Флориан кивнул.
— Хорошо, — продолжил Катон. — Не буду оскорблять тебя и требовать клятвы. Мы все прекрасно знаем, что сделает с нами Нарцисс, если мы раскроем тайну.
— Не беспокойся, — ответил Флориан. — Я видел, что происходит с теми, кто провинится перед Нарциссом. До перевода сюда я служил у него допросчиком.
— Вот это… — Макрон оборвал себя на полуслове и двинул чашу к Флориану. — Пожалуй, мне еще вина.
Макрон сделал большой глоток из наполненной чаши, и Флориан продолжил:
— Итак, какие у вас планы?
— Начнем с префекта Скрофы и Баннуса, — сказал Катон. — Если мы с ними разберемся, то сможем предотвратить бунт. Тогда у Лонгина не будет причины требовать подкрепления и не хватит сил идти на Рим. Он будет вынужден остаться на месте, а если повезет, парфяне не осмелятся на серьезные действия.
— Слишком много «если», на мой вкус, — пробормотал Макрон.
Катон пожал плечами.
— Тут уж ничего не поделаешь. По крайней мере, пока не доберемся до Бушира.
— Когда вы отправляетесь? — спросил Флориан.
— Спасибо за гостеприимство! — засмеялся Макрон.
— Я вас не гоню, — смущенно запротестовал Флориан. — Понимаете, после того как вы убили несколько сикариев во время потасовки в храме, их друзья начнут вас искать. Я бы посоветовал вам быть осторожней, пока не доберетесь до Бушира. Никуда не ходите поодиночке. Пусть вас сопровождают вооруженные бойцы — и будьте настороже.
— Это как всегда, — уверил его Макрон.
— Рад слышать. Кроме того, как я понимаю, вам понадобится проводник, знающий дорогу и окрестности Бушира.
— Это было бы кстати, — согласился Катон. — Есть кто-нибудь, кому можно доверять?
— Никого из местных, это понятно. Впрочем, есть человек, который вам подойдет. Он обычно сопровождает караваны в Аравию, так что хорошо знает места и людей. Симеон не друг империи, но достаточно умен и понимает, что попытка бросить вызов Риму ни к чему хорошему не приведет. Так что ему, в определенной степени, можно доверять.
— Звучит неплохо, — улыбнулся Макрон. — Враг моего врага — мой друг.
Флориан кивнул.
— Так всегда и было. Зря смеешься, Макрон. Это работает. А теперь — что еще мне нужно знать? И что я еще могу для вас сделать?
— Пожалуй, ничего. — Катон окинул взглядом панораму древнего города. — По поводу сикариев — пожалуй, нам лучше покинуть Иерусалим как можно скорее. Если возможно, завтра утром.
— Завтра? — переспросил озадаченный Макрон.
— Надо отправляться с первыми лучами солнца. Постараемся отъехать от Иерусалима как можно дальше до заката.
— Хорошо, — кивнул Флориан. — Я пошлю за Симеоном и подготовлю для вас верховой эскорт. Эскадрона всадников из гарнизона должно хватить, чтобы вы в безопасности добрались до Бушира.
— А это точно необходимо? — спросил Макрон. — Вдвоем мы двигались бы быстрее.
— Поверь, если вы поедете без сопровождения, бандиты выследят вас и убьют еще до захода солнца. Иудея только называется римской провинцией. За городскими стенами нет закона, нет порядка — безграничная пустыня, где правят местные воры, убийцы и приверженцы странных религиозных культов. Здесь нет места римлянам.
— Не беспокойся. Мы с приятелем можем за себя постоять. Бывали в местах и похуже.
— Правда? — с сомнением протянул Флориан. — В любом случае сообщайте мне о положении в Бушире; я буду передавать отчеты Нарциссу.
Катон кивнул.
— Тогда решено. Отправляемся утром.
— Да. И последнее, — тихо сказал Флориан. — Как доберетесь до Бушира, действуйте с оглядкой. Я серьезно. Предыдущего префекта убили ударом меча в спину.
Небольшой отряд приготовился к отправлению сразу же после восхода солнца, нежным светом окрасившего стены Антониевой крепости. Макрон, уставший от ночной духоты, наслаждался освежающим воздухом прохладного утра. Центурион проверил, надежно ли приторочены мешки к седлу. Как и все в легионе, он был обучен верховой езде, однако относился к лошадям с недоверием и неприязнью. Армейскую жизнь он начал в пехоте и, на основании долгого опыта, предпочитал находиться среди «мулов Мария», как называли пехотинцев по всей империи. Впрочем, хорошо знакомый с яростным жаром, опалявшим каменистую почву Иудеи, Макрон признал, что гораздо мучительнее было бы добираться до Бушира пешком. Что ж, верхом так верхом.
