- Много полегло в битве, много в Снови утонуло, - покивал головой Святослав. - Да полторы тыщи попленили воины мои. Взяли и самого Шарукана. Ох и поскрипел он на меня зубами!
- Дивлюсь я тебе, брат мой, - не без завести произнес Всеволод. - Не иначе, сама удача благоволит тебе. Самого Шарукана в плен взять!
- Удачу самому за хвост ловить надо, а не ждать, сидючи, когда она благость свою к тебе проявит, - возразил Святослав и поставил опорожненную чашу на стол рядом с толстой книгой в кожаном переплете с золоченым тиснением. - Цезаря почитываешь, брат? - Святослав улыбнулся, бросив взгляд на заглавие книги. - А ведь отец наш почему-то не любил «Записки о Галльской войне».
- Отец душою был на стороне галлов, почитая их за предков западных славян, - вздохнул Всеволод и нежно погладил книгу, - а ромеев он всегда недолюбливал, и тех, что служили в легионах Цезаря в стародавние времена, и нынешних царьградских…
- Значит, убрались поганые из твоей вотчины, - задумчиво сказал Святослав. - Теперь можно и о Киеве промыслить. Ведаешь ли, что ныне там Всеслав-кудесник сидит на троне отца нашего!
- На то он и кудесник, - усмехнулся Всеволод. - Всеслав ведь тоже половцев крепко побил под Берестовым. Слышал? - Святославу это было неведомо. - Вооружил киевлян и вывел их за стены на поганых. Пешцев у Всеслава много было, а конников всего-то четыреста, но не выдержали степняки рати со Всеславом, побежали. Вот и выходит, что всего два славных полководца на Руси, - ты да Всеслав!
Польщенный Святослав улыбнулся.
Сражаться со Всеславом за киевский стол Всеволод наотрез отказался, сославшись на близящиеся холода и на разор своей земли, мол, о погорельцах подумать надо. Понимал Святослав, что не эта главная причина, просто не желает Всеволод вступать в борьбу с воинственным Всеславом ради выгоды Святослава.
- Вижу, не хочешь ты видеть меня на столе киевском, брат, - хмуро промолвил Святослав, - все за устав отцовский держишься.
- Не хочу, чтоб меж тобой и Изяславом меч был, - ответил Всеволод, не пряча взора, - иль мало нам набегов половецких!
- Да какой из Изяслава великий князь?! - воскликнул Святослав. - Подумай сам, брат. Он с дружиной своей на ножах живет, город на потеху черни бросил, у латинян помощи ищет - смех да и только!
- Какой-никакой, но Изяслав наш старший брат, - осуждающе произнес Всеволод.
Святослав не стал продолжать разговор и постарался скрыть разгоревшуюся в нем обиду. В конце концов можно обойтись и без Всеволода!
Среди переяславских дружинников Святослав вдруг увидел Порея, некогда бежавшего с Ростиславом в Тмутаракань. Поседел с той поры бывший новгородский посадник, загорел до черноты на южном солнце, но по-прежнему был прям и крепок.
- Где друг твой Вышата Остромирич? - спросил Порея Святослав. - Иль разошлись ваши пути-дорожки?
- Да, пожалуй, разошлись, княже, - невозмутимо ответил Порей. - Вышата и с ним все новгородцы к сыну твоему Глебу на службу подались, а я вот забрал с собой волынян - и на Русь.
- Почто ко Всеволоду, а не ко мне пришел?
- Тебе, княже, я мог бы и в Тмутаракани служить. Не захотел, как видишь.
- Вольному воля.
Святослав давно знал Порея как храброго и мудрого воина. Не удалось в свое время переманить его к себе от Ростислава, теперь вот Всеволод дорогу перешел.
Святослав утешил себя тем, что хотя бы Вышата с Глебом остался.
В Чернигов дружина Святослава возвратилась уже по первому снегу.
На фоне снежной белизны особенно уныло смотрелись полуобгоревшие избы смердов; больше всего деревень было сожжено половцами в Посемье.
Святослав, отпуская из плена троих степняков, раздраженно сказал им:
- Выкуп за Шарукана в четыре тысячи золотых монет жду к лету. Не будет выкупа - простится хан с головой. Так и передайте его родичам. За беков и беев возьму по полторы тысячи монет за каждого.
Дружинники Святослава проводили половцев до Курска и отпустили, снабдив провиантом на три дня.
С наступлением декабря так завьюжило, что носа из дому не покажешь.
Святослав отложил поход на Всеслава до весны, видя, что бояре его зимой воевать не рвутся. К тому же многие были сильно изранены в сече с половцами. Зерновит и Коснячко даже головы с подушки поднять не могли. Это тоже остудило воинственный пыл Святослава.
Ода, видя, как много дружинников убито и поранено в битве, сказала с упреком мужу:
- Воинов своих пожалей. Дай им от ран отойти! Повремени с Киевом, весны дождись.
