ЦЕНТУРИЯ VI
1. В воде отражен был собор у Гаронны,
И то отражение римские силы страшит,
Процессии зрят Пиренейские горы,
К ним новый король за поддержкой спешит.
2. В год входит пять сотен и восемь десятков,
То эра реформ и неслыханных зверств,
В семь сотен и тройку не вселятся духи упадка,
То год изменивших лицо королевств.
3. Созвездия будут в тоске и смятенье,
И Рона уйдет от своих берегов.
Все станет иным, лишь язык неизменен.
И засуха жаждет солдатских шагов.
4. Метели, дожди, мятежи на арктическом поле,
Где люди становятся хуже зверей,
В тюрьму превращается прежняя воля,
Анафеме предан закон «не убей».[86]
5. Большой человек умирает под Римом,
И новая вспыхнет близ Рака звезда,
Сиенна и Суза то знамение примут,
И Север слетит с ледяного гнезда.
6. Норвегия с Данией льнут к англичанам,
Надеясь на братский военный союз,
Леса не залечат солдатские раны,
Героя же Рима в лесах разобьют.
7. Не ценятся больше науки и знанья,
Их топчет духовно убогий король,
В изгнанье, без средств знатоки мирозданья
Ученым доверили жалкую роль.
8. Страна, как и Церковь, во власти скандалов,
Высокие цены стоят на счетах,
Золотой и серебряный лик на медалях — в печали,
И кровь застывает на острых ножах.[87]
9. Изменят окраску святыни и храмы,
И белое с черным смешает нам черт,
Багрец с желтизной осыпаются с камня,
Кровь, смерть, грабежи новизна призовет.
10. Старейший сражен неожиданной смертью,
И двух его братьев хотят умертвить.
В убийство во сне заговорщиков верьте!
Три ветви осталось из прежних семи.
11. Империя создана армией дерзкой,
Солдат-император возьмет Ватикан,
Испания с Англией будут с ним резки,
На Францию будет направлен таран.
12. Он власть захватил, как поборник свободы,
Народ обольщенный его поддержал,
Но рухнули им возведенные своды,
Ив прах превратился былой идеал.
13. Король-полководец проигрывал битву
(В живых — только сброд, что удрал от атак).
Ту славу, что заживо в бронзу отлита,
Свергает к свободе стремящийся враг.
14. Готовьтесь к расчету у вас в Нюрнберге:
За всех отомстит похороненный принц!
Испанский престол Козерог не отвергнет,
И духи убитых остались без лиц.
15. Норманнами Франции и Пикардии
Корона срывается с принца Ките,
Из храма в лесах черным дымом кадило,
В Ломбардии пламя гудит на кресте.
16. Костры пожирают ценнейшие книги,
Туз в буром мундире средь черных знамен,
И мысль и свет жернова сотрут мигом,
Но сыщутся зерна для лучших времен.
17. Врачами потомки царя Моисея
Могли королей от болезней спасать,
Не вечно ж в грядущих столетьях евреям
Земную Голгофу Христа повторять!
18. Да! Женщина дышит огнями пожара,
А пламя опять неповинных пожрет.
Чудовищный бык был в Севилье в угаре,
Он армию к штурму и бою зовет.
19. Фальшивый союз продержался недолго.
Одни изменились, другие — под знаком реформ,
И в Риме младой леопард не оболган,
Народ с кораблей ищет праведных норм.
20. В кулак сжаты силы в арктическом поле,
Тревогой и страхом охвачен Восток,
Недавний избранник в боях будет сломлен,
Кровь варваров бьет в византийский песок.
21. Убит он на плитах большого собора,
Так Лондон племянника не сохранил.
Здесь лодка схизматиков с горем не в ссоре,
Так кто же свободу обманом залил?
22. Финансовый кризис полюбит Антихрист.
Восставший народ прогонял короля.
Париж еще не был так дик и неистов,
И зыбкому миру не рада земля.
23. Созвездия Скипетра с Марсом суровым!
И Рак благосклонен к злосчастной войне,
Пусть смелый король скажет мирное слово
Под знаком участливых звезд и планет.
24. Великий рыбак — на поломанном троне,
Руинное время на землю придет.
Предатель во мрак увлекает законность,
Но к свету всех пастырей юный ведет.
25. Неплох был предтеча на папском престоле,
Но грязный развратник его заменил,
В Равенне и Пизе таким недовольны.
Смещайте: терпеть его нет больше сил!
