Припадки падучей болезни Арридея в заточении участились. Едва разум ненадолго возвращался к нему, доведенный грубым обращением до крайней степени отчаяния, он истошно орал, требуя немедленно освободить его.
Неистовые крики безумного царя пробудили жалость даже в огрубевших сердцах воинов. Слухи о лютой жестокости Олимпиады быстро распространились по городу. Совсем скоро недовольство царицей сделалось всеобщим. Из опасения, что может вспыхнуть мятеж в защиту заключенных в темницу царей, Олимпиада приказала своим телохранителям пронзить Арридея стрелами из луков в его темнице.
Эвридика же решила оставаться непреклонной до конца. Она, преодолевая отвращение, принимала скудную пищу, приносимую ей раз в сутки, мужественно переносила запах разлагающегося трупа своего мужа и не теряла надежды быть спасенной Кассандром.
Во время посещений Олимпиады они с ненавистью перебрасывались несколькими фразами через крохотное окошко. Эвридика настойчиво требовала восстановления её в законных правах. В ответ на это Олимпиада, злорадно смеясь, отвечала.
– Мир постигнет теперь, кому принадлежит царский престол: тебе или мне!..
– Царский престол принадлежит по праву мне, и только мне, – гордо заявляла молодая царица. – Я – истинная наследница македонского престола. Запомни, Олимпиада, близится время, когда будет сломлено твое вероломство. 0, всемогущие боги Олимпа, покарайте быстрее эту старую ведьму!..
Олимпиаде поначалу доставляли удовольствие истеричные выпады бессильной соперницы, но вскоре ей все надоело.
В один из дней Олимпиада послала узнице меч, яд и веревку, предлагая сделать выбор между этими тремя орудиями самоубийства.
Без единого слова жалобы, лишь умоляя богов, чтобы впоследствии Олимпиада получила такие же дары, Эвридика укрыла плащом своего супруга, затем, чтобы еще раз выказать презрение Олимпиаде, оставила нетронутой веревку, присланную царицей, прикрепила к карнизу свой пояс и повесилась.
После злодейского убийства царя и царицы Олимпиада начала свирепо уничтожать их единомышленников.
С демонической жестокостью она обрушилась на род покойного Антипатра. По её приказу был убит его сын Никанор. Она отправила в Азию своих воинов, приказав разрыть могилу недавно погибшего Иоллы, а кости его выбросить собакам. Воля царицы была выполнена.
Не имея возможности расправиться с Кассандром, старшим сыном Антипатра, тот командовал сильной армией в Греции и сам представлял угрозу Олимпиаде, она обратила свои гнев на его друзей, находившихся в Македонии.
Своим близким сподвижникам царица, наслаждаясь своим могуществом, говорила.
– Когда я попаду на суд истории, многие из моих деяний могут быть осуждены, потому что большинство жалких заурядных людей будущего не сумеют понять меня и возвышенные причины моих поступков. Все это для меня вздор. Одно только может привести мою душу в бешенство – показаться смешной. Я призвана защищать честъ царского дома и мне, как главе семейства, подобает беречь славу его и уничтожить всех виновных, запятнавших блеск имени моего великого сына.
Царица Олимпиада казнила сотни близких Кассандру людей – представителей высшей македонской знати. С жестокой поспешностью царица завершила свое мщение, оставив множество невинных бездыханных тел.
Сердца македонян, радостно приветствовавших её при возвращении, с ужасом отвернулись от нее. В Македонии жаждали перемены власти, которую гнев богов отдал в руки этой, подобной фурии, царице.
Кассандр одерживал одну за другой победы в Греции, когда узнал о победе Олимпиады в Македонии, о совершившихся вслед за этим злодеяниях и о всеобщем негодовании македонян. Он решил немедленно двинуться в Македонию.
Путь в Пеллу был открыт победоносному войску. Оно ежедневно росло от наплыва тех, кому стало ненавистно царствование Олимпиады.
Глава седьмая
Повелитель Азии
Флот победителей. Гонец от Эвмена. Поход Антигона на восток. Заговор против Эвмена. Победа Антигона. Смерть Эвмена.
Войска под предводительством Кассандра двигались из Греции по направлению к Македонии.
Узнав о грозящей царице Олимпиаде опасности, Эвмен срочно предпринял необходимые меры, чтобы защитить Олимпиаду и в её лице царский престол от усиливающегося влияния оппозиции.
Воспользовавшись тем, что флот Птолемея находится в море, Эвмен поспешил вступить со своей армией в Финикию, захватил у оставленных там Птолемеем гарнизонов их города и провинции и начал поспешно строить новые корабли, чтобы держать их наготове в море для отражения внезапных атак противника и низвержения его.
