Во главе прусской армии находились храбрые генералы: Блюхер,[94] Бюлов,[95] Гейсенау[96] и другие. Двадцатого февраля русские передовые отряды графа Витгенштейна,[97] под командою генералов Чернышёва и Бенкендорфа,[98] вступили в Берлин, а на другой день прибыл туда же и князь Репнин со своим отрядом. Жители Берлина с большим восторгом встретили наше войско.
– Да здравствует император Александр, да здравствует русское войско! – с радостью кричал народ.
Вступило наше войско в Берлин ранним утром, когда было совершенно ещё темно, и по улицам прусской столицы, блестяще иллюминованным, с распущенными знамёнами и с музыкой проходили наши солдаты. «Никогда ещё Берлин не был так великолепно освещён, как двадцатого февраля 1813 года; на улицах было светло, как в полдень», – так рассказывают очевидцы. Французское войско, угнетавшее Берлин, было выгнано из этой столицы и разбито.
Император Александр прибыл в город Бреслау и здесь имел свидание с прусским королём Фридрихом-Вильгельмом. Затем последовал высочайший приказ по армии, в котором говорилось о дружественном и неразрывном союзе с Пруссией.
Силы союзной армии были разделены на три части: главная, или богемская, армия сосредоточилась в Богемии под начальством австрийского фельдмаршала князя Шварценберга.[99] Австрия, Пруссия и другие германские королевства присоединились к русской армии; в Силезии соединённые русско-прусские войска составляли собою вторую армию – силезскую; у этой армии главнокомандующим был генерал Блюхер; в Бранденбурге была северная армия, состоящая из русских, пруссаков и шведов. Эти три союзные армии со всех сторон стали теснить Наполеона, который со своим войском укрепился в Дрездене. Наполеон отразил нападение богемской армии, но в то же время его маршалы были разбиты: Удино и Ней при Грос-Берене и Деневице, а французский генерал Вандам с целым своим корпусом взят в плен русскими и прусскими войсками при Кульме в Богемии; маршал Даву разбит был графом Витгенштейном. Наполеон принуждён был оставить Дрезден и сосредоточил все свои силы около Лейпцига; русское войско под командою барона Корфа[100] церемониальным маршем вошло в город Дрезден и было встречено чинами городского магистрата и жителями. Пройдя через город, наши солдаты расположились в городских предместьях, главная же квартира корпусного начальника находилась в самом городе. Городские жители, напуганные нелепыми рассказами о русских солдатах, первое время прятались от них, но видя, что русское войско ведёт себя с завоёванными народами гуманно и в нужде помогает даже врагам, они подружились с нашими солдатами.
Около Лейпцига произошла ужасная и беспримерная по своим размерам четырёхдневная битва, известная в истории под названием «битвы народов». Союзного войска было 300 тысяч; у Наполеона – около 200 тысяч. Сражение происходило четвёртого, пятого, шестого и седьмого октября в разных местах. Союзные войска – русские, прусские и австрийские – атаковали неприятеля на всех позициях, канонада была ужасная: кажется, сама земля стонала от пушечных выстрелов с батарей. Сильный ружейный огонь, сабельные удары, удары штыков и пик, страшный крик, шум, грохот составляли собою настоящее подобие ада. Наполеон напрягал всю силу своего военного гения, весь свой военный ум – но увы, у него не было прежних старых солдат, привыкших к победам: его старое, преданное ему войско погребено было в снегах России, теперешняя же его армия состояла из новобранцев, не привыкших к войне; и ещё притом несколько немецких полков, находившихся во французской армии, покинули французов и перешли на сторону союзного войска. К концу третьего дня победа стала клониться на сторону союзной армии. Наполеон, оберегая свою армию, принуждён был отступить и двинулся в пределы Франции. Австрийцы и баварцы пытались было загородит ему дорогу, но потерпели поражение. Урон неприятеля был велик, место сражения было завалено трупами, немало также было убито и солдат союзной армии. Сражение при Лейпциге было беспримерное. Никогда с начала мира не было столько войск, собранных в одном месте: сражались 500 тысяч человек, 2 тысячи пушек каждую секунду выбрасывали смертоносные ядра. Почти все европейские нации сражались в этой битве. В продолжение четырёх дней сражение не прерывалось ни на минуту; только темнота ночи прекращала кровопролитие. Победа осталась за союзной армией и доставила ей бессмертную славу: одних французских генералов взято было более 30 человек, несколько сот штаб – и обер-офицеров и 30 тысяч солдат; 300 пушек и 200 тысяч ружей, множество знамён, пороховых ящиков и разного багажа и провианту были трофеями победителей.
По окончании сражения император Александр, окружённый союзными государями, генералами и блестящей свитой, торжественно въехал в город Лейпциг; народ радостными криками приветствовал венценосного победителя и его союзников и устилал путь их цветами.
