В этот день меня сопровождали лишь шесть человек, ибо за последние годы Шотландия превратилась в мирную страну. У нас оставались еще враги среди саксов, но в Морее опасаться было некого, ибо его, как крепостная стена, надежно охраняли горы. Мой муж добился этого мира умением убеждать, справедливостью и военным искусством.
Ко мне подъехал Ангус — он стал полнее благодаря обильной пище, которой его кормила молодая жена — дочь Эрика из Росса, и лицо его покрывала рыжеватая щетина. За ним ехали брат Биток Лахланн, Кон Мак Фергюс и сын Катрионы Анселан, которого Макбет усыновил.
Порой я не брала с собой попутчиц. Биток, так и не вышедшая замуж, продолжала заниматься хозяйством, травами и целительством, а Элла жила с Гириком, который стал местным таном и стольником Макбета. Всякий раз, когда я приезжала на север, она приводила ко мне двух своих дочерей и на время вновь становилась моей служанкой. Мне недоставало ее кроткого присутствия.
— Я оставлю лошадь здесь с вами и пойду одна. — Я посмотрела на Ангуса.
— Мы пойдем с тобой, госпожа, — ответил он. — Пешком и с оружием. Лахланн, подержи лошадей. — Он помог мне спешиться, и мы двинулись через траву и по песку.
— Вряд ли мне нужна вооруженная охрана, для того чтобы посетить матушку Эйтну, — заметила я.
Ангус повернулся к морю и прикрыл глаза рукой от солнца, так что его кожаный нагрудник, покрытый металлическими нашивками, заскрипел.
— Мы видели ладьи неподалеку от берега. Сделаны на манер тех, что используют викинги. Они в любой момент могут подплыть и высадиться на берег. Поэтому мы пойдем с тобой.
— Торфин — внук Эйтны и время от времени заезжает к ней. Но насколько я слышала, он сейчас в Риме. — Я передернула плечами. — К тому же у Макбета крепкий мир с норвегами. Викинги не угрожали Шотландии с тех пор, как мой муж взошел на престол.
— Да, у него мир с Торфином, — согласился Ангус, — потому что Макбет не требует от него податей и дани за Кейтнесс и Сатерленд. Они просто не мешают друг другу.
— Настоящая опасность грозит нам с юга, а не с моря, — заметила я.
Шестью годами ранее Макбет сошелся с Крайненом из Атолла в жестокой битве, которая длилась два полных дня, пока свирепый и разгневанный отец Дункана не был убит. Так покончили с опасностью, исходящей из Атолла, сеевшей рознь между шотландскими мормаерами. Через два года эрл Сивард из Нортумбрии, приходившийся дядей отпрыскам леди Сатен, с многотысячным войском перешел границу и встретился с Макбетом в кровопролитном сражении. Тогда погибло много шотландских воинов, что заставило моего мужа сильно горевать, и сам Макбет был ранен в ногу, после чего начал хромать в холодную погоду. Но в тот день шотландцы заслужили победу.
— Прошло уже четыре года с тех пор, как скотты обратили в бегство войска Сиварда, — промолвила я. — А он тогда двинулся на север, потому что в тот год Малькольму Мак Дункану исполнилось четырнадцать, и он достиг совершеннолетия. Макбет нанес поражение Сиварду. И все же я знаю, что мы должны быть бдительны.
— Малькольм Мак Дункан имеет сторонника в лице короля Эдуарда, которому следовало бы не править страной, а пойти в исповедники — он во всем себя ограничивает, питается лишь сухим хлебом и кислым вином и считает это святостью, — проворчал Ангус, брезгливо сплюнув. — Мальчик, выращенный при таком дворе и ставший воином, непременно будет испытывать ненависть к человеку, который нанес поражение его отцу. Хотя его собственная жизнь была спасена благодаря великодушию Макбета, — добавил он, кинув на меня многозначительный взгляд. — Но теперь он вырос и может в любой момент созвать войска Эдуарда. Поэтому мы постоянно должны быть на страже.
— Малькольму пора бы уже понять, что ему не удастся пробиться в Шотландию. Пусть остается на юге, куда его сослал мой муж.
— Приказ о ссылке остается на пергаменте, а границы — это всего лишь земля, вода и камни. Поэтому мы настораживаемся, когда видим ладьи. Так что сегодня матушке Эйтне придется принимать гостей.
— Она вас не впустит. Она никого к себе не пускает.
— Ничего, мы и за дверью постоим, — ответил Ангус. Вместе с Конном и Анселаном мы пересекли болотистую низменность, за которой находилась бухта, где жила ведьма Колбина. — Когда король Макбет вернется из Рима, мы не посмеем ему сказать, что позволили его королеве бродить в одиночестве. А я думаю, он уже скоро вернется, — добавил Ангус.
