Начальник штаба не ожидал такого ответа, призадумался: «Ишь ты, он запомнил совет Алексея Марченко, чтобы не торопиться. Не зря гуляет на свадьбах, и хлопцы не просто так «переводят дух». А ведь и верно, зачем помогать комиссарам?»
У самого Бердянска, на горке, их встретил лихой матрос Михаил Уралов с отрядом.
— Як вы тут? — спросил Махно.
— Жарко было, братишки. Ох и жарко! Тысячи две отборных добровольцев перемололи. Они зубами держались за каждый дом. Баррикады настроили. Море видите? — Уралов широко повел рукой. Голубое небо вдали сливалось с едва различимой полосой Азовского моря. — Они, драпая, вскочили на пароходы, отчалили. А мы из пушек ба-бах! Четыре снаряда — и всё пошло к бычкам и камбале на дно!
— Вдовыченко где? — строго перебил главнокомандующий. — Почему не встретил? Очень занят?
— Извини, Батько. Второй Азовский корпус пошел на Мариуполь. Пообедаем? — предложил Михаил. — Столы накрыты в гостинице, осетринка…
— Пузо потом! — отрезал Махно. — Собирай митинг. Будем решать, как жить людям дальше.
Уралов с отрядом рассыпался по городу.
— А ты, Алешка, — обратился Батько к Чубенко, — езжай пока к тюрьме, осмотри ее и приготовь заряд. После митинга рванешь так, чтобы дотла, но чтоб и кирпичи на стройку мужикам сгодились. По-хозяйски распорядись.
— Гарантирую: срежем, как бритвой!
На площади собралось несколько сот человек. Махно поднялся в автомобиле.
— Бердянцы, вы не первый раз видите меня. В наших краях побеждает третья, социальная революция. Берите управление в свои руки! Никакие партии, чиновники не спасут вас и не подарят порядок и счастье. Никакие, запомните! Бросьте напрасные надежды. Это доказала вся история. Повторяю: ваша судьба — в ваших руках, и только! Вот, говорят, бандитизм. Да, он есть — эта зараза, как у сучки блохи. Создавайте отряды самообороны. Ловите и судите негодяев. У вас не работают заводы, школы, больницы. Выбирайте вольный совет и решайте вместе с профсоюзами, кооперативами. Верно я кажу?
— Правильно! — раздались редкие голоса.
Большинство молчало. Оно на горьком опыте убедилось, что разбои можно остановить лишь наганом. А новое управление создается годами, в грызне и кривотолках.
Так уж устроен мир, и сходу его не переделать. Махно, по всему видно, неплохой мужичок и речи его сладкие. Да что толку?
— Где брать деньги? Третий месяц не платят за работу!
— Дети голодают! — слышалось из толпы.
— Уралов, есть в городе хлеб? — спросил Батько.
— Навалом. Двадцать вагонов захватили.
— Так что ж вы сидите? Бердянцы! Идите на вокзал. Каждый получит полмешка зерна. Но это не выход. Налаживайте связи с селом, меняйте то, что производите, на сало, муку.
Нестор Иванович с болью чувствовал слабину своей и в целом анархической позиции. Легко в книжках, газетах писать о социальной революции. Но как ее на практике «углублять»? Волин, Аршинов, другие теоретики говорят о «свободном творчестве масс». Что это такое? Вот они, бердянцы, ждут простой и понятный ответ. Где поменять железное ведро на картошку, если тебя ограбят на первом же перекрестке? И опять всплыли-вспомнились жесткие слова кремлевского «бога» Ленина: «Анархисты сильны мыслями о будущем. В настоящем они беспочвенны, жалки». Он что, вождь, лучше знает ответ? Да ни хрена он не знает. Навязывает вековую власть. Только под новым, большевистским соусом. Нагло врет или заблуждается — это не важно. А мы замахнулись на сам фундамент, на устои. Да, где Чубенко?
— Я готов, — доложил Алексей.
— И последнее, — сказал Махно на митинге. — Сейчас мы взорвем тюрьму. Все желающие могут взять кирпич для строительства хат и сараев.
Шофер дал газ. Чихая и дымя, автомобиль поехал по набережной. Михаил Уралов вскочил на подножку.
— Видишь песчаную косу, Батько? — матрос показал в сторону моря. — Она тянется на двадцать верст. Там был Варшавский арсенал кадетов. Они отступали, мы за ними. Слышим: задрожала земля под ногами. Колоссальный взрыв! И еще один, еще. Ужас!
— Мухоморы, зачем допустили? — возмутился Махно. — Это ж наше оружие пропало!
— Бес попутал, — оправдывался Михаил. — Кто виноват — не разберешь. Все палили из винтовок, пушек. Трупы беляков и счас прибивает волной к берегу.
— А осталось что-то?
— Навалом, Батько. Миллионы патронов, тысячи снарядов, английских мундиров и автомобили, даже новый аэроплан. Не желаешь взлететь?
