Ознакомительная версия.
– Кто знает… – нахмурившись, сказал тот. – Сейчас все стараются не показываться людям. Сидят по глухим урочищам и пережидают время.
Утолив голод, не съев и четверти того, что было перед ним, Тэмуджин отодвинул корыто с мясом, убрал нож.
– Почему вы так мало съели? – удивленно спросил хозяин; видно было, что он на самом деле удивлен, а не для вежливости спрашивает. – Разве вы так быстро насытились?
– Сытый волк теряет сноровку, сытый медведь теряет отвагу, – улыбнулся Тэмуджин, вспомнив старую поговорку, которую часто повторял дед Тодоен, и добавил: – Завтра я должен выехать на рассвете.
Боорчи наполнил чашу горячим супом и подал ему.
Помолчали. Тэмуджин продумывал про себя: «Если его прямо спросить: видел ли он сегодня людей, гнавших лошадей, он ответит, что не видел, значит, надо спросить по-другому… Видно, что недоверчив, его пугает скрытность, значит, надо открыться перед ним, чтобы не боялся… Если открыто назову себя, мне никакого вреда не будет, а он может в ответ пойти навстречу…»
Решившись, сказал:
– Меня зовут Тэмуджин. Я сын Есугея-багатура, внук Бартана-нойона, правнук Хабул-хана.
Хозяин поднял голову от своего корытца, внимательно посмотрел на него. Было видно, что он слышал о них. Встретившись взглядом, он тут же отвел глаза и сидел, перестав есть, думая. Тэмуджин мягко сказал:
– Сегодня мимо вашего стойбища пятеро человек прогнали восьмерых коней. Вы их видели?
По тому, как хозяин опустил веки и молчал, раздумывая, Тэмуджин понял, что тот все видел. Но говорить, видно, не хотел. Тэмуджин внутренне напрягся и, твердо глядя на него, мысленно приказал: «Говори!». Тот беспокойно забегал глазами, нерешительно посмотрел на него. Тэмуджин понимающе улыбнулся ему, словно подбадривая перед трудным делом.
– Видел, – наконец, неохотно признался тот. – Они проехали на рассвете.
«Значит, я отстал на день пути… – Тэмуджин отвел от него взгляд. Оказалось, что грабители продвигались быстрее, чем он думал и за три дня отдалились от него еще на полдня. Отгоняя невеселые мысли, вновь зароившиеся в голове, он заключил: – Ничего, след куда-нибудь да приведет, главное, не потерять его, а там что-нибудь придумаю…»
Он посмотрел на хозяина – тот угрюмо хмурил брови, глядя на огонь, весь потемнев лицом. «Жалеет что признался», – понял Тэмуджин и доверительно заговорил с ним, стараясь умиротворить его:
– Они угнали всех моих коней. Я в это время ездил в лес поохотиться, а то бы они не ушли так далеко… Вы не знаете, кто дальше от этих мест живет?
Тот вновь насторожился и, все так же хмуря брови, раздумывал.
– Отсюда на север, через горы кочуют меркиты, – сказал он. – Не иначе, это были они… Народ разбойный, ведь давно говорят: у меркита конь ворованный, а лук заговоренный…
«Врет, – решил Тэмуджин. – Меркиты таким малым числом не полезут в наши владения. Еще и напугать хочет, чтобы я обратно повернул».
– Кто бы это ни был, я верну своих коней, – спокойно сказал он, глядя на огонь.
Тот усмехнулся:
– Одному на плохой кобыле не то что с таким делом, а в гости к ним соваться опасно.
Тэмуджин вдруг разозлился.
– Пусть меня первая же молния сразит, если отступлюсь, – теряя спокойствие, с упрямой запальчивостью сказал он. – Умру, но не позволю у меня живого отобрать принадлежащее мне по праву.
Хозяин замолчал, видно, обдумывая его слова; он долго поправлял куски аргала в очаге. Затем он снова начал – негромко, тщательно подбирая слова:
– В наше время воровство дело обычное. Часто бывает так, что у кого-то украдут коней, а тот и не ищет их, а собирает друзей, едет на чужие пастбища и восстанавливает свое поголовье, да еще и приумножает.
«Вот как появляются разбойники: когда нет настоящего порядка, то и люди начинают безумствовать, – возмущенно подумал Тэмуджин. Слушая его, он чувствовал, как его все больше охватывает нетерпеливое, злое раздражение. – С такими вот мыслями люди рыскают по степи, высматривают, у кого бы угнать скот».
– Так не должно быть! – с жаром заговорил он в ответ, глядя хозяину в глаза, стараясь убедить в его неправоте: – В степи должен быть порядок, твердые законы, которые должны охранять владения людей!
– Ха-ха-ха!.. – вдруг рассмеялся хозяин и насмешливо оглядел его. – Вы как будто не в степи живете. Законы у каждого свои и носят их в колчанах и ножнах.
– А почему так? – зло перебил его Тэмуджин. – Потому так идет жизнь, что нойоны в племенах никчемные. Знают только пьянствовать, да зверя по тайге гонять. Пиры им и развлечения, да какой бы кусок себе пожирнее урвать, вот чем они озабочены, а чтобы о народе подумать, на это им не достает ни ума, ни духа.