— Через две недели, если сообщения, полученные нами с торговых судов, соответствуют действительности. Говорят, он направляется к какому-то порту в Нидерландах, чтобы оттуда приплыть в Шотландию. — Я замедлила шаг, чтобы полюбоваться безбрежным серым морем и небом над ним, по которому бежали легкие облака, подгоняемые предосенним ветром. Мою накидку сдуло назад, и я прикрыла глаза рукой.
И тут я увидела ладьи — три, четыре… Прекрасная и смертельно опасная картина.
Однако ни Торфина, ни Макбета не было. За несколько месяцев до этого Макбет отправился в паломничество, чего до него не делал ни один шотландский король. И до сих пор он отсутствовал, так как недавно избранный папа Лев пригласил его с собой в путешествие.
У Макбета было много причин для того, чтобы принять в нем участие, как личных, так и государственных. Папа Лев франкского происхождения стремился к тому, чтобы организовать встречу всех королей и ведущих военачальников, поэтому он пригласил в Рим Макбета и других, включая Торфина с Оркнейских островов. Как мы слышали, он мечтал о создании союза между всеми главами западных стран. Хотя некоторые и утверждали, что на самом деле он преследует собственные цели и стремится к изгнанию сильной Восточной церкви с центром в Константинополе из-под римской защиты. А для этого ему нужны были деньги и поддержка.
— На сегодняшний день Шотландию это мало интересует, — промолвил Макбет, прочитав пергаментный свиток, доставленный гонцами из такой дали. — Однако я поеду, так как на то у меня есть свои причины.
В апреле король и его свита, состоявшая из пятидесяти вооруженных стражников и дюжины «вассалов Бога», среди которых были Дростан, отец Осгар и другие священники из монастырей Скона, Дира и с острова Ливен, которому король и королева отдавали предпочтение, отплыли на большом торговом судне с сотней гребцов. В сопровождении нескольких ладей они должны были обойти Британию и углубиться в материковые реки, чтобы поближе подойти к Риму.
Отправляясь в это святое паломничество, Макбет взял с собой одежду пилигрима, которую надевал, когда оказывался в святых местах, — грубую шерстяную рубаху, плащ с застежкой из обычной раковины, посох и простые башмаки. Уезжая, он захватил с собой мешочек с землей Шотландии, который положил в поясной кошель. Это было залогом его возвращения.
Нa время его отсутствия я стала единственным регентом. Я должна была следить за благоденствием людей и с помощью нескольких доверенных мормаеров и танов успешно занималась этим в течение нескольких месяцев. В мирной процветающей стране оставалось лишь разрешать незначительные споры и вопросы, связанные с торговлей. Я даже возглавляла судебные разбирательства в Морее и Лотиане, хотя мне и не нравилось выносить решения, но это надо было делать. В одном месте тан торжественно поклялся сразу двоим отдать за них свою дочь, и теперь оба претендовали на то, чтобы она стала их женой. Я предоставила право выбора самой девушке. Она выбрала более спокойного, и тогда я присудила ее отцу выплатить дюжину коров более крикливому.
Будь сильной — когда-то сказала мне мать, и я старалась придерживаться этого совета.
Кроме того, в отсутствие Макбета мне помогал Лулах. Мой сын в свои восемнадцать лет стал высоким и красивым юношей, который гордился тем, что состоит в отборной королевской страже. Его отчим настоял на том, чтобы Лулах овладел всеми навыками, которые могут потребоваться воину и военачальнику, и тот проявлял поистине королевскую ответственность, выполняя разные поручения. Я не могла нарадоваться на свое сокровище, на своего единственного сына.
Почти через год после нашей коронации у меня родился еще один сын. Роды были легкими, и их приняла моя спокойная и знающая подруга Биток. К этому времени она уже многому научилась у Катрионы. У мальчика были синие глаза, как у Макбета, и темные волосы, как у Боде. Мы назвали его Фаркухаром в честь моего брата, что означает в переводе с гэльского «дорогой». Однако на втором году жизни он простудился и умер и теперь лежит на склоне холма у Кинкардайна и Ланфинана.
Небеса и усилия Катрионы подарили нам после этого еще одного сына — Кормака. Он был хрупким и изысканным, как дитя феи. Он промучился шесть месяцев с самого момента своего трудного появления на свет, и я страдала вместе с ним, ни на минуту его не покидая. Это горе навсегда оставило шрамы на моем сердце. Он вместе с братом покоится на склоне зеленого холма, и всякий раз, когда мимо него проезжает наша королевская процессия, я молюсь о том, чтобы им не было там холодно и одиноко, чтобы они резвились там, как эльфы или ангелы. Невинные дети сразу попадают в рай и не страдают в чистилище вместе с нами, грешниками, в ожидании Судного дня.
