— Господа офицеры, — начал он густым басом, — обстановка в Терской области всем вам хорошо известна. В целях усмирения и умиротворения края правительство наметило ряд мероприятий.
Главное и самое важное из них — это удаление из края хотя бы половины чеченского населения, как нашего самого опасного и непримиримого врага.
При этих словах Святополк-Мирский, сидевший напротив Кундухова, повернул к нему голову и пожал плечами, словно говоря: "Ну что вы, голубчик, теперь скажете?" Кундухов заметил его движение, но никак не отреагировал.
К Святополк-Мирскому вернулось хорошее расположение духа. "Бог даст, совещание не затянется", — подумал он, и лицо его просветлело.
— …Будучи в Петербурге, я имел беседу с военным министром Милютиным по данному вопросу. Наш государь одобряет начинание кавказских властей. Ответственность за успешное завершение дела в первую очередь ложится на вас. Поэтому мне бы хотелось узнать о положении дел в Чечне. В общих чертах о ситуации мы знаем из записок начальника области. Окружных же начальников прошу остановиться на этом вопросе поподробнее. С вашего разрешения, предоставлю слово начальнику Среднего военного отдела.
Поднялся князь Туманов. Генерал-майор Попандуполо и полковник Беллик, сидевшие сбоку от него, одновременно чуть отодвинулись в разные стороны.
Туманов потянул книзу полы мундира, плотно облегавшего его стан, взял со стола исписанные листы.
— Ваше превосходительство, Александр Петрович, как всем известно, под моим началом находится Средний военный отдел Терской области, в которой живет чеченское племя, самое воинственное, самое мятежное и самое многочисленное из всех племен покоренного нами Кавказа. Хотя я регулярно и достаточно подробно делаю письменные доклады его превосходительству генерал-лейтенанту Лорис-Меликову, но поскольку вашему превосходительству это угодно, то изложу ситуацию во всех деталях.
"Этот не скоро кончит, — подумал Святополк-Мирский. — Ну до чего несносный народ эти грузины. Как заведет речь, так на два часа, как поднимет тост, так на час. Ну вот, я же знал, что он опять повторит то, о чем говорил уже дважды. Ничего не поделаешь, такая порода. Столько наговорят лишнего, второстепенного, пока до сути доберутся. У всех одна и та же болезнь — медом не корми, дай только поговорить".
У Николая Ивановича была веская причина беспокоиться. Она касалась младшей из трех дочерей Лорис-Меликова, с которой на сегодня у него было назначено свидание. Николай Иванович всего несколько раз виделся с девушкой, но был ею покорен. Он и сейчас словно видел ее смуглое курносое личико с черными, как две смородинки, глазами. Как не влюбиться в эту стройную веселую красавицу со смешанной русско-кавказской кровью! При воспоминании о вчерашнем бале у него вновь начала кружиться голова. Соня дарила ему и мазурку, и вальс, а ее прелестные губки были в непрестанном движении и то и дело раскрывались в радостно-счастливой улыбке. До сих пор он чувствовал нежный аромат ее редких духов.
А как была счастлива мать ее, Нина Ивановна! Как восторженно она следила за ними. О, это был прекрасный вечер. Единственный запоминающийся вечер из тех, что он провел на Кавказе.
Повторится ли он?
Туманов между тем еще не добрался до главного, с чего, по мнению Николая Ивановича, ему следовало бы начать.
— …Стесненное положение чеченского населения в поземельном владении вызывает меры к обеспечению в будущем быта этого племени — прикреплению их к земле, обратив в мирных граждан, — говорил Туманов с характерным грузинским акцентом. — Но эта последняя цель при громадном населении Чечни не осуществима, а посему единственным средством к разрешению вопроса нужно признать удаление из Чечни определенной части населения…
Однако, чтобы избежать необходимости прибегать к насилию, предоставляется возможность употребить другое средство — возбуждение в чеченцах желания к переселению в Турцию.
Начальник области возложил на меня обязанность по исполнению этой ответственной задачи, для коей я не жалею сил и времени.
Если нам удастся решить эту задачу, то последствия ее принесут двоякую пользу: ослабят враждебное нам население и навсегда отобьют охоту к новым волнениям…
"Господи, — взмолился Святополк-Мирский, — когда же он закончит!" Николай Иванович начинал нервничать. Его уже раздражал не только голос Туманова, но и густые жесткие усы, и горбатый нос князя. Он чуть было не чертыхнулся вслух. "Ну зачем столько слов, доказывая, что дважды два — четыре".
