неожиданности. Быстро убрал фотоаппарат, повернулся к жандарму и, изобразив на лице виноватую улыбку, произнес:
– Простите, господин офицер, я этого не знал.
Комаровский вдруг о чем-то задумался. И вспомнил о письме однокурсницы Линицкого. Неужели Линицкий – советский шпион, закралась подспудная мысль в его голову. Для чего иначе ему фотографировать мост, если изначально было понятно, что этого делать нельзя?
Жандарм долго следил за тем, как удалялись от охраняемого объекта двое мужчин. Линицкий был доволен. Он бодро вышагивал по набережной Дуная.
– Не обидно ли, Альбин, что маленькая Югославия, почти ничего не сделавшая для победы над Германией, и та получила от нее репарации? Вон какой мост отгрохали немцы. А наша с тобой огромная Россия, без которой победа над кайзером Вильгельмом, скорее всего, была бы вообще невозможна, не только ничего не получила, но еще и стала изгоем в мировой геополитике.
– За это нам нужно благодарить большевиков, прибравших Россию к своим рукам.
– Значит, наши генералы плохо боролись с большевиками, коль позволили им прибрать Россию к рукам.
Вот он как запел! Комаровский остановился, глядя в упор на Линицкого. А тот не спеша сделал еще несколько шагов вперед, но, почувствовав, что Комаровский отстал, остановился и обернулся. Увидев на себе напряженный взгляд ротмистра, Линицкий понял, что слишком расслабился. Он не считал Комаровского достаточно умным, но и не настолько глупым, чтобы тот ничего не заподозрил. Он ждал, что будет дальше.
– Ты какому богу поклоняешься, Линицкий? – спросил Комаровский, не спуская с него глаз.
Выдержав его взгляд, Леонид Леонидович ответил:
– Богу Кремля.
– Тогда нам с тобой не по пути!
– Не плюй в колодец, Альбин. Пригодится воды напиться.
Но Комаровский на это ничего не ответил. Он свернул в сторону и стал быстро удаляться. А Линицкий испугался не на шутку. Что это, если не провал? Или Комаровский, понимая, что стал невольным соучастником шпионских игр, будет молчать? Добравшись до своего кабинета, он быстро с помощью Екатерины Федоровны отправил шифрограмму Феликсу в Прагу, в которой описал все происшествие и свой разговор с Комаровским. Через некоторое время от Феликса пришел ответ: «Необходимо закрепить молчание Комаровского. Для чего рекомендую вам пробраться в квартиру Комаровского в его отсутствие, напечатать на его пишущей машинке письмо по старой орфографии и отправить письмо советскому посольству в Софии».
Линицкий стал ждать подходящего случая. Но Комаровский молчал, делая вид, что ничего не случалось. И Линицкий облегченно вздохнул – нужды в рекомендованном Феликсом письме не было.
Впрочем, Линицкий не знал, что Комаровский молчал не просто так. Разумеется, ротмистр также буквально на следующий день сообщил руководству Внутренней линии о разговоре с доктором. Полковник Фосс внимательно выслушал Комаровского, затем сказал:
– Господин ротмистр, советую вам делать вид, что ничего не произошло, что вы не поняли слов доктора Линицкого. Однако внимательнее к нему присмотритесь. Нам важно знать о планах Советов в отношении РОВСа, НСНП и Белого движения в целом. И, если он в самом деле работает на Советы, рано или поздно он может проговориться.
– Я вас понял, господин полковник, – кивнул Комаровский.
7.
Фёдор Ардальонович Дракин превзошел все ожидания своего зятя. Он настолько погрузился в разведывательную деятельность и настолько вошел в роль ярого антисоветчика, будто стоял на этих позициях всю жизнь. Среди русской молодежи в Югославии все большее влияние получал фашизм, точнее даже «романтика» фашизма: его идеи в области социальной и экономической, казавшиеся многим «новым словом» в построении общества. Впрочем, сам по себе НСНП не стал фашистской организацией, так как внутри него царила искренняя любовь к свободе, указывавшая на христианское направление, лежащее в основе идеологии «новопоколенцев». Тем не менее и молодежь готова была жертвовать собой ради освобождения России от мракобесия коммунистических идей.
Петр Петрович Дурново весьма уважал Дракина, считая его тем человеком, который сможет наладить процесс подготовки и переброски диверсантов в Советский Союз. И по рекомендации Дурново к Дракину приходили самоотверженные молодые люди, готовые даже жертвовать собой в случае, если они, перейдя границу Советского Союза, окажутся вдруг в руках ГПУ. А они, как правило, все оказывались в этих руках, поскольку Федор Ардальонович все данные о заброске агентов с фамилиями и легендами тут же передавал в руки своего зятя – Леонида Линицкого.
Но были и проколы, неожиданные для самого Дракина. Однажды Дурново пригласил к себе на квартиру Дракина и познакомил его с хорошо сложенным, среднего роста белокурым мужчиной:
– Вот, господин Дракин, прошу любить и жаловать – один из самых наших крепких кадров – Сергей Львович Вайцеховский.
Дракин с Вайцеховским пожали друг другу руки, одновременно внимательно изучая друг друга. А Дурново между тем продолжал представлять гостя.
– Сергей Львович в свое время, в восемнадцатом году, служил чиновником для особых поручений и переводчиком при министерстве иностранных дел в правительстве Скоропадского от Добровольческой армии. А ныне является членом нашей боевой организации и являлся резидентом генерала Кутепова в Польше.
– Вот как? – удивился Дракин. – А какими ветрами вас занесло сюда, в Белград?
– Мне вас рекомендовали как человека, способного организовать людей на переброску в Россию…
– А вы желаете попасть в Россию?
– Видите ли, господин Дракин, я – журналист, публицист. Суть моей работы заключается в другом – я многое вижу, наблюдаю, анализирую. И считаю, что только иностранная сила, в частности Германия, может справиться с большевизмом. В связи с этим я не верю в возможность деятельности НСНП в России, но тем не менее я готов помогать переброске туда членов Союза. Вот поэтому я прибыл в Югославию и готов с вами в этом плане сотрудничать, поскольку господин Дурново мне сказал, что вы состоите членом фашистской организации, которую к тому же курируют немцы.
– Чудесно! В таком случае, Петр Петрович, благодарю за столь ценный кадр.
Впрочем, Вайцеховский был ушлым малым, и какая-то подозрительность в отношении к Дракину в нем зародилась. К тому же он узнал, что Дракин является тестем доктора Линицкого. И однажды в процессе одного разговора Вайцеховский напрямую спросил его об этом.
– Все-то вы, журналисты, знаете, ничего от вас не скрыть, – улыбнулся Федор Ардальонович. – Однако, поверьте мне, никаких деловых сношений с Линицким я не имею и посему прошу о наших с вами разговорах не ставить доктора Линицкого в известность.
Дракин пригласил Вайцеховского на курсы военной подготовки.
– Главный упор мы на этих курсах делаем на подготовку-практику уличного боя, – объяснял Федор Ардальонович. – Сами понимаете, для наших агентов в России – это просто необходимо.
– Спасибо! – усмехнулся Вайцеховский. – Буквально вчера меня вызвал лично Байдалаков для прохождения курса
