избавились от страха; сделай так, чтобы они не считали число вражеских бойцов и не поняли, насколько нас меньше. Господи, хотя бы на один сегодняшний день забудь, каким грешным способом мой отец добыл корону. Я сделал все, что было в моих силах, чтобы искупить этот грех и должным образом почтить память убитого короля Ричарда. Сколько слез я пролил! Я обеспечиваю призрение с двухразовым питанием для пяти сотен бедняков, я построил две часовни, в которых монахи ежедневно поминают Ричарда. Да я готов и больше сделать! Только все это бессмысленно, пока я сам не покаюсь в грехах и не получу прощение.
Входит Глостер.
– Ваше величество!
– Глостер, это ты? Ты меня ищешь? Иду. Меня ждут рассвет, друзья и бой.
Уходят.
Французский лагерь
Входят дофин, герцог Орлеанский, Рамбюр и другие.
Герцог Орлеанский и дофин радостно предвкушают сражение. Когда входит коннетабль, боевые мечты дофина и Рамбюра становятся более кровавыми:
– В бока лошадей вонзите шпоры, чтоб кровь их брызнула врагам в глаза, и лихо убивайте англичан! – задорно кричит дофин Людовик.
Входит гонец и сообщает, что противник готов к бою.
– Итак, принцы, на коней! – призывает коннетабль. – Вы только посмотрите на этот голодный обнищалый сброд! Как только они вас увидят – сразу все мужество растеряют, вам вообще ничего делать не придется, стоит только на них дунуть – они все и отвалятся. Я лично уверен, что вполне хватило бы обозных и крестьян, чтобы справиться с англичанами, нам, дворянам, даже рук марать не нужно, мы могли бы постоять вокруг холма в качестве зрителей и полюбоваться на побоище. Но, к сожалению, наша честь этого не позволяет, так что придется самим сражаться. Да ладно, слегка поднажмем – и дело сделано! Давайте начинать бой. Как только появимся на поле – англичане от страха сами сдадутся.
ВходитГранпре.
– Господа, почему медлим, почему не начинаем? «Падаль островная» дрожит за свою шкуру, одеты в такое рваное тряпье, что без слез не взглянешь. У них не боевые кони, а жалкие клячи: стоят, понурив головы, глаза слезятся, шкура на боках обвисла – так они отощали, над ними уже вороны кружатся, ждут падаль. У меня просто не хватает слов, чтобы описать вам, насколько на самом деле безжизненны английские войска.
– Небось уже помолились и готовятся к смерти, – цинично предполагает коннетабль.
Дофин веселится, пытаясь быть остроумным:
– А давайте пошлем им обед, приличную одежку и корм для голодных лошадей, пусть подкрепятся и приоденутся перед боем.
Шутка, однако, отклика у присутствующих не находит, ее словно бы и не слышат.
– Где мой стяг? – спрашивает коннетабль. – Ладно, фиг с ним, возьму стяг у трубача, будет вместо моего. Вперед, друзья! Этот день принесет нам славу!
Уходят.
Английский лагерь
Входят Глостер, Бедфорд, Эксетер, Эрпингем с английским войском, Солсбери и Уэстморленд.
– Где у нас король? – спрашивает Глостер, он же принц Хамфри.
– Осматривает войско противника, – отвечает Бедфорд, он же принц Джон.
– У них шестьдесят тысяч бойцов, – говорит Уэстморленд.
Запомним это число: 60 000. Нам придется к нему вернуться чуть позже.
– Да, их в пять раз больше, чем наших бойцов, к тому же они полны сил, здоровы и отдохнули, – подтверждает Эксетер.
В пять раз больше – стало быть, численность английского войска равна 12 000. И это число тоже запомним.
В разговор вступает граф Солсбери. Это новый для нас персонаж, давайте рассмотрим его поближе. Впрочем, «новый» он только для данной пьесы, а те, кто знаком с тремя пьесами Шекспира о Генрихе Шестом, должны помнить этого английского военачальника, которого называют «вторым рыцарем после короля». Если же вы читали пьесу «Ричард Второй», то, вероятно, не забыли графа Солсбери, который ждал в Уэльсе короля Ричарда, плывшего из Ирландии. Это был как раз Джон Монтегю, 3-й граф Солсбери, батюшка нынешнего графа. Томас Монтегю (или Монтекьют), 4-й граф Солсбери, родился в 1388 году, ему пока еще только 27 лет, вся блистательная военная карьера впереди, а за плечами лишь участие в
