиру он больше не обращал внимания. Чувствуя растущий комок в горле, Эльвира стала поворачивать лошадь обратно. Ей в глаза еще бросился седоусый Викремасинг с большим рогом на груди и улыбающийся Альтисора, лицо которого мгновенно изменилось, — и она дала лошади шпоры.
— Анхела, за мной!
Встав на стременах, Эльвира бешено рвала поводья. Она совсем не была уверена в том, правильно ли она взяла дорогу. Это ее не занимало. Злые слезы закипали у нее на глазах. Жанна была где-то там, впереди, на пути волчьей стаи, надо было ее выручать. Чем Эльвира могла помочь Жанне — она, конечно, не знала, и это тоже не занимало ее. Лошадь, чувствуя ее настроение, неслась вихрем — Эльвира не видела дороги. Она не думала ни о чем, кроме одного: Жанна, ее Жанна в опасности, и она должна быть рядом с Жанной.
