Адмирал Григорий Андреевич Спиридов в течение еще трех лет руководил действиями Средиземноморской эскадры. Но прошло время, и занемог он окончательно. Сказались долгие годы плаваний, ранения и болезни. Сделали свое дело и обиды. 5 июня 1773 года, после очередной стычки с Алексеем Орловым, адмирал решил твердо – хватит! Екатерине II он написал следующее: «Я совсем в моем здоровье одряхлел и к болезненным от головы и глаз припадкам стал быть мало памятен, и оттого, сам предвижу, не так уж, как прежде, могу быть способен…»
Повод для отставки был более чем благопристойный, рапорту дали ход, и спустя полгода «неудобный адмирал» был уволен подчистую. Имя его теперь принадлежало истории. Орден и поместье Спиридову дали, но к славе победителя турок не подпустили и близко. В Петербурге велено было именовать его лишь начальником арьергардии, и не более! Возглавляла эту кампанию сама Екатерина. Вольтеру, к примеру, события Чесмы она описала так:
«Флот мой, предводительствуемый не адмиралами, но графом Алексеем Орловым, разбивши флот неприятельский, сжег оный без остатку в Чесменской гавани, которая в древние времена называлась Клазьменою».
Доживал свой век первый флагман российского флота в глуши Ярославской губернии. Струились неторопливые речки, шелестели листвой леса, один год сменял другой. Иногда в канун Чесмы приезжал к старику высокий пожилой господин с густыми клочьями сросшихся бровей. Вместе вспоминали они тогда былое время, подолгу всматривались потухшими глазами в затертые копии хаккертовских батальных полотен.
– Степан Петрович, каков урожай в нонешний год будет, как мыслишь? – спрашивал Спиридов гостя. Хметевский вздыхал печально:
– Мыслю, что коль сушь на дождик сменится, то соберем малость.
Оба надолго замолкли. О чем еще говорить? Все у них уже было в прошлом.
Только раз за долгие годы отставки надел адмирал Спиридов свой парадный мундир. В тот день получил он известие о победе русского флота при Фидониси…*
А 19 апреля 1790 года Спиридова не стало. Провожали его в последний путь крестьяне деревень окрестных да верный друг Степан Хметевский. Одели адмирала в мундир парадный и положили в землю подле глухого села Нагорье, что затерялось где-то между Переславлем-Залвеским и Калязином. До новой победы русского флота под Керчью оставалось два месяца и восемнадцать дней…*
Долгую жизнь прожил Алексей Орлов. Академик Е. В. Тарле так характеризовал личность графа Чесменского: «Неукротимые буйные силы жили в этом необычайном человеке, но далеко не всегда шли они на дурное. Отблеск чесменской славы озаряет его историческое имя».
Что ж, так оно, наверное, и было. Чесма стала звездным часом всей жизни Алексея Орлова.
К концу 1775 года Орлов возвратился в Россию и подал прошение об отставке от всех должностей по болезни. Указ Военной коллегии № 17933 от 11 декабря 1775 года гласил: «В именном, за подписанием собственной Ее Императорского Величества руки, высочайшем указе, данном Военной коллегии сего декабря 2 дня, изображено: генерал граф Алексей Орлов-Чесменский, изнемогая в силах и здоровье своем, всеподданнейше просил нас о увольнении его от службы. Мы, изъявив ему наше монаршее благоволение за столь важные труды и подвиги его в прошедшей войне, коими он благоугодил нам и прославил Отечество, предводя силы морские, всемилостивейше снисходим и на сие его желание и прошение, увольняя его по оным навсегда от всякой службы. О чем вы, господин генерал-аншеф и кавалер, имеете быть известны…»
Выйдя в отставку, граф Орлов-Чесменский жил большей частью в своем дворце в Москве, в Нескучном саду, изредка выезжая за границу и в Петербург. Ему последовали и другие братья, и ряд их домов составил в Москве целую новую улицу, представляющую редкое сочетание красот природы с прелестями вымысла, вкуса, богатства и ума. «Благодаря своему богатству, азиатской роскоши, к которой Орлов питал слабость, а главное, благодаря своим чисто русским народным вкусам он не мог не сделаться в Москве самым популярным человеком. Орлов делал много добра, старался быть доступным, оказывал покровительство людям, к нему обращавшимся».
Дом Алексея Орлова, по словам С. Ушакова, «был храмом любви Отечества, открытою галереею невинных веселостей, пристанью достоинства и дарований, убежищем от злополучия и нищеты. Благотворения графа никогда не переставали изливаться на всех прибегающих к нему. Он полагал первейшим своим удовольствием даже предупреждать просьбы ищущих его покровительства; но при всем столь редком достоинстве души, заслуживающем всякие похвалы, он старался делать благодеяния как можно скрытнее, имея… неизменным правилом своим обыкновение не казаться, а быть добрым. Впрочем, слава добрых его дел не могла быть неизвестна, соотечественники его с удовольствием передают о ней потомству своему».