26. Она удлинялась великим Чайреном,
Одна из пяти крупных рек островов.
Морозы и ужас, термометр мерит.
Укрылись во льнах шесть бродяг-беглецов.
27. Вождь кельтов увидит на улицах Рима
Прибой победивших изгнанье людей.
Пастух же считает, что он проходимец,
Кто был с Петухом, будет с маршем смертей.
28. Надолго ли Церковь осталась вдовою?
Скрипят в замешательстве ветви ее,
Пускай укротитель интриги все скроет
И бритых голов к единенью зовет.
29. Укроются в сумрак, кто мыслит свободно,
Нельзя на щиты поднимать лжесвятых.
Марш льежцев Брабант наблюдал беспокойно,
Предатель в осаде притворно притих.
30. Милан омрачают напрасные смерти,
И герцогу пишет об этом король,
Евангелью, люди, доверчиво верьте,
Хоть подлость прелатов доставит вам боль.
31. Предателей палкой забили до смерти:
Урок для других, изменивших стране.
Фривольность свою, заключенный, умерьте,
Раз Берич приходит в отчаянный гнев.
32. Горячая кровь потечет над Алусом,
И между двух рек страшен битвенный шквал.
Борьбу проигравший не может быть трусом:
Одною рукой не удержишь штурвал.
33. Летящий огонь появляется в небе,
И град осажденный им был устрашен,
Да, жители вынули тягостный жребий,
Ведь бешеный вред был грозой причинен.
34. Здесь солнце обрушится в пламя пожаров,
Послания скрыты в свече восковой,
Леса, города расплавляются жаром,
Повис над равниною чад углевой.
35. Во мраке Флоренция, в Пизе разграбленной хуже,
Король сбит с мула и от раны готов закричать,
Врагу не занять побережья Перуджи,
Ни трусу, ни храброму там не бывать!
36. Деяния предков свой век отслужили,
И череп разбит у старинных дворцов,
Ни в чем не повинных хватали и били,
Виновный скрывается в чаще лесов.
37. Пусть с миром уйдет из страны победитель.
В Италии хищный взойдет человек,
Пожаров и смерти тут с горечью ждите,
Ведь смешана с кровью вода здешних рек.
38. Был брошен король беззащитный в темницу,
И сына решили доставить к нему.
Идет Тразименская башня топиться,
Заложники с горя припали к вину.
39. Великий с Майенны уж больше не ропщет:
Лишили его и постов и наград.
На Рейне со славы свергается Гроппе,[88]
Болтливый в Колонье под гнетом утрат.
40. Второй по значению датский властитель
С Голландией, Англией был заодно.
Хоть сто тысяч марок за это возьмите:
Но нам путь в Италию нужен давно.
41. И вот Огмион за чертой королевства.
Селин больше властвовал, чем отдыхал,
Эмблема его над Италией высится дерзко,
Он с гордостью знамя победы держал.[89]
42. Там жителей нет возле Марны и Сены,
Где дьявольски сильно вода разлилась.
А смертные с Темзы хотят непременно
Внимание стражи обманом сковать.
43. Теряется радуга в сумерках Нанта —
Поваленной аркой лежат берега,
Потопленный флот не вернется к арабам обратно,
Кабан и медведь случены на лугах.[90]
44. Пусть флот не боится противного ветра,
Не слишком ль уверен в себе адмирал?
Теперь на морях его песня пропета,
К чему приведет нас серьезный провал?[91]
45. Он кончит как вечно гонимый изгнанник,
Хищения берег Нонн-Сигля мрачат,
Раз красный отправит его на закланье,
Орел не устанет его привечать.[92]
46. Два встретили третьего в горных вершинах,
И вспыхнул костер небывалой вражды,
Лангезы, Брюссель вместе с долом крушили,
И все Малине пред бедою дрожит.
47. Нельзя соблазнить настоящую святость
Святоше с пушистым его языком.
Старинному граду Италии радость не в радость,
И ложный хорал флорентийцам знаком.
48. Железный паук любит берег Дуная,
Где немцы из пленных готовят рабов,
Их родина груды рублей золотых потеряет,
Возмездье ведя из глубоких снегов.[93]
49. В колодце найдут эти кости ребенка,
Что мачехой был не от мужа зачат,
Волненье отцов не забудут потомки,
И честь государства идет на закат.
50. Толпа наслаждается зрелищем новым,
Плебей видит принцев, маркиз, королей,
Но рухнут колонны дворца, обливаяся кровью:
Спасай короля от мятежных людей!