Эвмен торопился.
День и ночь в портах резко звенели пилы, стучали молотки, визжали струги, раздавались песни рабов, щелканье бичей и окрики стражников. Искусно срубленные корпуса кораблей скрывались в нагромождении лесов. Смолильщики с котлами, из которых валил дым, носились вдоль отстроенных бортов. Эвмен сам отдавал приказ к спуску готовых кораблей на воду.
Когда все корабли были построены, Эвмен приказал перенести на них все захваченные им сокровища и готовиться к решительной битве с флотилией оппозиции.
Но разве во власти человека заглянуть в будущее?
Отплытие от берегов Финикии новой флотилии откладывалось из-за неблагоприятной погоды.
Шесть дней и шесть ночей, не переставая ни на час, свирепствовал ураган необыкновенной силы. Часть кораблей была сильно повреждена.
Черные тучи, похожие на бегущую в панике от врага армию, проносились над гаванями, в которых стояла наготове только что отстроенная флотилия.
– Плохое предзнаменование! – сокрушался наварх Сосиген. – Боги против нас!
На седьмой день море успокоилось.
Вскоре в один из дней с восходом солнца боевые корабли один за одним выходили из гавани и выстраивались на рейде.
Головы гребцов, едва видные из-за кромок бортов, равномерно поднимались и опускались в такт движениям весел, длиной в десять локтей каждое.
Поднимающееся солнце осветило великолепные корабли, готовые к походу.
Эвмен торжествовал.
– Пусть слава и победа сопутствуют им!
– И богатства! – добавил Сосиген.
– Наш флот доставит царице Олимпиаде целый груз сокровищ! – не сомневался Эвмен.
– Благодарение богам, у нас есть Эвмен! – похвалил стратега наварх.
Чайки громкими пронзительными криками приветствовали слова наварха. Белоснежные птицы носились в вышине, бросались вниз к триерам, в надежде получить награду, или охотились, стремглав падая в воду и взбивая на поверхности пену, а затем, выныривая, поднимались ввысь, рассекая воздух сильными крыльями и держа в клювах свешивающуюся, бьющую хвостом рыбу.
Едва триера, на которой стояли Эвмен и Сосиген, первой достигла открытого моря, на всех кораблях одновременно взмыли на мачтах паруса, наполнились ветром и флотилия легко легла на свой курс. За боевыми кораблями потянулись и вспомогательные суда, на которых разместились войска, лошади и осадные машины.
А в это время опасность, более грозная чем недавний ураган, стремительно приближалась к флотилии Эвмена.
Это была флотилия Антигона, флотилия победителей. Удары таранов повредили борта нескольких триер. Наскоро прибитые доски закрывали поврежденные палубы. Но зато большая часть флота Полиперхонта спала мертвым сном в глубинах моря, а флот победителей был украшен трофеями, венками и носами захваченных в плен триер.
Антигон стоял на палубе своей триеры, подставив лицо утренним лучам. Планы новых завоеваний и неутоленное желание мести Полиперхонту и Эвмену бурлили в нем, словно низвергающийся в пучину водопад, и лишали его неуемную душу покоя. Эти движения души, которые он в своем шестидесятилетнем возрасте ощущал столь остро, одновременно мучили и увлекали его. Таким был его способ, часто говорил он своему сыну Деметрию, сохранять то, что напоминало ему молодость, победоносные походы Александра Великого.
– Запомни, Деметрий, невзгоды мимолетны. А испытания, пройденные в молодости, готовят человеку великое поприще.
«В битвах я был сильнее других, я, и только я, предназначен для неограниченной власти,» – эта мысль этим ранним утром пронзила Антигона и избавила от всех колебаний, которым он иногда был подвержен.
Теперь, когда Антигон претендовал на безраздельное владычество над морем, ему необходимо было убрать со своего пути кардианца Эвмена.
Первым увидев вдали флотилию Эвмена, Антигон восторжествовал. Враг сам шел к нему в руки. Это был добрый знак! К опасностям, к бою, к победам, Антигон и его воины были готовы всегда.
Удача сопутствовала Антигону, – его позиция была более выгодной, почти беспроигрышной. Главное, не дать врагу вырваться в море, прижать к берегу и разбить.
Антигон начал действовать быстро, уверенно, смело.
Флот Эвмена под командованием наварха Сосигена был застигнут врасплох, не был готов к битве, делал отчаянные попытки прорваться в открытое море. И потерпел поражение. Из окружения удалось вырваться всего нескольким кораблям, на одном из которых были Эвмен и наварх Сосиген. Воины Эвмена не были сплочены настоящей дисциплиной, в отличие от воинов Антигона, воодушевленных недавними блестящими победами.
