Ознакомительная версия.
Яковлев приказал опустить занавески на окнах: он не сомневался, как их встретит столица Красного Урала. Догадывался и царь. Уже на подъезде к городу в поезде произошла удивительная сцена. Матвеев увидел, как в его купе зашел Николай и вскоре оттуда вышел: царь жевал черный хлеб. Увидев Матвеева, Николай смущенно обратился к нему.
Из «Записок» Матвеева: «Простите, Петр Матвеевич, я у вас без разрешения отломил кусок черного хлеба...» Я предложил Романову белой булки, которую ребята купили на одной из станций, так как знал, что горбушка хлеба, лежавшая на столике, была суха до чрезвычайности, я ее собирался выбросить на станции собакам...»
Император Всероссийский, грызущий горбушку черного хлеба, предназначенную собакам?..
Нет, другой и совсем несентиментальный смысл был в этой сцене...
«Я посмотрел на Романова и увидел, что он сильно взволнован и грызет сухую корку больше от волнения...»
Да, чем ближе к Екатеринбургу, тем больше он волновался... Он не хотел пугать Аликс и наверняка ее успокаивал... Но Матвееву он сказал правду.
«Николай сказал: „Я бы поехал куда угодно, только не на Урал... Судя по газетам, Урал настроен резко против меня...“
Он все еще надеялся, что «хорошие стрелки» из старой охраны что-то предпримут.
В 8 часов 40 минут утра вагон остановился среди бесконечных путей станции «Екатеринбург-1». Поезд стоял за несколько путей от ближайшей платформы.
Из-за опущенных занавесок царь увидел: несмотря на ранний час, платформа была заполнена бушующей толпой.
ИПАТЬЕВСКИЙ ДОМ ЖДАЛ ИХ...
Ранним утром 30 апреля шоферу гаража Уралсовета Федору Самохвалову велели подать мотор к дому на углу Вознесенского проспекта и Вознесенского переулка. Дом этот прежде принадлежал инженеру Ипатьеву, но совсем недавно по приказу Уралсовета хозяину дома было предписано освободить свой дом. Здание обнесли высоким забором и поставили охрану. И вскоре по городу распространился удивительный слух; в этом охраняемом доме будет жить Царская Семья.
У дома стояла огромная толпа.
К подъехавшему самохваловскому мотору из ворот Ипатьевского дома вышел сам уральский комиссар Голощекин. Он велел Самохвалову везти его на главный вокзал «Екатеринбург-1». На вокзале Голощекин велел подождать, сбегал куда-то, потом вернулся и велел Самохвалову ехать на товарную станцию «Екатеринбург-2».
Все это был хитрый маневр Голощекина – для того, чтобы толпа у дома разошлась.
Из «Воспоминаний» Жилинского, комиссара жилищ:
«Мы решили обмануть народ, пустить машины на „Екатеринбург-1“. А потом оттуда проехать на товарную станцию „Екатеринбург-2“, откуда взять Романовых. Так и сделали. И весь народ ушел за машинами на станцию „Екатеринбург-1“.
Толпа неистовствовала...
Из воспоминаний Яковлева:
«В воздухе стоял невообразимый шум, то и дело раздавались угрожающие крики... Беспорядочная толпа начала надвигаться на наш состав... Стоявшая на платформе охрана весьма слабо сдерживала натиск народа...
– Выводи Романовых из вагона, дай я ему в рожу плюну...
– Приготовить пулеметы...
Это подействовало. Толпа отпрянула. По моему адресу полетели угрожающие крики...»
И в это время на толпу надвинулся поезд, посланный начальником станции... Толпа отхлынула – и длинный товарный состав отделил стеной бушующую толпу от вагона.
Из воспоминаний Яковлева: «Послышались брань и крики... и пока толпа перебиралась через буфера товарняка... мы снялись с места и исчезли в бесчисленных путях Екатеринбургской станции. Через 15 минут были в полной безопасности на станции „Екатеринбург-2“.
Из дневника Николая: «17 апреля. Вторник Тоже чудный теплый день. В восемь сорок прибыли в Екатеринбург. Часа три стояли у одной станции. Происходило сильное брожение между здешними и нашими комиссарами...»
И ни слова о бушевавшей толпе!
На станции «Екатеринбург-2» приготовлена встреча. Сорок красногвардейцев немедленно оцепили состав. На платформе – три руководителя Уралсовета.
Двадцатисемилетний, в белой папахе – Александр Белобородое. Бывший электромонтер, ныне – председатель Совета, или, как любил– он себя называть, – глава революционного правительства Красного Урала.
Филипп (Исай) Голощекин – вождь уральских большевиков.
И еще один влиятельнейший член Совета – большевик Борис Дидковский, сын царского офицера, воспитывался в Петербурге, учился в Кадетском корпусе, выпускник Женевского университета, блестящий горный инженер.