51. Отверженный смело бежал из темницы,
Его подменил там соратник и друг,
Замерзшие реки покинуты птицей,
Надежду троянцев не взять на испуг.
52. И ночью прелат отстранен от правленья:
Ему не поверил французский король,
В Британии, Кипре, Тунисе он все же в доверье,
Политика вере не скажет пароль.
53. Запомнят шестнадцать веков и семь лет литургию,
День битых и пение вторых петухов.
Арабы воспрянут и станут другими,
В Марокко султан не полюбит восход.
54. Что ж герцог-бродяга откроет внезапно
Арабскую стаю тугих парусов,
Восток обернется совсем безвозвратным
И для подлецов и для честных крестов.
55. Оружье испанец найдет в Барселоне,
Слепой д'Арбон разорит Паприньян,
Кто в море слезу и победу уронит
И кто здесь от гнева и ярости пьян?
56. Он был очень властным в своем королевстве,
Жестокий и грубый стоит под Крестом.
Он будет грозою для знати и плебса,
Став Папой с суровым и жестким лицом.
57. Кто видел, как солнце затмилось Селеной?
Кто знает, как вздорили два короля?
Свободу дадим островам и Сиенне,
Дух вольности бури в столетья вселят.
58. У принца богиня любовной горячки
И просит, чтоб он не сказал ничего,
Но стыд и позор от судьбы не упрячешь,
Семнадцать заплатят за страсть головой.
59. Его обманул и предал переводчик,
Был принц за пределами Кельтской земли,
Монах, как и пастор в Бордо, озабочен:
Гасконцев, руанцев они провели.
60. Ковер, раз он свернут, бесцелен для зрелищ,
В истории свернутых много страниц,
Так судьбы изгнанников мы проглядели,
Хоть правда о прошлом осталась у них.[94]
61. Итак, два цветка слишком поздно погибли,
Пред сильным законом безвредна змея.
В Савое, в Монако мучения были,
И всадников злая ведет колея.
62. Семь лет в ней сидело глубокое горе,
И спала в постели с ней женская честь,
Ей гордость служила на троне опорой.
Как долго ей крест одиночества несть?
63. Я знаю, свой флот обновит Барселона,
Чтоб выиграть больше земель и морей,
К чему каравеллам бродячим законы,
Раз совесть и сила сорвались с цепей?
64. До полувойны разрослись несогласья
Меж серою рубахой и важным бюро.[95]
Правленье под стражей, грабитель — у власти,
И месса в соборе не дышит добром.
65. Быть сильному землетрясенью в апреле,
И выплюнет мрамор гробницы земля,
Дрожь древних костей люди скрыть не хотели,
Монашеский орден создать здесь велят.
66. Настанут эпохи великих империй,
В несчастье и зле там живет человек,
Когда ж у темниц будут выбиты двери
И вольно вздохнет обездоленный век?
67. Солдатское сердце взрывается в бунте,
Доспехи и ночью, при звездах, блестят,
Противники Альбы — без прочного грунта,
И десять на главного злобно глядят.
68. Совсем не того ожидали так долго,
Ведь выпрыгнул зверь из народной мечты.
Нагих и голодных мятеж взял в дорогу,
С гор катится буря и в души стучит.
69. Его нарекут победителем мира,
Чайрен наречен властелином земли.
Раз небо вдали от суровых кумиров:
Террору и страху наш мир — не молись!
70. Они, точно праздник, справляли поминки:
Великий правитель скончался вчера,
Но тень его с лестью была в поединке,
Идя под защитой креста, льва, орла.
71. Она станет жертвой неправого гнева,
На казнь обряжают супругу и мать,
Здесь суд сеет зерна преступного сева,
Там небо сумеет ее оправдать.
72. Монаху и мастеру люб этот город,
И оба сидели у стен и у врат.
У женских секретов сломались опоры,
И похоть не сможет бессовестно врать.
73. Изгнанники, верьте, на родине будут,
Пускай им грозят отовсюду враги,
Триумф возрожденных никто не забудет,
Семидесяти трем казнь не вправит мозги.
74. Он был отличен королевским указом
И флот покидал для высоких постов,
Но семь лет спустя был отозван приказом,
И варвар к Венеции будет суров.
75. Пусть храм устрашит рукоятка кинжала.
Антенор![96] Твой город тирана убил.
Растоптаны те, что ему угрожали.
