Наблюдатель, следивший за домом, был спокоен. Свет в окнах ее квартиры как погас, так и не зажигался, из подъезда никто не выходил, черного хода в доме нет…
Женщина спустилась на лестничную площадку первого этажа, нажала плечом на расхлябанную дверь каморки, которую некогда занимал консьерж, и та, жалобно скрипнув язычком замка, распахнулась. Кристина, проникнув внутрь, отворила окно, выходящее на двор, перелезла через подоконник и осторожно спустилась на каменные плиты. Ей предстояло добраться по ночной Варшаве аж в самый центр города, через пользующиеся дурной славой руины. Сжимая пальцами рукоять пистолета, она двинулась в путь…
Якуб был очень обеспокоен. Тех данных, что были получены от пани Кристины, оказалось достаточно, чтобы вычленить четыре фигуры, с наибольшей вероятностью являющиеся кадровыми сотрудниками британской разведки. Информация о них уже ушла в Центр. Но какого дьявола эта баба пустила в ход канал чрезвычайной связи? И не попала ли она под недреманное око профессионалов?
А дочка? Если «почтовый ящик» под наблюдением, она сильно рискует. Да и он тоже… Появившаяся в номере Нина заставила его подавить невольный вздох облегчения.
– Пане генерале, ваше приказание выполнено! Пакет доставлен! Потери – часики с бриллиантами, одна штука! – лихо отрапортовала девочка, протягивая конверт. Отдавать рапорт, не прикладывая руку к «пустой голове», она уже научилась.
Речницкий качнул головой. Ну и вид! Вся мокрая, перепачканная, оба чулка порваны, коленка рассажена до крови.
– Скидывай одежду и повесь ее сушиться. Промой ссадины и смажь зеленкой. Аптечка сама знаешь где, – ответил генерал на ее доклад. – Да, а что с часиками?
– Упала на лестнице и расколотила вдребезги, – разом утратив браво-дурашливый вид, пояснила Нина.
– Ладно, новые куплю, – махнул рукой отец, распечатывая конверт.
– Они были такие красивые… – жалобно протянула девочка, но генерал уже не слушал.
Прочитав вложенную в конверт записку, Якуб откинулся на спинку дивана и провел рукой по лицу. Холера ясна! Як бога кохам – проверка! Нравы у ребят из SIS простые – спишут и не чихнут. Замешан в чем-то, не замешан, – твоя жизнь для них ничего не стоит. Тут Речницкий вздрогнул. На прием по случаю Дня Благодарения он приглашен с дочерью. А если и ее?..
На этот раз генерал долго и зло матерился вслух уже по-русски.
Перед приемом, прежде чем облачаться в парадную экипировку, Якуб спокойным ровным голосом объяснил Нине:
– На приеме нас собираются отравить мышьяком. Это проверка. То, что мне об этом известно, я обнаружить не имею права. Иначе поставлю под удар и себя, и агента. Отказаться от приема – тоже. Кому следует, сразу все поймут.
– Но, папа… – неуверенно произнесла девочка. – Как же тогда?
– Вот здесь, – Речницкий развернул сверток, лежавший на столе, – по полкило сливочного масла на брата. Все это надо слопать! Масло замедлит действие мышьяка. Твоя задача – организовать благовидный предлог, чтобы вовремя удалиться с приема и попасть в госпиталь на промывание желудка. Ну, приступим!
Мамочка моя, что за гадость! Даже ложку масла без хлеба воткнуть в себя удается с трудом, а тут целых полкило! Нина кривилась, морщилась, но под строгим взглядом отца засовывала в себя кусочек за кусочком. Остатки масла она пропихнула в желудок на одной силе воли, потому что ее уже здорово мутило. Лишь бы удержаться, а то каждую секунду ждешь, что вот сейчас тебя вывернет наизнанку.
Весь прием девочке приходилось сосредотачиваться на том, чтобы вести себя как обычно. Как назло, расположившийся по соседству моложавый подполковник все время лез со своими навязчивыми комплиментами и на них надо было как-то реагировать. Время шло, но ничего не происходило. Вот уже и десерт она съела, совсем не почувствовав его вкуса, – и что же дальше? Правда, голова начинает здорово побаливать. Наверное, нервное напряжение сказывается.
Нина оглянулась на отца, чтобы удостовериться, что и с ним все в порядке. Да, слава богу… Но почему ее так качнуло на стуле? И в горле першит, простудилась, что ли? А этот противный вкус во рту откуда? Неужели?..