Макрон оглядел кавалерийский эскадрон, выделенный для сопровождения центурионов в форт: солдаты греческой вспомогательной когорты, набранные из жителей Кесарии. В провинции не было местных подразделений после того, как Рим ввел в Иудее прямое правление. Войска Ирода Агриппы, состоявшие в основном из наемников-иноверцев, разоружили и разогнали после смерти иудейского царя, два года назад. Постоянные раздоры и стычки между группировками, подтачивавшие царство Иудейское, убедили римские власти, что было бы крайне неразумно формировать местные отряды и снабжать их оружием. Кроме того, своеобразные требования местной религии, с постами и днями воздержания от труда, плохо сочетались с четкостью римской военной машины.
Макрон опытным взглядом оценил кавалеристов: с виду обучены, амуниция хорошо подогнана, скакуны ухоженны и здоровы. Если в пути случится неприятность, центурионы с помощью всадников смогут отбить нападение из засады. Мелкие шайки и банды грабителей сами уберутся с дороги, решил Макрон и повернулся к Катону.
Его друг увлеченно беседовал с проводником, и Макрон чуть прищурился. Присланный центурионом Флорианом человек явился за час до восхода солнца, когда Катон и Макрон укладывали седельные сумки при бледном свете масляных ламп. Симеон оказался высоким широкоплечим мужчиной, лет за сорок, одетым в скромную чистую тунику и сандалии. Куфию поддержал богато украшенный обруч — единственный знак достатка. На лошадь проводник навьючил совсем немного: сменную одежду, узкий изогнутый меч, а еще короткий лук и колчан со стрелами. У Симеона было открытое широкое лицо, и он свободно говорил по-гречески. Чересчур свободно, осознал Макрон. Сам ветеран плохо знал греческий — только самые основы, которые вдолбил ему Катон по дороге из Равенны. При всем разнообразии языков на этой окраине империи обычным вторым был греческий, и Макрону нужно было хоть как-то объясняться. Безукоризненное произношение Симеона выбило центуриона из колеи и возбудило невольные подозрения. Все же проводник выглядел вполне дружелюбно, при знакомстве пожал запястье в искренней манере. Катон улыбнулся какому-то замечанию проводника, затем поспешил к Макрону.
— Симеон рассказывал мне о дороге к форту, — заметил Катон, возбужденно сверкая глазами. — Едем на восток, до Кумрана на берегу Мертвого моря, переберемся через реку Иордан и поднимемся на холмы на том берегу — к предгорьям. Там начинается пустыня, там и стоит форт.
— Весело, — ответил Макрон без выражения. — Пустыня. Всегда мечтал узнать, чем же они там развлекаются. Наконец-то, после стольких лет службы, я добрался до восточных провинций! И что — я увижу сирийских красоток? Нет. Вместо этого застряну в заброшенном форте посреди треклятой пустыни и буду доволен, если солнце не поджарит мне мозги до хрустящей корочки… Нет. Прости, Катон, но не могу разделить твою радость. Прости.
Катон ткнул приятеля в плечо.
— Дурачок, мы сегодня вечером будем у Мертвого моря. Разве тебе не хочется его увидеть?
Макрон ответил удивленным взглядом.
— Мертвое море? Название кажется тебе привлекательным?
— Да перестань, — улыбнулся Катон. — Ты наверняка слышал про него.
— А что?
— Это же чудо природы! — воскликнул Катон. — Я читал о нем в Риме, еще ребенком.
— Ясно. Видишь ли, пока ты читал о чудесах природы, я изучал солдатскую науку и применял ее к варварам на Рейне. Так что извини, что не лечу во весь опор любоваться достопримечательностями в самой заднице империи.
Катон улыбнулся.
— Ладно тебе, привереда. Вот погоди — вечером сам посмотришь.
— Если видел одно море, считай — видел все, — устало сказал Макрон. — В море не может быть ничего особенного или прекрасного. В конце концов, там рыбы спариваются и гадят. Вот и вся магия моря.
Катон не успел ответить: декурион, командующий эскадроном, прокричал: «По коням!» — и двор крепости наполнился фырканьем лошадей и стуком копыт по булыжникам. Кожаные седла прогибались под весом всадников, седельные луки чуть подавались внутрь, обеспечивая устойчивое положение наездника. Два центуриона прервали беседу и, неуклюже забравшись в седла, направили своих лошадей в середину колонны. Флориан предложил такой порядок как самый безопасный, пока отряд не выйдет за стены Иерусалима — тогда центурионы смогут присоединиться к Симеону и декуриону во главе колонны. Макрона не радовали все эти предосторожности.