— Ну ты и балабон! — усмехнулся Нестор Иванович.
— А вон знаменитая канава! — тыкал пальцем Уралов. — Чтоб не перепились бойцы, мы вылили сюда весной тысяч три-идцать ведер отличного вина! Мужики, лежа, хлестали и плакали от обиды.
У тюрьмы остановились. Старый каторжанин пощупал кирпичную кладку, постучал по ней кулаком.
— Эти цитадели рабства нужно стереть с лица земли. Навсегда!
— А куда ж ворюг? — вытаращил глаза Михаил.
— Матёрых… в расход по решению Совета. Вшивари… пусть говно возят. В камерах никого нет?
— Проверили, — отвечал Алексей Чубенко.
— Ну, тогда приступайте.
Все, кроме подрывников, спрятались за домом поодаль. Тут же беспокойно переговаривались, зло поглядывали на махновцев жители близлежащих хат. Один за другим грохнули взрывы. Кое-где зазвенели, падая, стекла. Но улице клубами погнало пыль, гарь.
— Что ж вы творите, а? — причитала толстая тетка в синей шляпке. — А если стены у меня лопнули? А потолок? Хто ремонт оплатит?
— Успокой эту квочку. Дай денег, чтоб не визжала, — сказал Махно Уралову. — Останешься комендантом. Пошли смотреть.
На месте тюрьмы лежала груда кирпичей, досок, бревен, и к ним уже ехали на подводах шустрые бердянцы. Эта их торопливость неприятно задела Батьку. «Вот так бы новую жизнь строили, как рушим старое, — подумалось с огорчением. — А тяпнуть на дармовщину мы бегом!» Он постоял у развалин, представил, сколько мук погребено под ними, сколько надежд, слез.
— Чисто сработано? — поинтересовался 4 убенко, отряхивая руки.
— Дурное дело не хитрое, — буркнул Махно, и лицо Алексея вытянулось от удивления.
— Может, что-то не так?
— Да нет. Поехали обедать.
В гостинице за банкетным столом Батько предложил назначить комендантом Бердянска Михаила Уралова. Никто не возражал. Все понимали: разговоры о вольных советах хороши, но без власти, хотя бы временной, не обойтись.
Распределив оружие и крепко выпив, гости переночевали, отправились в Мелитополь. Там тоже после митинга взорвали тюрьму. К вечеру прибыли в Большой Токмак. В сквере увидели памятник Александру II из темно-муругого мрамора. Скульптор постарался: лик императора, высоколобого, усатого, в мундире с эполетами, дышал холодной силой и благородством.
— Освободитель! — то ли с иронией, то ли с почтением сказал старичок, что вертелся поблизости, по виду купец или учитель.
— А вы не родственничек ему? — ласково спросил Лев Голик, начальник контрразведки армии.
— Ну что вы? — полыценно замахал ручками старичок. — Куда мне? И к швейцару-то в Зимний не допустили бы! Александр Николаевич крепостное ярмо аннулировал!
Махно слушал, нахмурясь. Для него этот памятник был лишним напоминанием о судьях, полиции, сытой бюрократии.
— Ярмо, говоришь? — зыркнул он на старичка. — Аты сидел в царской тюрьме?
— Нет. Как можно!
— Тогда и не пой гимны. Волю мы не желаем получить ни от царя, ни от Ленина, ни от черта! — изрек он сурово.
Дедок изумленно вздохнул и стоял с открытым ртом, потеряв дар речи. «Что же это за публика? — соображал. — Налетели, как вихрь. А язык-то наш».
— Чубенко, закладывай пироксилин, — приказал Махно. — Ишь ты, рабство он аннулировал!
— Да вы что, православные! — взмолился старичок, падая на колени. — Мой же отец был крепостным, и я пожертвовал последние копейки на сооружение. Побойтесь хоть духов предков!
Но подрывная команда уже снимала с тачанки деревянный ящик, готовила зажигательный шнур.
— Уберите это чучело! — потребовал Чубенко. — Иначе мокрое место останется.
Хлопцы из охраны подхватили деда под руки, понесли, а он все оглядывался потерянно.
А надо знать, что нет дела, коего устройство было бы труднее, ведение опаснее, а успех сомнительнее, нежели замена старых порядков новыми. Кто бы не выступал с подобным начинанием, его ожидает враждебность тех, кому выгодны старые порядки, и холодность тех, кому выгодны новые.
Н. Макиавелли. «Государь». 1532 г.
Тяжелым подвигом и жертвами лучших сыновей своих подвигается вперед Добровольческая армия в Москву, для освобождения России…
В тылу появились различные банды, шайки дезертиров, не желающих драться, а только грабящих народ… Бомбами будут разрушены и сожжены все дома и места, где соберутся толпы народа и разбойничьи банды Махно.