Орлов-Чесменский, будучи русским человеком, любил все отечественные обряды, нравы и веселости. Бойцы, борцы, силачи, песельники, плясуны, скакуны, ездоки на лошадях – все, что только означало мужество, силу, твердость, достоинство и искусство русское, стекалось в дом его.
В 1782 году Алексей Орлов уведомлял императрицу о намерении вступить в брак с двадцатилетней Авдотьей Николаевной Лопухиной и получил собственноручное письмо Екатерины II 28 августа 1782 года: «Граф Алексей Григорьевич. Письмо ваше от 19 апреля я приняла из рук братца вашего, князя Орлова. Он вам сообщит и мой ответ на ваше предложение, и не осталось мне, окромя того, что желать вам всякого счастья и благополучия в принятом вами намерении. Остаюсь, впрочем, к вам с отличным доброжелательством Екатерина».
Свадьба была торжественно отпразднована в селе Остров 6 мая 1782 года. 2 мая 1785 года у Алексея Орлова родилась дочь Анна. Посвящая свое время супруге и дочери, граф не забывал и своих прежних развлечений. Каждый год зимою, еженедельно по воскресеньям, устраивал он «лошадиный бег», куда съезжались не только жители Москвы, но и дворяне других губерний. В летнее время Москва была обязана ему учрежденною перед домом его скачкою на лошадях и прогулкой в Английском саду. «Одним словом, – пишет С. Ушаков, большой поклонник чесменского героя, – граф Алексей Григорьевич был не только почтеннейшим и наилюбезнейшим русским боярином, но и душою, соединяющею российских дворян, сердцем общественных веселостей, нравов и обычаев, надеждою несчастного, кошельком бедного, посохом хромого, глазом ослепшего, покоищем израненного воина и врачом больного гражданина».
Погрузившись в хозяйственные дела, он увлекся своим конным заводом, который скоро приобрел заслуженную известность. На собственном конном заводе граф вывел знаменитую до сих пор породу орловских рысаков. Она была получена в результате смешения арабской и английской скаковых лошадей с кровью голландской, датской и мекленбургской пород. Главными достоинствами этой породы лошадей являются быстрота, энергия и сила, а также правильность и плавность движения.
«Заслуга графа Орлова-Чесменского, – сообщает «Сборник биографий кавалергардов», – не в том, что он был охотником и любителем лошадей – такие есть всегда и везде, – а в том, что он создал тип русской рысистой и верховой лошади. Не говоря о том, что русское коннозаводство обязано ему улучшением всей массы лошадей в России».
Семейная жизнь Орлова продолжалась недолго. 20 августа 1786 года Авдотья Николаевна умерла.
Дочь Анна, рано оставшаяся сиротой, нашла в Орлове нежно любившего ее отца. Попечения и заботы о дочери сделались целью его жизни. Отношения к ней отца отличались необыкновенной нежностью и страстною привязанностью к «ненаглядной» дочери. «Привлекательная собой, развитая сильно физически, гр. Анна Алексеевна была богато одаренной натурой, человеком с необыкновенно добрым, отзывчивым сердцем, унаследованным ею от матери». В молодости она имела много женихов (кн. Барятинский, Куракин, гр. Салтыков, Н. М. Каменский, кн. П. А. Зубов и др.). По свидетельству гр. А. Д. Блудовой, Орлова нежно любила графа Каменского, вскоре умершего, и осталась верна этой любви всю жизнь. Чрезвычайно религиозная, она в щедрой благотворительности нашла цель своей жизни.
В конце июня 1787 года императрица Екатерина в последний раз была в Москве пo возвращении из Крыма и из Коломенского приехала под Донской монастырь и лично посетила чесменского героя.
В 1787 году Орлову представилась возможность вернуться на службу. Началась вторая русско-турецкая война, и возникла идея снова отправить эскадру в Средиземное море. Императрица послала собственноручное письмо 21 октября 1787 года к графу Алексею Орлову: «Любя пользу империи, при подписании знатного морского вооружения нельзя, чтоб не пришло мне на ум имя и деяния Алексея Григорьевича Орлова-Чесменского и брата его, графа Федора Григорьевича Орлова. Кому не известно, что они впервые морскими нашими силами врагу имени христианского нанесли страх, трепет и сильные удары, паче же разорением флота его при Чесме посреди морей, до того российскому орлу неизвестных; что народная доверенность тамо их встречала; что за ними по следам шла победа? Неоспоримая правда, что имя ваше прибавит моему морскому вооружению еще вес и меру в ужас врагу, во ободрение своим, кои под вами достигли до побед и награждений.