Такой деспотизм народ не любил.
76. У немцев победы ведут к пораженьям,
Один из двух флотов Италии верен стране,
Имолу, Флоренцию ждут пораженья,
Отца вместе с сыном убили в шатре.
77. Ну, что ж полумесяц в Селине, с победой!
Рим ищет зашиты и прав у Орла,
Тицин и Милан этих бед не изведал,
Великий король! Знай об этих делах.
78. Вблизи от Тицина французские силы,
Под синей горой этот мыс возведут.
И распря тут водную роет могилу,
Раз души усопших разлив По клянут.
79. Фезанская армия хлынет в Европу,
Под отблеск пожаров на взмахах меча,
Всю зелень и синь черным дымом затопит,
И вождь азиатов руины встречал.
80. Тоска пролилась в колокольные гулы,
И кровь генуэзца Женева и остров прольют,
Стон, вопль, мучения с бурей проснулись,
И бесчеловечность найдет здесь приют.
81. Племянник у Папы идет в дезертиры,
И семь христолюбцев настигли его,
Ударив в лицо кулаком, точно гирей,
Один из них позже добьется всего.
82. Он в Бельгии встречен с великим почетом,
Но жизнь триумфальный срывает парад.
Век грубо порвет с позолоченным гнетом,
И он уж теперь своей славе не рад.
83. Кто хочет, чтоб Клавдий не правил бы Спартой, —
Берется за козни, интриги, обман,
Правитель охаян с преступным азартом,
Хоть все в обвиненьях — ложь и туман.
84. Захвачен французами город у Тарса,
Тюрбан был пленен победившим Крестом.
За нас португалец, чтоб Павлова[97] снова не сгасла,
Урбан станет светочем римских мостов.
85. Бывает, что сны выдают в нас пророков,
И в это поверил великий Прелат,
Гасконский монах говорил с ним до срока,
Что выборам будет он искренне рад.
86. Провел неудачливо выборы Франкфурт
И этим усилил враждебный Милан.
Разбив Лорелей златокрылые арфы,
Над Рейном солдатский гремит барабан.
87. Друзья не хотят его видеть скитальцем,
И с ними король был у речки Хебрус,
В горах Пиренейских он мог бы остаться,
Но эемлетрясенье наводит на грусть.
88. Вся плоть золотистым пропитана медом,
И связанный между двух лодок лежит,
Он сходит с ума от пчелиного сброда,
Сонм крохотных жал эту жизнь сократит.[98]
89. Столетья взлелеют фальшивых пророков,
Которые тьму принимают за свет.
За что ж ясновидцы в опале у рока?
Нептун из пучины пошлет им привет.
90. Он был словно буря в сраженьях на море,
Его называли грозой берегов,
Бежал он из плена, шагнув через горе,
Агриппа[99] спасен для научных трудов.
91. Предатель вождя ублажает принцессой,
И стала тоска неземной красотой,
Весь город клянет королевского беса,
Пожаром прославлены меч и разбой.
92. Прелат пострадает от зависти черной,
Гонец и он сам — в западне у других,
Зачем же на свете деяньем позорным
Расколото дерево статуй святых?
93. Не зря запретят боевые доспехи,
Не всех угостят у дворцовых дверей,
Яд в блюде с клубникой не горд был успехом,
Раз жертвы кричали убийцам: «Скорей!»
94. Навет был обрушен на младшего сына,
Чтоб грозное дело в стране затевать,
Но старшему ясно, что брат неповинен,
И оба смогли клевету обуздать.
95. Мундиры солдат затопили весь город,
Сегодня пощады не ждать никому,
Один лишь не схвачен сверхзорким дозором,
И трупы убитых живых не поймут.
96. У дикого жара могучий источник,
Когда на термометре сорок и пять,
До неба взметнулися пламени клочья,
Норманнам ответ на процессе держать.
97. Безглавый собор над небесной пустыней…
Огромнейший город в руинах лежит,
Яд, смешанный с кровью, двух рек не покинет,
И месяц и солнце злой дух сторожит.
98. Да! Лагерь был смят и повергнут в несчастье,
Противник умел расправляться с врагом,
Для ульев из пчел одичалых расплата, поверь, сладострастна,
Узрят Пиренеи ответный разгром.
99. Небо видимо с амфитеатра,
Дочь Лауры больна и грустит,
Ведь опасность вблизи, и она неотвратна,
Бог четырежды бывших в плену да хранит.
