молчать! Молчать! Кому сказано? Еще слово, и я прикажу вырвать тебе твой поганый язык, а ты знаешь, что я слово свое сдержу!
Не смотря на избиваемого, один из турок спокойно и негромко произнес:
— Терпи, брат. Мы почти в таком же положении, что и ты — разве что не прикованы. Изгнанники, над которыми веет ледяной ветер смерти. Не постигнет нас ничто из того, что не начертал нам Аллах. Уповай на Него — жизнь подобна колесу. Сейчас ты внизу, потом уже и наверху. Когда воцарится великий султан Зизим, будет мир с христианами, многие обретут свободу. Возможно, и ты.
— Почтенный, — одернул его второй турок, — не время доверять слова ветру, он может донести их не в те уши.
Тот несколько раз кивнул, и оба замолчали. Комит, от-лютовав, спустился к своим запасам — для того, чтоб обнаружить, что, пока он восстанавливал порядок на судне, бутыль, из которой он распределял вино, опустела, причем безвозмездно, а прежде жаждавших и след простыл. Зарычав, комит схватил большую плетку и опять полез наверх — понятно, для чего.
Тем временем слуги ордена в сопровождении двух капелланов принесли к галере тело рыцаря, проведшее ночь в часовне. Один из слуг, идя рядом с носилками, меланхолично отгонял зеленой веткой назойливых мух.
Комит знал, что и этот груз поплывет с ними, поэтому переключил свое внимание и заботы на тело. Перепоручив экзекуцию турецкого раба одному своему подкомиту, второму он велел взять несколько матросов и растянуть между носовой и кормовой платформами тент, который прикрыл бы от палящего летнего солнца не только гребцов, но и мертвого рыцаря.
— Все поменьше вонять будет… — проворчал комит и пошел на корму, в ахтерпик [45], докладывать капитану о принятых мерах и о том, что команда уже распределена на три смены и готова к отплытию.
— Проверь еще раз, нет ли течи в оружейной, — наставительно сказал капитан. — А то видел, что стало с доспехами?
— Вода больше не поступает, сам за починкой следил. Ржа вся удалена.
— То-то что, не удалять надо, а следить, чтоб вообще не появлялась! — проворчал начальник. — Порох сух?
— Да. Проверено.
— Колбасы, галет, вина достаточно?
— До Родоса вполне хватит и обратно тоже, а дрейф нам не страшен.
— Ну, ступай тогда… Не забудь трубы, когда на борт вступит комендант!
— Не стоит беспокоиться, господин, свое дело знаем…
После знатного трупа орденские слуги в сопровождении санитаров доставили на борт троих измученных беглецов из турецкого плена и пронесли их на нос, спустившись по правому трапу от двадцать третьей скамьи в так называемое докторское отделение, где на время плавания помещались больные и раненые. К их услугам был корабельный врач с помощниками и полным набором хирургических инструментов. Там же заодно хранились и канаты.
Едва разместили больных, под положенные его статусу трубные звуки брат Альварец вступил на борт галеры вместе с двумя достопочтенными турками, несколькими рыцарями и десятком сарджентов.
Капитан услужливо приветствовал коменданта и братьев ордена, сказав, что его каюта в полном распоряжении дона Альвареца, но испанец не обратил внимания на эти льстивые заверения — это и без того было понятно, а капитану, рыцарям и турецким гостям придется располагаться вместе со всеми, в проходе под тентом.
Капитан отдал команду к отплытию, комит зычным голосом повторил ее, и все три смены гребцов единодушно ударили веслами по ярко-синей водной глади, белоснежно вспенив ее. Рыбацкие домушки греков вместе с громадой замка стали быстро отдаляться, и вскоре уже только величавые древние горы были видны за кормой. Две смены гребцов стали отдыхать, как и положено после выхода из гавани, а третья под мерный стук большого кожаного барабана налегала на весла. Слабый ветерок иногда игриво развевал большие кроваво-красные флаги с белыми крестами на них — флаги Ордена святого Иоанна Иерусалимского…
Поскольку комендант Петрониума и его спутники отплыли рано поутру, они надеялись достичь Родоса дотемна. Проплывая мимо острова Кос, принадлежавшего иоаннитам, наши морские путешественники были застигнуты двумя вражескими галерами — турецкая Кария была совсем рядом, и того, что случилось, следовало предусмотрительно опасаться.
Галеры были большие, шли споро. Над ними веяли зеленые треугольные флаги османского флота с золотыми полумесяцами. Флагштоки были увенчаны полумесяцем и изображением волчьей головы.
Капитан и комит, вполголоса посовещавшись, решили потревожить брата Альвареца, мирно дремавшего на капитанском тюфяке в капитанской же каюте, но сначала посадили на весла все три смены гребцов, чтобы все-таки попробовать уйти от преследования.
— Мудро, — похвалил их Альварец с некоторой издевкой. — Этих нам еще не хватало. Совсем обнаглели. Наверное, опять островитян в рабство берут…
— Теперь как бы нас не взяли… — сказал один из рыцарей, а второй со знанием дела добавил:
— Замок-то уже с противоположной стороны, вот они и сунулись.
— А наблюдательные посты на что? — взъярился темпераментный испанец, и первый рыцарь спокойно ответил:
— Подобрались и убили, чего тут думать. Могли действовать и через ренегатов.
— Да простят меня достопочтенные братья, — с опаской встрял капитан, — но сейчас речь не о жителях Коса, а о нас с вами.
Иоанниты, как по команде, переглянулись с нескрываемым презрением: суета перед лицом опасности — удел людей неблагородных и трусливых. Морского волка это задело, и он, словно прочтя их мысли, сказал:
— Я — человек дела, а не праздного разглагольствования. Посему прошу одобрить мои соображения или заменить их своими.
Испанец одобрительно кивнул, а капитан сухо и четко изложил:
— Носовой огонь у нас силен, но поворачиваться к ним носом и идти на сближение — губительно. Поэтому отстреливаемся из пары кормовых, а арбалетчики и арке-бузиры пусть также соберутся на корме и ведут стрельбу преимущественно по гребцам. Лишить их хорошего хода — самое главное. Кроме того, меняя курс, можно вводить в действие попеременно бортовые стационарные бомбарды и аркебузы. Стреляем с одного борта — вместе с тем перезаряжаем другой. Вот и все, собственно. В случае абордажа выдаю оружие вольным, а дальше — как Бог вынесет. Если дело будет совсем плохо, Кос рядом — разобью галеру о камни, а там тоже как выйдет — спасаться или сражаться. Вот так, господин.
Глаза испанца сверкнули от отваги и задора.
— Молодец! Вот эти речи мне по душе. — И он похлопал капитана по плечу. — Действуй, как сказал, и да помогут нам Господь Иисус, Пресвятая Дева и Иоанн Креститель!
Важные турки, недолго посовещавшись, изрекли:
— Нет нужды, чтобы нас видели наши соплеменники; мы скроемся в каюте, пока дело не дойдет до схватки.
Тем временем один из вольных гребцов одернул проходившего мимо комита