- Ладно, уговорила, - огрызнулся Святослав, - жду весны…
Весной, едва апрель пригрел землю, в Переяславль и Чернигов примчались гонцы от Изяслава, который двигался к Киеву с польским князем Болеславом и призывал братьев выступить ему навстречу, чтобы совместными силами сокрушить Всеслава, незаконно занявшего киевский стол.
Святослав, прочитав послание старшего брата, взбешенный швырнул свиток себе под ноги.
- «Я - великий князь киевский повелеваю тебе…» Он мне повелевает! - Святослав выругался. - Храбрым стал за польскими-то копьями! Мать твою!
- Много ли поляков ведет за собой Изяслав? - спросил Веремуд.
- Про то в грамоте нет, - ответил князь. - Но раз уж Изяслав высоко задирает нос, точно с ним все Болеславовы магнаты. Сбежались, как тати на грабеж!
- Надо подчиниться, княже, - промолвил Веремуд. - У Изяслава ныне сила, а Всеслав Ярославичам врагом был и будет.
Святослав промолчал, но в душе согласился с воеводой: стол киевский надо освобождать. В чужое гнездо залетел Брячеславич!
* * *
Уходя в поход, Святослав оставил сыновей дома. Ода слышала, как ее супруг сказал Веремуду, тоже оставшемуся в Чернигове: «Всеслав зело сильно за великокняжеский стол биться будет. Может, придется Киев приступом брать. Не хочу, чтобы сыны мои это видели».
В душе Ода была благодарна мужу. Сердце ее пылало любовью к Олегу, она чувствовала, что все больше погружается в пучину греховной страсти. Ее тайные встречи с пасынком в отсутствие мужа участились.
Роман и Борис не скрывали своего недовольства решением отца, все их мысли были с ушедшим войском. Что ни день, то у одного, то у другого вырывалась реплика сожаления, что их оставили дома.
Дни тянулись нестерпимо медленно. Вестей о событиях не приходило.
Оду вдруг посетила неожиданная мысль, немного смутившая ее, но тем не менее надолго занявшая воображение.
«Если Святослав погибнет в битве, тогда я смогу стать женой Олега не только перед Богом, но и перед людьми».
Однако заговорить об этом с Олегом Ода не могла и думать, чтобы он не решил, будто она желает смерти его отцу.
Накануне Пасхи в Страстной четверг дружина Святослава возвратилась в Чернигов.
Было раннее утро. Сыновья полуодетые с заспанными лицами обступили отца, едва он вступил в терем.
- Ну как? С победой вернулся? - нетерпеливо спросил Роман.
- С победой, - усмехнулся Святослав, сбрасывая плащ на руки слуге.
- Крепко стоял супротив вас князь Всеслав?
- Крепко, - ответил Святослав, - но не Всеслав, а Изяслав. Однако мы со Всеволодом уломали его-таки. Победа, сынки! Победа!
Сыновья в недоумении хлопали глазами.
- Над кем победа, тятя?
- Над Изяславом, - засмеялся Святослав, - над кем же еще!
Олег и Роман изумленно переглянулись.
Всеслав? - чуть не в один голос спросили они.
- Всеслав бежал, не приняв боя, - сказал Святослав.
И только после бани Святослав обстоятельно рассказал сыновьям и племяннику Борису, что произошло под Киевом. Рассказ Святослава слушала и Ода.
- Всеслав, прознав, что Изяслав идет на него с поляками, вооружил всех киевлян от мала до велика и вышел ему навстречу, разбив стан свой под Белгородом. Изяслав с Болеславом неподалеку расположились, нас со Всеволодом дожидаючись. Два дня они так стояли. Когда подошли мы со Всеволодом и стали станом, загородив Всеславу дорогу к Киеву, оказался князь-кудесник меж двух огней. - Святослав сделал паузу, утер полотенцем потный лоб и отхлебнул из ковша пахучего квасу. - Кабы дошло дело до сечи, чаю, была бы рубка похлеще, чем на Немиге-реке. Но понял ведун Всеслав, что где нету доли, там и счастье невелико, взял да и сбежал от киевлян вместе с сыновьями. Сбежал Всеслав ночью, а утром еще до петухов от киевлян пришли послы к нам со Всеволодом просить, чтобы мы заступились за них перед Изяславом. Всеволод обещал свою поддержку киевлянам, я тоже.
Днем уже пришли мы вместе с киевскими послами пред светлые Изяславовы очи и толковали с ним битых три часа! Сначала Изяслав выкобенивался, гнал киевлян прочь, ругался по-мужицки, потом оттаял, подобрел. Я убедил Изяслава не водить поляков в Киев, не дразнить народ, раз уж принимают его киевляне назад добром. Тут Болеслав возмутился, мол, что же я, зазря шел! Стал золото требовать с Изяслава, выполнения обещаний каких-то. Заметил я по лицу Изяслава, много он наобещал полякам, а выполнять явно не хочет, поэтому просит у нас со Всеволодом поддержки. А мы всегда рады ляхов с земли нашей вытурить, молвим оба Изяславу в лад, коль битвы не было, так и платить не за что!