Девочка неторопливым движением протянула руку к бокалу, и услужливый официант тут же возник за спиной с бутылкой, обернутой салфеткой. Между тем подполковник продолжал свои назойливые речи:
– Ах, пенькна пани, человеческий язык слаб, чтобы выразить все ваше очарование! Рискуя показаться банальным, не могу не сравнить ваши прелестные губы с нежнейшими лепестками полураспустившейся розы. Они так пленительны, что лишь самое изысканное искусство поцелуя будет достойным этой неземной красоты!
– На что вы смеете намекать?! – возмущенно воскликнула Нина. – Нахал! – взяв бокал, наполненный профессиональным движением официанта ровно на две трети, она стала подносить его ко рту, и тут ее локоть зацепился за плечо немного опешившего от такой резкой отповеди офицера. Рука дрогнула, бокал качнулся, красное вино выплеснулось на скатерть и на платье девочки.
– Хам! – взвизгнула «пенькна пани». – Мало мне ваших грязных намеков, так вы еще и ведете себя за столом, как последний хлоп! Вон! – и изящная девичья ручка залепила растерянному подполковнику пощечину. Тут как раз к месту был бы обморок, но все решилось само собой: виски и затылок сдавило дикой болью, в глазах потемнело, зал ресторана покачнулся, и Нина свалилась со стула на пол.
Генерал Речницкий немедленно вскочил со своего места, подбежал к дочери, подхватил ее на руки и, пробормотав скороговоркой какие-то извинения, потащил девочку на выход. Он успел выскочить из ресторана, добежать до своей машины, плюхнуть Нину на заднее сиденье и ввалиться следом – Казик вовремя услужливо распахнул заднюю дверцу.
– В госпиталь! – прохрипел Якуб сквозь саднящее горло. – Промывание желудка, срочно! Мышьяк… – и он потерял сознание.
Я не пишу портрет или биографию. Да и принцип художественного творчества, резюмируемый в словах «все на продажу», не приемлю, во всяком случае, для себя. Поэтому перед вами – правда, но облаченная в ткань художественного вымысла. Так при реставрации картин мазки, не принадлежащие кисти автора, призваны придать сохранившимся подлинным фрагментам целостность, восстанавливая авторский замысел и донося его до зрителя. Мне тоже приходится сохранившиеся свидетельства прошлого связывать собственным художественным вымыслом, чтобы представить события в возможно более полном облике. Однако и в этом вымысле, как в зеркале, пусть и слегка подернутом туманом, я пытаюсь отразить правду жизни, правду памяти.
Поскольку же в декорации авторского вымысла помещены действительные события, постольку читатель будет постоянно встречать здесь упоминание реальных исторических лиц, деяний, географических названий и т. д. Тем не менее основные герои повествования, как и многие детали, их характеризующие, хотя и имеют перекличку с историей, все-таки вымышлены. Поэтому не следует удивляться, сталкиваясь в книге и с несуществующими топонимами, номерами частей и соединений, административными единицами и тому подобными декорациями. Всякое же совпадение с реальностью в подобных случаях может быть отнесено лишь к неизбежным случайностям или к читательской фантазии.
Я не собираюсь сплетать литературный венок к несуществующему монументу. Да и не желала она для себя никаких памятников, даже самых скромных. Это – попытка сделать немного богаче память живущих поколений о поколении наших отцов и матерей, дедов и бабушек. О том поколении, которое слишком многое отдало для того, чтобы мы жили на свете. О поколении, наследием которого, мы, потомки, не сумели распорядиться, и долг этот остается за нами навсегда…
Давайте попробуем всмотреться в них, понять, какой пламень горит у них в душе, что дает им силы, чем они дышат, к чему стремятся. Я не случайно говорю в настоящем времени: пока они живы в нашей памяти и пока жива наша память о них, они – с нами, наша живая совесть и опора.
Автор выражает свою признательность Александру Владимировичу Бузгалину – за неизменную дружескую поддержку и неоценимые семейные воспоминания. Значительную помощь своими советами, замечаниями, а главное, искренним вниманием к мое работе, оказали мне так же коллеги по литературному форуму «В вихре времен» – IvFox, П. Макаров, Cobra, Тит, Дядя Саша, Rimma 2610, Bespravil, Sneg, Цинни, Анатолий Спесивцев, Dingo и другие.
Ласточка, как можно быстрее! (польск.).
Чтоб тебя разодрало от ж… до горла! (польск.).
Бухарская джида – садовая форма лоха остролистного; ее плоды обладают вяжущим действием и помогают при желудочно-кишечных расстройствах. (Прим. автора).
Автор знает, что дивизия под таким номером в 1941 году в САВО не формировалась, но ведь, напомню, основные события в этой книге вымышлены. (Прим. автора).
