Motto:
Прочесть желая знаки,
Которые храним,
Вы щуритесь во мраке,
А мрак неодолим.
Легенда об Уленшпигеле
«Государственный секретарь — наместнику Ее Величества в Генуе маркизу де Плеазант.
…надлежит вашей светлости, преломивши гордость, войти в переговоры с мятежниками. Действуйте заодно с Синьорией, ибо наши интересы совпадают. Вы должны склонить мятежников выйти из Генуи и даже из пределов Ломбардии, а в обмен на это верните им заточенных в цитадели узников. В случае согласия сторон Вы подпишете с мятежниками формальный договор об условиях их выхода, гарантом какового договора пусть выступит Синьория. Ваша светлость уполномочены Ее Величеством выдать мятежникам королевский охранный лист для вольного прохода через наши подвассальные территории, даже вплоть до Дилиона, на то число лиц, которое они Вам укажут. Прошу вашу светлость помнить, что первое Ваше дело есть вытащить занозу из тела Генуи, а уж остальное доделают наши мечи…»
«Предписание (переданное тайнописью).
Ваша роль в Генуе сыграна. По прибытии курьера из Толета наместник пожелает войти в переговоры с Вами и с Вашими. Он предложит вам отдать всех узников в обмен на то, чтобы Вы и Ваши покинули Геную. Соглашайтесь на все, но не вдруг, дабы не вызвать подозрений поспешностью. Условия договора скрепите письменно и один экземпляр с подлинной подписью наместника непременно сохраните у себя. Наместник выдаст Вам охранный лист, но не включайте в него лиц, о коих говорено было отдельно и коих Вы скрытно оставите в Генуе. Равным образом оставите Вы в Богемии, Венгрии и Польше известных лиц, прочие же пускай разойдутся и пробираются в Виргинию тайно и порознь, лучше всего через Францию. Вам лично следует поспешать в Толет, где ждать распоряжений, кои воспоследовать не замедлят, но помните: Ваш путь в Виргинию — через Фригию, притом с северо-востока…»
«Великому Принцепсу Виргинии и острова Ре и сиятельному сеньору Кейлембара — секретно.
Мы согласны с Вашим планом остаться в мрежольском лагере. Зачем Вам идти на Толет, когда он сам придет к Вам, яко овца к воротам бойни. Центральную против Вас позицию займут гвардейские батальоны генерал-капитана Уэрты и прегнусного Лианкара. Все остальное податель сего уполномочен передать на словах».
— Ваше Величество, мнение большинства членов Совета совпадает с Вашим желанием идти на Кайфолию и удушить проклятый мятеж в том месте, где он возник. Шайки мятежников, именующие себя армией, совершенно не годятся для похода, и можно ожидать, что они никогда не двинутся из своего мрежольского логова, если же ждать чересчур долго, то они могут укрепиться, и тогда справиться с ними будет куда труднее. Теперь же армия наша готова и сильна, и мы можем и обязаны навязать мятежникам бой на их территории. Этот первый бой будет несомненно их последним боем. Генерал-капитан Уэрта, сиятельный граф Вимори, умоляет Ваше Величество позволить его гвардии занять центральную позицию…
«Аврэму Чемию, рабу рабов Божьих[8] — из Толета, сугубо секретно. (Писано симпатическими чернилами на внутренней стороне подкладки камзола.)
