Ознакомительная версия.
Таким образом, во время земского схода и сбора депутации Кузьма Минин был весьма активен: послал к Д.М. Пожарскому своих доверенных людей с извещением о настроениях в разных слоях Нижегородского посада.
Выборные были крайне удивлены словами и требованиями Д.М. Пожарского. «Архимандрит же и нижегородцы говориша князю Дмитрею, что у них такого человека во граде нет, он же им рече — есть у вас во граде Козма Минин, тои был человек служилой, тому тое дело за обычай».
Дмитрий Михайлович проявил не только осведомленность и настойчивость при избрании в руководство будущего ополчения Кузьмы Минина, но и дал ему перед послами-нижегородцами весьма лестную, основанную, видимо, на личных встречах характеристику, что во многом и определило дальнейший ход событий.
«Нижегородцы же, слышав такое слово, наипаче рады быша тому и приидоша в Нижней и возвестиша нижегородцом, Они же тому возрадовашеся и начаша Козмы бити челом. Козма же им для укрепления отказываше, что нехотя быти у такова дела, они же ему с прилежанием глаголаху. Он же нача у них [требовать] приговору, чтоб им во всем быти послушливым и покорливым и ратным людем давати деньги. Они ж даша ему приговор, он же написа приговор не токмо что у них имати животов, но и жены и дети продавать, а ратным людем давать и, взяша у них приговор за руками, и после тот приговор ко князю Дмитрею в тот час для того, что де того приговора назад у него не взяли».
Кузьма Минин повел себя действительно как опытный дипломат и умелый организатор. Во время мнимого отказа он прежде всего заручился поддержкой большинства, а затем у нижегородцев было оценено имущество и получено согласие на обязательное подворное отчуждение средств за подписью каждого вплоть до продажи жен и детей в кабалу. Составленную опись К. Минин тотчас отослал в Мугреево к Д.М. Пожарскому, чтоб «назад у него не взяли».
Этот официально оформленный документ стал основой для сбора средств на Нижегородское ополчение, но их не хватало, и Совет ополчения был вынужден обратиться к жившим здесь зажиточным промышленникам с просьбой о займах денег до времени «Московскаго очищенья» или «покаместа нижегородцкие денежные доходы в зборе будут». Солепромышленники Никита и Максим Строгановы тогда внесли 4116 руб., москвич Григорий Никитников — 500 руб. и т. д. На эти деньги но всему уезду закупались кричное железо и медь, древесный уголь и олово. В одиннадцати кузницах нижегородцы Баженка Дмитриев и братья Козлятьевы, костромич Гарасим Федоров и казанец Осташка Тимофеев, ярославец Федор Ермолин и другие мастера-оружейники день и ночь ковали сабли и копья, в литейных ямах отливали пушки и пищали.
По инициативе Кузьмы Минина все ополченцы в зависимости от знатности и воинского опыта были разбиты на три разряда: «Прежде всем равно даде им по 15 рублев, потом же даде им по статьям: первой статье по 30 рублев, средней же статье по 20 рублев, меншей же статье по 15 рублев» {6}.
Столь значительного жалованья русские служилые люди прежде не получали, поэтому, «видяше доброе строиство к ратным», в Нижний Новгород потянулись стрельцы из самых отдаленных гарнизонов страны. Ополчение быстро пополнялось испытанным в боях воинством. Нижний Новгород превратился в действительный общерусский центр патриотического движения. Сбор средств, вооружение и обучение «новоприборных» ратников, а также формирование обоза продолжались несколько месяцев. За всем этим стоял умелый и предусмотрительный Кузьма Минин, каким его и характеризовал ранее Д.М. Пожарский.
Всесторонне продуманная организация ополчения и общий, охвативший все патриотически настроенные силы страны подъем, создание в Ярославле переходного правительства — «Совета всей земли», в который вошли и бояре, и служилые люди, и представители народа, но где власть и контроль за событиями сохранили за собой Д.М. Пожарский и К. Минин, позволили развернуть решительную борьбу с польско-литовскими интервентами и к исходу 1612 г. очистить от них Москву.
В дальнейшем обсуждение кандидатуры на царский престол и созыв Земского собора, который 21 февраля 1613 г. избрал царем Михаила Федоровича, осуществлялись при активном участии вождей Нижегородского ополчения. Д.М. Пожарский и «ото всего Московскаго государства выборный» К. Минин подписали грамоту на избрание нового царя. Кроме них свои подписи поставили активные организаторы и участники Нижегородского ополчения: протопоп кремлевского Спасо-Преображенского собора Савва и архимандрит Печерского монастыря Феодосий, стрельцы-нижегородцы Якунка Ульянов, Федор и Степан Княжегородские. От имени Нижегородского посада «в товарищев своих место, руку приложил» выборный Самошка Богомолов {7}. 11 июня того же года в ходе венчания на царство Михаил Федорович пожаловал Д.М. Пожарского из стольников в бояре, а на следующий день — в думные дворяне Кузьму Минина.