Хозяин убрал улыбку с лица, хмыкнул, озадаченно глядя перед собой и недоверчиво сказал:
– А как же восстановишь порядок? Кого сейчас судят за преступления? Богатый откупится, ловкий отвертится. Какой-нибудь бессловесный харачу попадется с ворованной овцой, отстегают его плетьми, заставят отработать или переведут в рабы, вот и весь закон.
Тэмуджин нетерпеливо двинул головой. Чувствуя, как у него внутри собирается все накопленное за долгое время, он заговорил:
– Закон должен быть как наставленный самострел. Задел ты за нить – стрела сорвется и полетит в тебя. Таким и закон должен быть – прямым: украл один раз – отрубить вору палец, украл второй раз – отсечь руку, в третий раз – голову. Никакой разницы не должно быть в том, кто этот вор: нойон или сын нойона, богатый или бедный. Только тогда восстановится в степи порядок.
– Вора надо еще и ухватить за хвост, – усмехнулся хозяин, – особенно если он из нойонов.
– В степи днем и ночью должны стоять караулы и дозоры, как во время войны, – сказал Тэмуджин.
– А откуда столько людей вы возьмете? – все так же усмехался хозяин. – Нукеры ведь только главную ставку охраняют…
– Сотни от улусов должны попеременно выходить на службу, – Тэмуджину будто кто-то подсказывал нужные мысли, на ходу складывались у него в голове ответы. – В один месяц выходят одни сотни, в другой месяц – другие.
– А как же собрать их? – хозяин оказался умен, он быстро схватывал его мысли и тут же старался поймать его на другом. – В мирное время все при стадах живут. Не при своих, так при чужих кусок на зиму зарабатывают. На войну за добычей идут или свой род защитить. А так просто кто захочет по степи носиться?
– За службу должна быть твердая оплата, – и опять откуда-то взятые мысли зароились в голове у него. – Воин на службе не должен думать ни о чем другом, кроме службы.
– Где же это вы видели, чтобы им еще и платили? – снова усмехнулся хозяин. – И кто на них расщедрится? Нойоны своим нукерам и то, бывает, задерживают плату, чаще всего норовят с облавной охоты или с военной добычи отдать. А тут тысячи лишних глоток…
И снова у Тэмуджина был готов ответ:
– Для этого со всех подданных, имеющих скот, собирать налог – десятую долю в год – платить должны и богатые и бедные, от поголовья скота, и нойоны и харачу без различия крови. Это будет немного, если посчитать, сколько у людей теряется от грабителей и волчьих стай. Ведь айлы нередко и половины своих стад не досчитываются. А караулы будут охранять скот и от зверя и от человека. Если у тебя грабители угонят коней, ты не погонишься за ними один, как я сейчас, надеясь лишь на свою тень и не зная, вернешься ли обратно живым. Ты поскачешь к ближайшему дозору, тебе выделят воинов, и ты с ними пойдешь в погоню. Налегке, на хороших конях да при оружии вы легко настигнете воров и отобьете скот. Если не отобьете, не справитесь – ты освобождаешься от налога, а твою потерю возмещает та сотня, чей дозор не справился с разбойниками. Это заставит всех относиться к чужому добру как к своему.
Хозяин долго молчал, беспокойно глядя на огонь и забыв о еде. Тэмуджин отпивал из чаши подостывший суп и про себя изумлялся тому, как складно он выложил свои мысли. В последнее время он все больше задумывался о жизни в племени, о Таргудае и других родовых нойонах, о том, что делают они верного и неверного, но никогда у него не было таких ясных мыслей обо всем этом, а сегодня в случайном разговоре в голове у него будто молнией осветилось и стало все в стройный порядок.
– Но как народ склонить к порядку? – будто задетый за живое, вновь заговорил хозяин. – Люди привыкли жить по-старому, срослись с дедовскими устоями.
– У них и спрашивать не нужно, – сказал Тэмуджин. – Разве пастух пускает овец туда, куда им захотелось? Оставь их без присмотра, они разбредутся и их съедят звери. За стадо думает и отвечает пастух. И люди подобны стаду. Их нужно силой вести в лучшую сторону, пробуждать в них разум словом и плетью, а если надо, то копьем и саблей.
– А с чего начать? – загоревшись, расспрашивал его тот. – С какого края взяться? Или с плетью ходить по куреням и учить всех подряд?
– Начинать нужно с войска! Чем сейчас заняты нукеры? Овец воруют да архи по айлам вымогают. Пьянство на службе надо запретить законом. Вне службы разрешить пить не чаще одного раза в десять дней. Нарушителей наказывать плетью, а на айлы их налагать повинности… – Тэмуджин выпрямился и, сурово глядя куда-то мимо хозяина, говорил, будто он уже сейчас издавал свои законы: – Порядок в сотнях должен быть стальной! Сотники и десятники отвечают за него своими шкурами. При нарушениях первыми наказывать их, но и им дать больше власти, право самим наказывать, вплоть до смерти. Без страха перед ними в войске не будет порядка. А будет порядок в войске – порядок будет и в народе.
Ознакомительная версия.
