очень понравился тогда хозяйственный подход молодого аспиранта.
Наверняка есть на свете более неповторимые озёра, но Рушону дорого по-особому — здесь для Андрушайтиса началась практическая гидрология, гидрохимия, гидробиология. Отсюда он ушёл в путешествие по многим другим озёрам Латвии. В 1952 году правительство республики поручило учёным выяснить рыбопромысловое значение внутренних водоёмов, и Антония Кумсаре, известный гидробиолог, приняла Андрушайтиса в состав экспедиции. Здесь, у этих насквозь просвечивающих отмелей, под аккомпанемент небуйной волны пришло к нему самое большое увлечение, за которое коллеги в шутку зовут его «Ихтиандром».
В те первые послевузовские годы Гунар редко наезжал в Ригу. Рушону стало плацдармом, с которого сотрудники руководимой им лаборатории лимнологии (озероведения) совершали рейды по многим водоёмам, изучая их гидрлогический нрав, флору и фауну, «белые пятна» в огромном семействе больших и малых водоёмов, обильно разбросанных по Латвии.
Андрушайтис лишь раз надолго покинул рушонскую базу, чтобы собрать на озёрах в окрестностях Норильска икру серебристого северного сига (пеляди) и попробовать акклиматизировать его в Прибалтике, конечно, сначала в озере Рушону. Теперь рыболовам Латвии пелядь попадается довольно часто, и когда упоминают об этом, ему вспоминаются трубы Норильска, увиденные с птичьего полёта, расплывчатое пятно северного солнца — суровая улыбка Заполярья, и стайка юрких мальков на рушонской отмели. Теперь пелядь перешла на попечение «Балтрыбвода» А к Андрушайтису в институт приходят за справками разного рода специалисты, интересуясь составом воды, течениями, обитателями какого-либо из трёхсот озёр, данные о которых бережно хранятся в фондах.
В 60-х годах в институте начались исследования радиоактивного загрязнения водоёмов, появилось направление — радиоэкология. Именно в те годы научная тематика Института биологии, более известного ранее работами по физиологии сельскохозяйственных растений и повышению их продуктивности, стала значительно обогащаться. В 1967 году Гунара Петровича Андрушайтиса назначили заместителем директора, а два года назад директором Института биологии.
К этому времени он уже вплотную занимался актуальной проблемой чистой воды. Его интересует, прежде всего, механизм биологического самоочищения водоёмов. Он изучает, как именно водные организмы используют разного рода загрязнения в своей жизнедеятельности, во что их превращают. Сегодня вопросы, связанные с влиянием деятельности человека на природу, с мерами по защите окружающей среды, со всем комплексом научных, практических, хозяйственных, социально-экономических задач, неумолимо стоят перед цивилизованным человечеством.
Большой отдел гидробиологии объединил пять институтских лабораторий. Юрис Звиргзд, делавший первые шаги в науку ешё студентом, как когда-то его учитель Андрушайтис, возглавил группу токсикологии. Она занимается биохимией и физиологией водных организмов. Гидробиологи моделируют процессы биологического самоочищения, гидрохимики исследуют состав воды, её санитарно-биологическое состояние.
— Последнее наше увлечение — это море, — Андрушайтис улыбается в тёмно-русую бороду, и его энергичное лицо человека, которому немного за сорок, оживляется.
Конечно, море для него менее всего увлечение, а более — научная необходимость, долг. Учёных тревожит усиливающаяся солёность Балтики, излишнее содержание в ней фосфора, продуктов ртути, пестицидов, уменьшение кислорода, а на больших глубинах в центре моря преобладает сероводород.
— Предполагается, что цветение воды в море связано с повышенным содержанием фосфора. Если это так, — размышляет Андрушайтис, — то надо найти способ избавиться от фосфора. Фины, например, считают, что надо удалять фосфор из сточных вод, сбрасываемых в Балтику. Короче говоря, нужны совместные действия всех стран бассейна Балтийского моря.