Головаченко увлеченно рисовал что-то на листе бумаги. Николай Иванович скосил глаза: всадники, женские головки и… он чуть не прыснул в кулак — лысая голова сидевшего в конце стола Комарова, командира 77-го Навагинского пехотного полка. Взгляд его задержался на рисунке внизу. На виселице, склонив голову набок, висел тощий бородатый горец без одной ноги и без одной руки.
"Похож на Бойсангура, — подумал он, — которого полковник раненым взял в плен и вздернул в Хасав-Юрте перед церковью".
— …Согласно данному мне поручению, через моих лазутчиков я слежу за расположением умов в Чечне. Пока сведения, получаемые мною, обнадеживающие. Полагаю, что переселение пройдет успешно. Однако я до сих пор не высказал чеченцам свой взгляд на этот предмет, даже иногда с осторожностью высказываюсь против переселения, конечно, с одной целью: не обнаружить наше участие в данном деле. На всякий случай потребуются несколько человек, готовых переселиться, которые, став во главе партии, облегчат нашу задачу…
Карцов устало поднял голову, сдвинул на лоб очки в золотой оправе и заметил:
— Кажется, Михаил Тариэлович ходатайствовал перед его высочеством об отпуске денег для вознаграждения таких лиц, и мы эту просьбу удовлетворили.
Карцов посмотрел на Лорис-Меликова.
Тот ответил:
— Да, я отпустил десять тысяч серебром. Думаю, Александр Георгиевич расходует их на пользу дела.
Прерванный Туманов продолжал свою речь:
— … Мои агенты доносят мне о каждом шаге чеченцев. Все говорит о готовящемся восстании. Правда, подобные слухи ходят почти каждую весну. Но может быть, восстание спровоцируется подготовкой массового переселения. По сведениям, полученным мною, восстание приурочено к концу мусульманского праздника.
Наша задача — подавить мятеж в самом его начале. Для его подавления потребуется сила. На сегодня мы имеем в Чечне четыре полка регулярных войск, один драгунский полк, один стрелковый и двадцать восемь линейных батальонов, пять конно-артиллерийских батарей. Кроме этого, пять бригад терских казаков. Думаю, что этих сил для Чечни недостаточно. Если нам придется силой удалять чеченцев из края и предупреждать их восстание, нам необходимо, во-первых, расположить регулярные войска возле Воздвиженской, Грозной, Ханкалы, в сторону Бердикел. Во-вторых, оба эти отряда должны быть самостоятельны, готовы к быстрому движению и должны иметь особых отрядных начальников с чрезвычайными полномочиями.
Выдвинуть эти отряды на указанные позиции мы должны не позднее середины апреля. Чтобы не вызывать подозрений у чеченцев и у самих солдат, это надо сделать под видом очистки огромного пространства сенокосных мест возле Грозной и Воздвиженской, которые пропадают под бурьяном и кустарником, мешающими росту трав. И, в заключение, я думаю, пользуясь присутствием Кундухова, следует разрешить очевидные разногласия между майором Успановым и майором Ипполитовым.
Лорис-Меликов неодобрительно покачал головой.
— А есть ли в этом необходимость? — спросил он. — Донесения Ипполитова я передал Мусе Алхазовичу, от которого и получил исчерпывающий ответ. Эти слухи исходят не от Сайдуллы. Мы-то хорошо знаем, что у него много недоброжелателей как в лагере противника, так и в лагере единомышленников. Так не специально ли распускаются слухи, чтобы навредить Сайдулле? Обо всем этом нам и расскажет Муса Алхазович.
Святополк-Мирский беспокойно ерзал на стуле. Он уже потерял всякую надежду на встречу и от нечего делать принялся рассматривать плешивого начальника штаба Свистунова, удобно расположившегося слева от Лорис-Меликова. Длинное лицо, тонкие губы, маленькие, глубоко посаженные глазки говорили о жестоком характере этого человека. Жалости он и в самом деле не знал.
Он беспощадно и даже жестоко расправился с горцами, восставшими недавно в Ичкерийском и Аргунском округах. Это он через двенадцать лет торжественно проводит Лорис-Меликова с Кавказа, воздвигнет в его честь курган около Моздока, займет пост начальника области и год спустя потопит в крови последнее крупное восстание в Чечне… Генерал Кундухов, играя темляком сабли, презрительно следил за хитрым Белликом. Услышав свою фамилию, вскочил.