О таком радостном событии государь седьмого декабря 1813 года известил свою державную мать Марию Фёдоровну таким письмом:
«Промыслом Всевышнего Творца одержаны всеми союзными армиями блистательнейшие победы над всеобщим врагом Европы 4, 5, 6 и 7 числа сего октября пред стенами Лейпцига, где при поражении неприятеля отбито более 300 орудий, в плен взято с лишком 30 тысяч рядовых, множество корпусных, дивизионных и бригадных генералов, в числе коих находится Лористон, тот самый, который был послом в С.-Петербурге; а при том множество также всех званий штаб – и обер-офицеров и прочих всякого рода, которых продолжают беспрестанно приводить из передовых корпусов; маршал же, князь Понятовский,[101] будучи ранен, потонул с лошадью под самым Лейпцигом в реке Плейс, желая спастись вплавь.
Подобно также много погибло в сей реке и прочих чинов всякого звания. Генерал же Латур-Мобюр[102] умер от ран, и сам король саксонский взят военнопленным; причём целые полки вюртембергские, саксонские, вестфальские, баденские и прочие во время сражений перешли к союзным армиям со всем оружием и артиллериею и обращали оное тот же час противу французов. Храбрость союзных войск нельзя описать: от генерала до последнего солдата все покрыли себя в сии достопамятные четыре дня сражений бессмертною славою. Единая десница Всевышнего всем управляла, всё устроила. Кто Бог великий, яко Бог наш! Ты еси Бог, творяй чудеса!»
Это известие произвело между русскими всеобщую радость.
Двадцать шестого декабря 1813 года часть союзной армии, в количестве ста восьмидесяти тысяч, переправилась под Базелем и в других разных местностях через Рейн и вступила во французские владения, и выстрелы русских орудий загремели на левом берегу Рейна, предвещая Наполеону скорый расчёт за вторжение в Россию.
Наполеон в это время был в Париже; он приехал из своей действующей армии в столицу для набора солдат. Император французов был в мрачном настроении и только что вышел из своего роскошного кабинета, собираясь ехать на заседание «законодательного собрания», как его почтительно остановил один из его свитских генералов.
– Что вам нужно? – сурово спросил у него Наполеон.
– Дурное известие, ваше величество: русское союзное войско перешло на левый берег Рейна и вступило в пределы Франции.
– Не может быть! – меняясь в лице, громко проговорил Наполеон.
– К сожалению, это так, государь, – печальным голосом подтвердил генерал.
– Если бы мне дали только два месяца, то неприятели не перешли бы через Рейн! – уже твёрдо заговорил Наполеон, обращаясь к своей блестящей свите. – Это может иметь вредные последствия, но я один ничего не в состоянии сделать, я погибну, если мне не помогут: тогда увидят, что не против одного меня воюют.
– Ваше величество! Опасность ещё не так велика, – утешая своего императора, проговорил один из генералов.
– Нет, генерал, опасность большая. Но можно эту опасность уничтожить, если мой народ мне поможет. Мне нужно войско и деньги – и тогда я покажу императору Александру и его союзникам, что я не разучился ещё воевать и побеждать.
– И войско, и деньги у вас будут, государь.
– О, тогда плохо придётся союзникам, и они раскаются в том, что перешли наши границы. Я заставлю их с позором уйти из нашей страны! – сердито крикнул Наполеон, топнув ногою.
Своими хвастливыми словами он тешил себя и своих приближённых; дела Наполеона и всей Франции были в самом критическом положении. Страна бедствовала, проклинала войну и её зачинщика.
Префекты, которым вверено было управление департаментами, почти все покинули свои города и увозили с собою казённые деньги.
Услыхав, что наши войска перешли Рейн, они обещали жителям остаться с ними и защищаться до последней крайности; но едва наши лёгкие войска приближались к городам, как чиновники спешили уехать внутрь Франции, подальше от театра войны, оставляя на произвол судьбы и жителей, и города. Покинутые жители принуждены были отворять ворота и с почётом встречать союзные войска. Небезынтересно будет познакомиться с предписанием Наполеона своим префектам о том, как им следует поступать во время нашествия союзных войск: «Предписывается вам при появлении неприятелей оставлять им одну землю, без жителей, подобно тому, как это делалось во многих государствах. Если невозможно будет вывести всех обывателей, то не упустите никакого средства и внушения, чтобы по крайней мере достаточные семейства оставляли дома свои, когда неприятели приблизятся; ибо те из верноподданных, которые согласятся жить под их, хотя временным, владычеством, изменят своей присяге. Чиновникам всех вообще ведомств прикажите увозить с собою дела. Надобно всячески скрывать от неприятелей бумаги, на которых они могли бы основать управление краем, а особенно взимание продовольствия. Что касается лично до вас, то вам запрещается уезжать из вашего департамента до тех пор, пока будет оставаться в нём хотя одна деревня, не занятая неприятелем. Вы последний должны выехать из вверенного вам императором департамента, и если бы всё его пространство было завоёвано, за исключением какой-либо крепости, то его величеству угодно, чтоб вы заперлись в эту крепость и при первой возможности вышли из неё для того, чтобы по-прежнему вступить в управление».
