интересно, мистер Скайлер. — Я вскочил на ноги. Судя по тому, что Брайант не предложил мне сесть, интервью предполагалось короткое. — Разумеется, мы отметим… счастливое событие. Мы же
газета. Но чтобы сообщить новость и угодить публике, достаточно будет одной фразы.
— Видишь? — Леггет наслаждался моим провалом.
Я был вне себя.
— Меня, очевидно, ввели в заблуждение. Я думал, что вас интересует полковник Бэрр.
— Вероятно, мистера Леггета он интересует больше, чем меня. — Редакторы неприязненно взглянули друг на друга.
Но я упорствовал.
— По предложению мистера Леггета я описал свадьбу, которая, согласитесь, не лишена интереса.
Брайант взял примирительный тон.
— Согласен, полковник Бэрр — один из самых интересных людей в этом городе, в Соединенных Штатах…
— Если бы только Чарли сумел вызвать его на откровенный разговор о его жизни, связях, особенно нынешних.
— Ну, насчет откровенности полковника я сомневаюсь. — Брайант придерживался общепринятого мнения о полковнике.
Однако у Леггета было что-то еще на уме.
— Как тебе известно, Чарли, мы поддерживаем президента Джексона. Вице-президент же — фигура загадочная…
— По-моему, ничуть, — отрезал Брайант.
— А я нахожу его странным. По-моему, он мошенник. Без принципов. И я хотел бы знать то, что хотят знать все: каковы отношения между вице-президентом Ван Бюреном и Аароном Бэрром.
— Разумеется, мистера Леггета и меня интересуют политические отношения. — Брайант бросил на Леггета предостерегающий взгляд, но тот сделал вид, что его не заметил.
— Нет! — вскипел Леггет. — Их отношения вообще. Он повернулся ко мне. — Я неспроста просил тебя делать заметки, задавать полковнику вопросы. Нам важно знать, насколько они близки, эти двое.
— Полковник восхищается Ван Бюреном. — Я попытался припомнить, что вообще говорил Бэрр о вице-президенте. — Но я бы не сказал, что они «близки».
Но Леггет стоял на своем.
— Они близки, ты просто не знаешь. Двадцать лет назад, вернувшись из Европы, Бэрр отправился прямым ходом в Олбани, именно к Ван Бюрену, и остановился у него в доме. Остановился у олбанского наместника. А ведь Аарона Бэрра все еще обвиняли на Западе в предательстве. А штат Нью-Джерси обвинял его в убийстве Гамильтона.
Все это не совсем верно, но Леггета занимает общая картина, ему не до унылых частностей. Потому-то он и преуспевающий журналист.
— Надо выяснить: почему умный и осторожный Мартин Ван Бюрен водит дружбу с такой опасной, компрометирующей личностью.
— Разумеется, они всегда были близки политически. — Величественная бесстрастность Брайанта ярко контрастировала с горячностью его молодого коллеги. — Полковник Бэрр — основатель Таммани-холла. Мартин Ван Бюрен сейчас фактический хозяин Таммани. У них общие… идеалы.
— Идеалы! — Леггет широко раскинул руки, будто шел на распятие. — Идеалов у них вообще нет. Власть — только одно это им надо. Бэрр, конечно, теперь уже не в счет. Он — история. Но Мэтти Ван не может нас не волновать. Эдакий колдун! Наш собственный Мерлин, который направлял генерала Джексона в первый срок его президентства, сейчас руководит им второй срок и так же точно, как то, что в Олбани процветает взяточничество, попытается в тридцать шестом году занять его место, если мы ему не помешаем.
— А зачем нам ему мешать? Позиции, которые он занимает по большинству вопросов…
Но Брайанту не по силам тягаться с Леггетом, когда он воспламеняется нравственными идеалами.
— K черту позиции! Мэтти пойдет на все, чтобы его кандидатуру выдвинули и чтобы победить. Он идеальный политик! На первый взгляд. Но уверяю вас, только копните этого розового голландского херувима, и за ангельской улыбкой вы обнаружите нечто непостижимое, бесчестное, бэрроподобное.
Я не мог понять, куда Леггет клонит.
— Не думаете же вы, что человек не может быть президентом только потому, что он водит дружбу с полковником Бэрром?
— Нет, вряд ли Леггет так думает. — В эту минуту Брайант был особенно похож на ветхозаветного пророка. — А теперь разрешите откланяться, мистер Скайлер. — И он исчез.
— Чарли. — К Леггету вернулся его обычный тон школьного учителя. — Сейчас я лишу тебя невинности. Мартин Ван Бюрен — незаконный сын Аарона Бэрра.
Я утратил дар речи.
— Я не верю. И кстати, откуда это может быть известно?
— Известно, что полковник обычно останавливался в таверне Ван Бюренов в Киндерхуке, что вверх по Гудзону. И многие подозревают, что он наградил ребенком Мэри, жену хозяина, украсив превосходными рогами ее мужа Абрахама.
— Многие подозревают! — Я презрительно фыркнул.
— Кроме подозрений, существует масса косвенных свидетельств. Полковник Бэрр всегда был дружен со всей семьей, а особенно с молодым Мэтти, нежным, большеглазым, высоколобым Мэтти, — знакомые черты?
Что правда, то правда: они похожи.
— Но ведь Ван Бюрен блондин, а Бэрр темноволос…
— У него была еще мать. — Леггет с легкостью отмел в сторону мой контраргумент. Но конечно, быть может, все это только сплетни. А может, и нет. Точно известно, что в очень юном возрасте Мэтти приехал из Киндерхука в Нью-Йорк и сразу же начал работать в юридической конторе у одного человека, близкого к Бэрру…
— Предположим, что Бэрр его отец. Что из того?
Леггет снизошел до объяснения.
— Ты только подумай, что это тебе сулит. Тебе лично. Написать памфлет — нет, даже книгу, доказать, что Мартин Ван Бюрен — сын Аарона Бэрра. Это же принесет тебе целое состояние.
— Юридические доказательства… — начал я, но Леггет меня не слушал.
— Но еще поважнее твоего состояния, Чарли, судьба республики. Джексон начал великие реформы. Мы начинаем двигаться в направлении демократии. Ван Бюрен повернет это движение вспять. Так давайте же помешаем ему стать президентом.
— Доказав, что он незаконнорожденный?
— Американцы — люди строгой морали. Но еще губительнее родственных — его политические связи с Бэрром, особенно в последние годы. Если мы сможем доказать факт секретных встреч, темных планов, бесчестных комбинаций — тогда, клянусь, Ван Бюрен не сядет в кресло генерала Джексона.
— Так, значит, ты поддерживаешь кандидатуру Генри Клея?
— Нет. Я предпочитаю другого сенатора от Кентукки, Ричарда Джонсона. Несмотря на его penchant [18] к негритянкам, Джонсон будет продолжать джексоновские реформы. А Ван Бюрен — нет. — Леггет перешел на заговорщический шепот. — Ты, должно быть, заметил наши расхождения с Брайантом. Он верит Ван Бюрену. Я не верю. Мне нравится Джонсон. Ему — нет.
Я никогда не видел Леггета таким возбужденным. Глаза блестели, щеки слегка раскраснелись. Наступила тишина, которую прервала песенка торговца моллюсками с Пайн-стрит, воспевавшего свой товар:
Прекрасны моллюски
Снега белее
Со скал Рокавэя!
(Я записываю все песенки, какие ни услышу, — пригодятся для статьи.)
Я бросил пробный шар:
— Во-первых, не думаю, что полковник Бэрр сгорает от нетерпения рассказать мне всю правду…
— Ты видишь его каждый