…всеми силами души моей убеждаю Ваше преосвященство повременить. Всецело согласен с Вами, что гнев Господень не ведает ни дня, ни часа, но это для толпы, Ваше преосвященство, мы-то с Вами знаем, кто назначает неисповедимый день и час Господня гнева. Итак, я заявляю Вам, что в настоящее время гнев сей будет излишним и не принесет никакой пользы, кроме вреда. Ибо прежде всего надо подождать исхода битвы верных с пособниками злокачественной маркизы Л'Ориналь. Каким именно этот исход будет — знать нам не дано, хотя мы и возлагаем горячие свои упования на молитвы Вашего преосвященства. Буде же Господь не дарует нам желаемого — тогда тем паче не следует спешить, но подождать благой вести, а в каком виде она придет — о том мы имеем с Вашим преосвященством полную договоренность. Умоляю Вас обо всем этом ради Вашей безопасности, ибо самое имя Ваше для нас — драгоценное и вдохновляющее знамя, и потому Вам следует рисковать собой лишь тогда, когда дело стоит риска. Впрочем, священное Ваше рвение всегда восхищало меня безгранично. Но весь наш мотет расписан, я жду, что он будет прекрасен, как музыка сфер, партия Вашего преосвященства в нем — третья, и если она прозвучит перед первой или перед второй, или одновременно с ними — вся музыка будет сплошным диссонансом, отнюдь не ласкающим слуха…»
Государственный секретарь докладывает Ее Величеству:
— Шпионы сиятельного герцога Марвы доносят, что епископ Понтомский Аврэм Чемий, бывший второй кардинал Мури, проявляет себя как прямой изменник. Его многочисленные проповеди разжигают ненависть против Маренского дома и тем самым лично против Вашего Величества. Он открыто призывает проклятие и гибель на наши знамена и благословляет черное дело Лиги Голубого сердца. Мы полагаем необходимым лишить названного священника епископских прерогатив и заточить его в тюрьму. Правда, сделать это можно будет не раньше, чем мы разгромим мятеж военной силой. Ибо низложение Чемия должно иметь законную форму во избежание волнений среди духовенства на местах и черного народа, который по своему невежеству охотно слушает Чемия и апостолов его. Симон Флариус, третий кардинал Мури, смиренно просит Ваше Величество о том же. Низложить Чемия должен высший церковный суд, то есть церквей Виргинии, Фригии и Македонии. Я уже указал кардиналу Мури заготовить формулу обвинения, и коли так угодно будет Вашему Величеству, к исходу мая месяца, когда мы, я уверен, покончим с мятежом, специальная комиссия консистории сочинит полный текст обвинительного акта и приговора. Тем временем представители Фригии и Македонии прибудут в Толет, и тогда мы с полным на то правом сможем арестовать Аврэма Чемия…
«От виконта д'Эксме — в Толет, сугубо секретно. Герцог и принц полагают о фригийском посланнике графе Марче, что поведение его настолько неосторожно, что грозит гибельными последствиями. Мы всецело принимаем искренние чувства любви со стороны графа Марче и сюзерена его, безмерно благодарны ему за поддержку и помощь, но боимся, что столь горячая с его стороны дружба может быть опасна, как свеча у пороховой бочки. Последний визит графа Марче в Дилион был совершен вполне открыто, что крайне беспокоит всех нас, хотя в лицо ему никто, разумеется, не высказал ни малейшего недоумения или неудовольствия…»
Первый министр двора докладывает Ее Величеству:
— С прискорбием вынужден признать, что посланник фригийского короля, граф Марче, вошел в стачку с мятежниками. Мне стало совершенно известно, что он встречался с вождями Лиги Голубого сердца до семи даже раз, начиная с прошлого лета. Не могу сказать действовал ли он сам или по поручению своего короля. Хотелось бы думать, что справедливо первое, а не второе. И все же подвергать его аресту и допросу, по мне опасно в столь тревожное время. Как знать, не ищет ли Фригия повода, чтобы навязать нам войну? Посему, если Вашему Величеству угодно выслушать мое скромное мнение, то нам следовало бы, отнюдь не притесняя свободы и привилегий посланника, обратиться к королю Фригии с нотой, в коей на основании известных нам фактов потребовать смены посланника. Впрочем, сие следовало бы еще обсудить с господином государственным секретарем и с сеньорами Менгрским и Горманским…
— Я несказанно рад видеть вас снова в этом цветнике, отец Игнатий…
— Почтительно лобызаю ваш перстень, pater reverendissime[9]…
— Благословение Господне да пребудет с вами ныне, и присно, и во веки веков. Говорите…
— Все совершается ко благу, досточтимый отец Андроник, хотя видимый результат может показаться непосвященному поражением… Уже решено, что лигеры договорятся с наместником и Синьорией и покинут Геную. Нам сильно повредили трусость и ничтожество этого полуграфа Респиги. Он оказался скудельной подпорой. Правда, он запретил католическое богослужение, как ему было внушено, но у него недостало духу воплотить в жизнь этот запрет. Ему надлежало также заточить в цитадель епископа Генуэзского, но он не сделал и этого. Его занимали, по чести говоря, одни плотские удовольствия, за что он и поплатился. Поэтому труды наших братьев в среде горожан Генуи были мало успешны. Вы знаете, отец, что, не имея возможности проповедовать открыто, трудно добиться успеха за короткое время. Да и новый наместник королевы Иоанны оказался, на беду, умнее, чем хотелось бы. Запертый в цитадели, он не стрелял из пушек по городу, лишив нас прекрасного козыря…
— Итак, возложим упования свои на Господа и подождем исхода битвы в Виргинии… Что вам известно об этом?