Пока же латвийские гидробиологи усиленно исследуют Рижский залив, один из самых больших на Балтике. Для этого по инициативе Андрушайтиса создана лаборатория биологии моря во главе с Рутой Логановской. Учёные выходят в залив каждым погожим днём на специально оборудованном судне. Батометр приносит из глубины пробы воды. Её пропускают через специальный мембранный фильтр, чтобы позже, уже в лабораторных условиях, выяснить каковы в этом районе водоросли, фитопланктон, мельчайшие растительные организмы. Принесены ли они реками или относятся к морской флоре? Ковш приносит на судно образцы грунта. Они нужны для изучения бентоса — организмов, живущих на дне. Гидрохимики фиксируют растворённый в воде кислород.
Каждый выход в залив даёт большой объём информации. Микробиологи профильтруют пробы, «посеют» бактерии в различных средах, чтобы в конечном итоге по специальным формулам выяснить общее количество микроорганизмов в водной среде залива, число сапрофитных бактерий-микробов, которые используют для своего обитания готовые органические вещества. Химики изучают пробы воды по показателям опреснения и загрязнения. В результате постепенно вырисовывается картина санитарно-биологического состояния залива.
Андрушайтис, как заместитель председателя оргкомитета, готовится ко второму советско-шведскому симпозиуму по проблемам загрязнения Балтики, который на этот раз состоится в Риге. Первый был в 1971 году в Стокгольме по предложению шведской королевской академии наук, шведской королевской академии инженерных наук и государственного управления по охране природы. С тех пор контакты крепнут. Теперь они осуществляются в рамках соглашения смешанной советско-шведской рабочей группой по проблемам охраны окружающей среды. На институт биологии Академии наук Латвийской ССР возложены расчёты и прогнозирование изменения экологических режимов моря под влиянием загрязнения.
Биологический и химический режимы моря, его биологическое самоочищение интересуют также учёных стран СЭВ (Совет Экономической Взаимопомощи). В прошлом году на очередном заседании комиссии по использованию водных ресурсов, проходившем в Болгарии, советскую делегацию возглавлял Гунар Андрушайтис.
Международные встречи, конгрессы, конференции, выступления, он также много ездит по Латвии, встречается с рабочими, колхозниками, рассказывает о бережном отношении к природе, о сохранении её для нынешних и будущих поколений.
Гидробиология это наука, родившаяся на стыке нескольких отраслей знания. Проблему чистой воды решают биологи, химики, гидрологи, микробиологи. Скоро их отряд пополнится и математиками.
— Думаю, — убеждённо говорит Андрушайтис, — что биологи и математики смогут создать математические модели самоочищения, мы сможем прогнозировать влияние факторов окружающей среды на судьбу водоёма. Он видит в перспективе математические модели процессов, происходящих в Балтийском море. Хотя ещё никто и никогда не брался создавать такие модели.
Море влечёт. Проблемы Балтики занимают почти всё его время. Но Гунар часто вспоминает озеро Рушону, хочется съездить туда, увидеть повзрослевшие яблони, посаженные когда-то его руками, постоять на притихшем берегу или, как в молодости, пройти на лодке мелководными протоками…
«Советская Латвия»,
Рига, 1975 год
Глава 6. Плавучая лаборатория
Дом на понтонах медленно вращается вокруг своей оси — якоря. Из окна видно, как уходит в сторону ближайший островок Лиелрова, где на фоне июльской зелени мелькают белыми пятнами чайки. В бинокль можно разглядеть большого дикого лебедя, охорашивающегося в прибрежных зарослях. В этом плавучем доме на озере Энгуре уже двадцать лет работает орнитологическая база Института биологии академии наук Латвийской ССР. Зелёный дом с двухместными каютами, с кухней и кают-компанией, окружённый дощатым причалом — открытой палубой, к которой
