места для викингов, чем Дания.
— Мы пришли на подмогу королю Эйрику, — прокричали люди из Уппланда.
— Я не сомневаюсь, — ответил Торкель. — И если я вступлю в битву с вами, то я помогу тем самым королю Свейну. Но если вместо того, чтобы сражаться друг с другом, мы объединим наши силы и поплывём вместе к землям, где есть чем поживиться, мы окажем такую же услугу нашим королям, как если бы мы остались здесь и завязали бой. Ибо в любом случае никто из нас не одержит верх в этой войне, а если мы поступим так, как предлагаю я, мы хотя бы останемся живы и захватим хорошую добычу.
— Складно ты говоришь, — сказал Гудмунд. — Много разумного в твоих словах, и я думаю, что нам лучше приблизиться друг к другу и продолжить беседу.
— Я знаю, что вы оба знатные вожди и знаменитые люди, — сказал Торкель. Поэтому я не боюсь, что вы поступите вероломно, если мы встретимся и обсудим моё предложение.
— Я знаю твоего брата Сигвальди, — сказал Йостейн. — но я часто слышал от людей, что ты, Торкель, более отважен, чем он.
Итак, они условились сойтись на острове у подножия утёса. Йостейн и Гудмунд взяли с собой по три человека каждый, а Торкель пять, у которых были с собой мечи. Людям с корабля было видно, что сперва вожди стояли поодаль друг от друга, а их люди окружали их почти вплотную, но затем Торкель приказал принести шведам пива, хлеб и свинину, и вскоре они сели в кружок и принялись толковать как друзья.
Чем дольше Йостейн и Гудмунд обдумывали предложение Торкеля, тем заманчивей оно им казалось, и вскоре уже Гудмунд ревностно его отстаивал. Йостейн сперва не соглашался, говоря, что король Эйрик злопамятен и всегда ищет повод поквитаться с людьми, которые не оправдали его доверия, но Гудмунд красноречиво описал, что сулят им набеги на восточные острова, и заметил, что о короле Эйрике они позаботятся, когда придёт время. Затем они договорились о том, как будет поделена добыча, дабы позже не возникло никаких споров, и Гудмунд сказал, что столько мяса и разговоров вызывают у человека жажду, и похвалил пиво Торкеля. Торкель кивнул и ответил, что поистине это лучшее, что он может им сейчас предложить, но оно ни в какое сравнение не идёт с пивом в Англии, где произрастает лучший хмель в мире. Затем даже Йостейн признал, что, кажется, эта страна заслуживает того, чтобы они туда отправились. Итак, они пожали друг другу руки и поклялись быть верными своему слову, после чего, когда они вернулись обратно, на носу каждого предводительского корабля было принесено в жертву по овце, дабы им сопутствовала удача в погоде. Все были довольны соглашением, которое заключили между собой их предводители, и слава Торкеля, которая и без того была велика, возросла ещё больше, благодаря мудрости, которую он выказал в этом деле.
Ещё несколько кораблей присоединились к Торкелю из Сконе и Халланда, и когда, наконец, поднялся благоприятный ветер, они отправились в путь на пятидесяти пяти кораблях. Всю осень они опустошали страну Фризов и там и перезимовали.
Орм допытывался у Торкеля и остальных, что же случилось с домочадцами короля Харальда после его смерти. Некоторые говорили, что, по слухам, Еллинге был сожжён, другие, что епископ Поппо спасся на корабле и псалмами успокоил бушующее море, хотя король Свейн преследовал его по пятам. Но никто из них не поведал о том, что случилось с женщинами короля.
В Англии всё становилось как в прежние дни, во времена сыновей Рагнара Кожаные Штаны, ибо на престол взошёл король Этельред. Он недавно достиг совершеннолетия и взял бразды правления в свои руки, но люди уже прозвали его Нерешительным или Неразумным, и множество мореплавателей с севера стекалось к берегам его владений, дабы помочь ему оправдать своё прозвище.
Сперва их было мало числом, и их нападения можно было легко отразить. По всему побережью зажигались костры в знак того, что прибывают викинги, и отважные воины с широкими щитами стремились встретить их и оттеснить обратно в море. Но король Этельред лишь зевал за пиршественным столом, возносил молитвы против норманнов и возлежал с жёнами своих вождей. Он завопил от ярости, когда ему в покои принесли весть, что, вопреки его мольбам, длинные корабли вернулись. Он устало выслушивал многочисленные советы, сетовал на хлопоты, расходы и неудобства, вызванные нашествием викингов, и в то же время ничего не предпринимал. Затем набеги участились, в них уже участвовали многочисленные отряды норманнов, с которыми не могли справиться королевские войска. Они проникали внутрь страны и возвращались к своим кораблям, сгибаясь под тяжестью добычи. Повсюду разлетелась весть, которой многие поверили, что ни одно королевство не может сравниться с королевством Этельреда по богатству и изобилию. И вот уже несколько лет Англия опустошалась викингами.
Но пока ещё у берегов страны не появлялись огромные флотилии, ещё вожди не научились вымогать отчеканенное серебро из казны короля Этельреда. Но в год Милости, 991-й, эти недостатки были восполнены, и затем уже не было отбоя от людей, которым король Этельред платил хорошим серебром, когда они приходили за ним.
Вскоре после Пасхи этого года, который был пятым годом совершеннолетия короля Этельреда, были возжжены сигнальные костры вдоль побережья Кента. Люди с побледневшими лицами вглядывались в утренний туман, затем повернулись и бросились укрывать в лесу весь имеющийся скот. И была послана весть королю Этельреду и его ярлам, что флотилия, каковой здесь не было много лет, идёт на вёслах вдоль побережья, и многие язычники уже начали высаживаться на берег.
Были собраны войска, но они не могли противостоять норманнам, которые, сплотившись в могущественные отряды, опустошали округу, забирая всё что можно было забрать. Тогда англичан охватил ужас перед тем, что они вторгнутся внутрь страны, и сам архиепископ Кентерберийский отправился к королю молить о помощи своему городу. Но когда викинги опустошили всю прибрежную округу и перенесли на борт всё, что они нашли стоящего, они вновь сели на корабли и уплыли прочь. Затем они высадились на восточносаксонской земле и поступили подобным же образом.
Король Этельред и его архиепископ, чьё
