«Специалитет острова Корчулы». Очищенную мурену разрезают вдоль хребта, натирают чесноком, лавровым листом, петрушкой, растягивают при помощи прутьев и коптят в ароматном дыму мирта и лавра. Две недели! А потом уже варят в капустных листьях, сдабривают оливковым маслом, винным уксусом, репчатым луком и еще какими-то специями, – будто заправский повар, объяснял Шкляров.
– Дорогое блюдо! Чудесное! А вино какое? – заметил Дараган, держа в одной руке вилку, в другой – стакан. – А по какому случаю гуляем?
– Сегодня же день моего ангела! – улыбнулся Иван Шкляров.
– Ну, в таком случае будь здоров! – поднимаясь с бокалом, крикнул Дараган. Его глаза весело поблескивали.
– Всецело присоединяюсь, Иван Андреевич! – Вергун также поднялся, и все трое дружно чокнулись.
И в этот миг позади их стола послышался тихий стон. Сидевшая за соседним столиком девушка оперлась о стол, голова ее бессильно повисла, лицо, казалось, побледнело еще больше. Ее черноволосый напарник куда-то исчез. Девушка попыталась встать, но, пошатнувшись, стала медленно заваливаться прямо на сидевшего к ней спиной Вергуна. Тот быстро вскочил и подхватил ее.
– У нее обморок! Быстрее на воздух, – крикнул Дараган, беря девушку под руку с другой стороны.
Вергун вспомнил о портфеле только на улице, когда девушка уже пришла в себя.
– Портфель мой там остался? – спросил он товарищей. – Там же документы!
Он кинулся назад, в кафану. Стулья, где он сидел и куда положил портфель, были опрокинуты. С замиранием в сердце он заглянул под стол и уже со вздохом облегчения поднял портфель. И тотчас с ужасом убедился, что это не его портфель. Такой же точно, но не его! Того самого высокого и черноволосого.
– Все в порядке, – сказал Шкляров, вернувшись в зал и будто не замечая растерянности Вергуна. – Ее хахаль посадил в машину, и они уехали. А что с вами, Кирилл Дмитриевич? На вас лица нет!
– Мой портфель! Пропал портфель! – еле слышно прошептал Вергун.
– А это чей? – спросил Шкляров, указывая глазами на портфель, который Вергун все еще держал в руках.
– Вроде бы у того серба был такой же портфель. Перепутал, наверное.
– Да вы не волнуйтесь, выпейте!
Шкляров щелкнул пальцами, подзывая хозяина:
– Вы знаете эту пару?
– Они у меня первый раз.
– Взяли, наверно, по ошибке портфель господина, а свой оставили!
– Завтра, уверен, привезут. Впрочем, давайте откроем этот, может, установим личность. Или позвать полицию? Денег в вашем портфеле было много?
– Нет, нет! Не надо полицию! – всполошился Вергун.
– Сами разберемся! – заметил Шкляров и, взяв из рук Вергуна портфель, раскрыл его, осматривая. – О, здесь и деньги есть – две тысячи, – пересчитав банкноты, добавил Шкляров. – Значит, наверняка он за ними приедет. Никуда не денется! Посидим подождем его.
– К сожалению, господа, я через полчаса закрываюсь, – глядя на часы, сказал хозяин, – на этот счет у нас строго. Полиция штрафует.
Машина рванула вперед, резко свернула на перекрестке и, все увеличивая скорость, помчалась вниз. Девушка тем временем стерла носовым платком с лица белила, посмотрелась в зеркало, подкрасила губы и, улыбнувшись, спросила брата:
– Ну как, Коля? Хорошо?
– Здорово, Маша! Ты настоящая актриса! – Дараган с восхищением посмотрел на сестру.
Помощником в операции у Марии Дараган был тот самый высокий, черноволосый молодой серб, который сейчас и сидел за рулем.
– Отлично! На пять с плюсом сыграли!
На углу Кнеза Милоша и Дурмиторской машина остановилась. Мария чмокнула брата в щеку, попрощалась с водителем, и каблучки ее торопливо застучали по асфальту. Мимолетное свидание с Линицким, поцелуй и рукопожатие. После этого Мария исчезла, а спустя пять минут из темноты к машине подошел Линицкий.
– Ваше поручение выполнил, – негромко произнес Николай, выйдя из машины. – Вот она, вся филькина бухгалтерия. – И протянул Линицкому портфель.
– Эх ты! Ты не понимаешь, Николай, тут вся энтээсовская кухня, – сдержанно произнес Леонид Леонидович.
– Да какая у этой шляпы Вергуна кухня! – засмеялся Дараган.
– Это же элементарно. Во-первых, здесь все денежные поступления: чья разведка и сколько дает. Во-вторых, куда и по каким каналам уходят эти деньги. Уже этого достаточно. Сегодня ночью мы все это отработаем, чтобы завтра утром вернуть. А то беднягу кондрашка хватит.
Он объяснял свои агентам суть их общей работы, как то и было изложено в инструкции из Центра:
– Наша с вами задача заключается в том, чтобы парализовать все активные действия боевиков путем тщательной «разработки» и выявления их активности и связей на территории Союза. Надо сконцентрировать свое внимание на террористически настроенных элементах эмиграции, агентурно выявлять их намерения и связи. Эта работа очень кропотливая, может, с самого начала малоэффективная, но необходимая. Других путей нет.
На другой день, когда Вергун зашел в кафану «Код Далматинца» и открыл только рот, хозяин, широко улыбаясь, протянул ему портфель.
– Уж извинялся, извинялся. «Впопыхах, – говорит, – схватил портфель и только утром заметил, что чужой». А у него там деньги. Не такие большие, но все-таки. Ну вот, а вы волновались!
– Премного вам благодарен! – вытирая платком покрывшийся испариной лоб, ответил Вергун.
– Не стоит благодарности. Заходите! Угощу вас в другой раз макрелью с грибами! Вот это блюдо!
«Слава тебе господи! – подумал Вергун, убедившись, что все в портфеле на месте. – Шутка сказать – вся подноготная союза! Попади это к врагам – мне лучше не жить!..»
9.
Неудачи, связанные с переброской людей в Советский Союз по каналам других организаций, послужили одним из поводов для созыва третьего съезда НСНП. Еще в декабре 1933 года состоялись перевыборы председателя Совета и состава Исполнительного бюро. Для того чтобы укрепить единство организации, председателем этих органов стал один и тот же человек – Виктор Байдалаков, а членами бюро – Михаил Георгиевский, Мария Пепескул, служившая в свое время в Вооруженных силах Юга России, назначенная казначеем Союза, и Михаил Хлопин. Бывший председатель Совета НСНП, герцог Сергей Лейхтенбергский был отстранен от должности. Это произошло по многим причинам, одной из которых явились напряженные отношения между центральным правлением Парижского отделения и Исполнительным бюро, которое находилось в Белграде. Георгиевский объяснял перемены в Союзе так:
– Мы идем на этот конфликт во имя дела. Говоря без обиняков, что сделал герцог в Париже за три года? В то время как в самых глухих углах друзья Союза дают максимум напряжения, в огромном Париже он оставался с кучкой бездеятельных людей.
Перевыборы председателя прошли без созыва съезда.
А 15 апреля 1934 года в Белграде открылся III съезд НСНП, продолжавшийся пять дней. На съезд прибыли делегаты из Бельгии, Болгарии, Польши, Франции, Чехословакии, Эстонии, Югославии и даже из далекой Австралии. Три с лишним года, прошедших после первого съезда, объединившего разрозненные союзы молодежи, дали многое.