В условиях разрухи и продолжающейся борьбы с многочисленными отрядами мародеров, хозяйничавшими во многих районах России, опыт и авторитет народного вождя был нужен создаваемому центральному правительству. Поэтому К. Минин остался в Москве и именно ему был поручен в 1614 г. сбор «пятинных» денег в Москве «с гостей, гостиной сотни и черных слобод, так как он еще в Нижнем показал свое умение собирать деньги с торговых людей» {8}.
Положение в стране тогда оставалось тревожным, особенно в Поволжье и в волжском Понизовье, где сосредоточились отряды вольницы и казаков. Для охраны главной водно-транспортной магистрали страны весной 1614 г. из Нижнего Новгорода в Астрахань было отправлено 400 стрельцов и 200 служилых «литвы и немец», а также 100 арзамасцев и 50 балахнинцев {9}, срочно построено здесь «под ратных людей и под наряд и под государевы хлебные запасы… 110 стругов дощаных больших с якори и с шестами и с парусы и со всякими судовыми снастьми, да боевых 150 стругов».
Города края готовились к возожной обороне. Для ремонта их крепостей и пищально-пушечного довооружения «Нижегородская четверть (орган государственного управления. — Н. Ф.) выдала Пушкарскому приказу на расходы 3054 руб.», огромную по тем временам сумму, особенно в условиях острой нехватки средств в государственной казне.
Тревожным для Поволжья оставался и 1615 г. Как сообщалось из Нижнего Новгорода в Москву в январе, «черкасы и казаки Кинешму выжгли и людей побили и пришли в Юрьевец, а хотят итти к Нижнему».
Попав после очищения Москвы от интервентов и бояр-изменников вновь в кабалу к прежним помещикам (к тем же боярам), восстали народы Поволжья. В столичные приказы посыпались жалобы вотчинных управителей и воевод местных гарнизонов о том. что «многих Понизовых городов Татаровя и Луговая Черемиса заворовали. Государю изменили, и собрався, многие места повоевали и села и деревни жгут и многих людей в полон емлют и побивают, и к городам приходят и приступают, и дороги от Казани к Нижнему отняли и тесноту Понизовым городам чинят многую, и собрався многими людьми, хотят приходить к Нижнему, и к Орзамасу, и к Мурому, и в иные места» {10}.
В этих условиях для сбора воинства в Нижний Новгород были направлены воеводы Ю. Сулешов и А.Львов, к которым стали подходить отряды из Суздаля, Владимира, Мурома. Шацка. Но наряду с этим для мирного урегулирования конфликта указом от 25 декабря 1615 г. в Казань были посланы с особой миссией боярин Г.П. Ромодановский, думный дворянин К. Минин и дьяк М. Поздеев. Это было правительственное поручение, во время выполнения которого К. Минина не стало. Его тело доставили в родной город.
За вклад «на помин души» К. Минина его род был внесен в синодик нижегородского Печерского монастыря. Эта запись для нас важна тем, что сохранила имена отца Кузьмы Минина — Мины Андукинова (инока Мисаила) и матери Домники, а также умершего к этому времени брата Сергея.
Еще в 1613 г. вместе со званием думного дворянина К. Минин получил в награду за гражданский подвиг перед Отечеством и личную храбрость в качестве военачальника в битвах за Москву в поместье в Березопольском стане Нижегородского уезда село Богородское с деревнями и пустошами. А за успешно проведенный «государев пятинный сбор» К. Минина пожаловали его же Богородским поместьем уже в вотчину (то есть с правом наследия в роду, продажи в другие руки и заклада в монастыри). Указ от 20 января 1615 г. гласил: «…пожаловали есмя его, Кузму, и сына его Нефедья, в Нижегородцком уезде из его же поместья, что ему пожаловали есмя наперед сего за Московское очищенье, селом Богородцким, да к селу ж Богородицкому припущено в пашню пустошь Окуловская, пустошь Орлово, пустошь Зеновова дубрава; да к селу же Богородцкому деревни: деревня Цепелева, деревня Высокая, деревня Осиповка, деревня Песочня, Коврово тож, деревня Бокланово, деревня Коростелево, деревня Дикое Раменье, а Новое Раменье тож, что был починок, деревня Демидово, деревня Выболово… в вотчину им и их женам и детем, и внучатом, и правнучатом и в род их неподвижно» {11}.
Ознакомительная версия.