Все они были очень решительные мужчины.
И в этот момент возмутились стрелки старой охраны. Они уже поняли, что ожидает Романовых. Стрелки встали в дверях вагона и никого не пускали. И тогда Яковлев попытался использовать последний шанс.
Комиссар – не из тех, кто сдавался, не дойдя до конца. Яковлев опять требует связи с Москвой.
Полтора часа продолжается этот торг. Тройка устала. Трем решительным мужчинам надоело ждать. И они объявляют: если сейчас же их не впустят в вагон, красногвардейцы расстреляют поезд. Только тогда Яковлев утихомирил стрелков.
(Все 8 стрелков были разоружены и к вечеру сидели в екатеринбургской тюрьме. Откуда с большим трудом их вызволил все тот же Яковлев.)
В вагон входит Белобородов. После сухой встречи с Уполномоченным прямо в купе он пишет расписку «о получении». Яковлев выводит Семью из вагона.
Через 10 лет художник В.Пчелин нарисовал для областного Музея революции картину «Передача Романовых Уралсовету». Именно передача. Недаром слова «груз», «багаж» были обозначением беспомощной Семьи в яковлевских телеграммах. И приняли их, как багаж, – на товарной станции, под расписку. В этом был яростный юмор уральских революционеров.
Какая живописная группа убиенных стояла в этот день на екатеринбургской товарной станции: Николай, жена и дочь – все они будут расстреляны через два с небольшим месяца. Но и принимавшие их – Голощекин, Белобородов, Дидковский... – тоже будут расстреляны, правда, через 20 лет.
Их рассаживали по моторам. В одном – Николай, уралец Авдеев, назначенный комендантом Ипатьевского дома, или дома Особого назначения, как он будет именоваться во всех официальных бумагах. И рядом с Николаем – Белобородов. Бывший царь – рядом с нынешним правителем Урала. В другом моторе – Дидковский, Голощекин, Мария и императрица.
И сзади, в грузовике – красногвардейцы. Ну что ж, Николай, думаю, оценил иронию судьбы. Все как в старые добрые времена. На вокзале встречают руководители губернии, и эскорт солдат сопровождает до дома.
Из дневника Николая: «Поезд перешел к другой товарной станции. После полуторачасового стояния вышли из поезда. Яковлев передал нас обл[астному] комиссару, с которым мы втроем сели в мотор и поехали по пустынным улицам в приготовленный для нас дом Ипатьева».
Из дневника царицы: «В три нам предложили выйти из поезда. Яковлев должен передать нас Уралсовету. Их глава пригласил нас в мотор. И грузовик с солдатами следовал за нами».
Итак, они расстались – Яковлев и царь.
Но уральцы серьезные люди. И у них, видимо, по-прежнему были самые серьезные намерения в отношении лукавого комиссара. Свердлову пришлось вмешаться. На имя Белобородова и Голощекина пришла телеграмма: «Все, что делается Яковлевым, является прямым выполнением данного мной приказа. Яковлеву полное доверие. Свердлов».
Голощекин понял сигнал и моментально утихомирил ретивых уральцев. Вечером 30 апреля Уралсовет заслушал доклад Яковлева. Своей резолюцией Совет «реабилитировал» Уполномоченного.
КТО ОН?
И далее следует удивительный поворот в биографии Яковлева.
В конце мая в Поволжье, на Южном Урале и в Сибири вспыхнуло восстание Чехословацкого корпуса против большевиков. Для борьбы с ним создается Восточный фронт во главе с бывшим царским офицером эсером М.Муравьевым. И командовать одной из армий в районе Уфы и Оренбурга поручено Яковлеву.
Но 10 июля Муравьев поднял мятеж против большевиков и был убит при аресте в Казани. И тогда Яковлев покидает фронт и тайно возвращается в занятую белыми войсками родную Уфу. Здесь он объявляет, что «изжил идею большевизма», и переходит на сторону Белой армии.
Он обращается с воззванием к солдатам Красной Армии:
«К вам обращаюсь я этим письмом, к вам, рядовые солдаты, а не к вашим безответственным руководителям, которые по своему произволу вершат судьбы нашей бедной истерзанной родины...
Народ ропщет, протестует, бьется в предсмертных судорогах. То тут то там вспыхивают восстания... Идет ужасная гражданская бойня – и не осталось на Руси ни одного свободного гражданина, который был бы уверен в завтрашнем дне... И как в последние дни самодержавия... носились грозные призраки конца народного терпения, так и теперь вспыхнет все против Советской власти, и рухнет она, раздавив вас всех своей собственной тяжестью... Бывший главнокомандующий большевистским Урало-оренбургским фронтом В.Яковлев».
Ознакомительная версия.
