для всего королевства. Ибо отныне вся страна была беспомощна перед неистовством и кровожадностью людей с севера.
Викинги похоронили убитых, справили по ним тризну и отпраздновали победу, добытую в бою. Они отдали тело Биртнота скорбному посланнику, который приехал за ним, дабы он был погребён по христианскому обряду. Затем они разослали воззвания в Мэлдон и другие города округи, требуя, чтобы жители заплатили им дань немедленно, иначе их ожидает жестокая кара. Они уже предвкушали, сколько добра попадёт им в руки, уже пересчитывали его как своё собственное, но их обуяла ярость, когда день миновал и никто не пришёл к ним с деньгами и золотом. Они двинулись на вёслах вверх по реке к Мэлдону, подожгли деревянные укрепления на правом берегу реки и, взяв приступом город, разграбили его полностью. Но они были удручены, ибо большая часть добычи сгорела. Тогда они собрали коней со всей округи и решили двинуться внутрь страны, где население полагало, что находится в безопасности от викингов. Вскоре множество отрядов отправились в разные стороны побережья и возвратились в лагерь, нагруженные добычей. Ужас охватил страну, и ни один вождь не отважился соперничать с Биртнотом и вызвать пришельцев на бой. Пленные, которых они захватывали, сообщали, что король Этельред с опухшим лицом скрылся за стенами своей крепости и беспрестанно бормочет молитвы вместе со своими священниками, полностью лишившись разума.
В Мэлдонском соборе, который был сложен из камня, укрылось несколько человек. Когда викинги брали приступом город, они спаслись в башне, и среди них были священники и женщины. Они смогли захватить с собой лестницу, дабы никто не пробрался в их убежище. Викинги предположили, что они взяли с собой много сокровищ, и попробовали убедить их, чтобы те вышли из башни. Но ни огнём, ни силой оружия они не смогли ничего добиться. У людей в башне было достаточно еды и питья, они распевали псалмы и, казалось, находились в хорошем расположении духа. Когда викинги приблизились к башне и принялись увещевать их словом, прося вести себя благоразумно, спуститься вниз и поделиться сокровищами, на них посыпались проклятья, камни и нечистоты. Все викинги согласились между собой, что церковные камни и башня — из тех препятствий, которые не всякий человек может преодолеть.
Йостейн был старым, суровым человеком, алчным до золота. Ему пришло в голову, как сломить сопротивление этих людей: викинги должны подвести к башне пленных и начать убивать их одного за другим, пока люди в башне не потеряют терпение и не будут вынуждены выйти оттуда. Некоторые согласились с ним, ибо он был известен своей мудростью, но Торкель и Гудмунд считали, что это неподобающий для воина замысел, и не желали принимать в нём участие. Будет лучше, сказал Торкель, заставить их спуститься вниз хитростью. Он добавил, что хорошо осведомлён о слабостях попов, знает, как обращаться с ними и заставить их делать то, что хочешь.
Он приказал своим людям убрать большой крест с алтаря в соборе. Затем он подошёл к башне с двумя воинами, которые несли крест перед ним, и, поставив его на землю, крикнул людям, что ему нужен священник, дабы ухаживать за ранеными и, кроме того, дабы обратить его в христианскую веру. Последнее время, пояснил он, его стала притягивать новая вера, и он поступит с ними так, как поступил бы христианин, ибо он позволит выйти всем из башни целыми и невредимыми.
Он уже далеко зашёл в своей речи, когда камень вылетел из башни, попал ему в плечо с той стороны, с которой он держал щит, сбил его с ног и сломал руку. Тогда двое его людей бросили крест и помогли ему укрыться, в то время как люди в башне торжествовали победу. Йостейн, который наблюдал всё это, скривил губы и заметил, что хитрость и обман в войне — не такое простое дело, как это иногда кажется неиспытанным юнцам.
Всех споспешников Торкеля обуял гнев, и туча стрел полетела в бойницу башни, но они этим опять ничего не добились. Орм сказал, что в южных странах видел, как Альманзор дымом выкуривал христиан из башен соборов, и они решили попробовать сделать то же самое. Внутри церкви и вокруг башни они положили дерево и сырую солому и подожгли костёр. Но башня была высока, и ветер рассеивал дым прежде, чем он достигал её верхушки. В конце концов викинги потеряли всякое терпение и решили дожидаться, пока обитатели башни не начнут мучиться от голода.
Торкель был удручён неудачей и опасался, что люди будут насмехаться над ним. Кроме того, он был раздражён что ему придётся праздно сидеть в лагере в Мэлдоне, так как было ясно, что пройдёт какое-то время, прежде чем он сможет ездить верхом и участвовать в боях. Поэтому он хотел чтобы люди, сведущие в искусстве врачевания, пришли и осмотрели его рану. Орм навестил его, когда тот сидел у костра и пил подогретое пиво, а сломанная рука висела без движения на боку. Многие ощупали его руку, но никто не знал, как наложить лубок.
Торкель тихо стонал, когда ощупывали его руку, и сказал, что будет достаточно, если ему пока перевяжут руку и обойдутся без лубка.
— Теперь слова, что я произнёс у подножия башни, оказались правдой, — промолвил он. — Мне необходим священник, ибо попы понимают кое-что в этом.
Орм согласно кивнул и заметил, что большинство священников — искусные целители. После праздника йоля у короля Харальда у него была куда более тяжёлая рана, чем у Торкеля, и священник исцелил его. Кроме того, добавил Орм, он и сам бы не отказался от священника, ибо удар, который он получил палицей по затылку, причиняет ему непрерывную головную боль, так что он начал подумывать, не повредилось ли что-нибудь у него в голове.
Когда они остались одни, Торкель сказал ему:
— Я считаю тебя мудрейшим из предводителей моих отрядов и самым лучшим воином, после того, как погиб Свейн Путник. Но как бы там ни было, ясно, что быстро теряешь свой задор, когда затронуто твоё тело, даже если рана и лёгкая.
— Так обстоят дела со мной, — ответил Орм. — Ибо я человек, который лишился своей удачи. Прежде у меня была хорошая удача, ибо я сталкивался и уходил невредимым
