Людек с поклоном удалился.
Изяслав вспомнил, как Гертруда просила его в Кракове оставить Людека при ней, мол, ей так нужен рядом верный человек! Не послушал супругу.
«Койату не вернешь, а преступать закон в угоду Болеславу - только врагов себе наживать средь бояр своих, - размышлял Изяслав, рассеянным взором пробегая статьи законов о татьбе. - На всех угодить - себя истомить, да и не получится такое! Святослав сказал бы, мол, поступай по закону и весь сказ. Это и будет по-княжески!»
Скоро у Изяслава стали слипаться глаза. Он захлопнул книгу и со вздохом облегчения завалился на широкую кровать.
На Максима поляки покидали Киев. Целая толпа горожан с ядреными шутками и прибаутками провожала Боле-славовых воинов до Лядских ворот. Польский король был мрачен и неразговорчив, крепко держась одной рукой за поводья, а другой за рукоять меча. Конь под ним был мощный широкогрудый с косматой гривой и белой лоснящейся шерстью.
Кто-то из киевлян едко заметил: «По седоку и жеребец!»
У польских рыцарей кони были не менее могучи и длинногривы. Но ни один рыцарь из княжеской свиты не мог сравниться с Болеславом величиною тела.
Свою чудовищную силу Болеслав продемонстрировал Изяславу при прощании, когда преподнес тому на память тяжелую бронзовую чашу. Изяслав протянул было руку, чтобы взять подарок. В этот миг Болеслав сжал чашу в своей огромной пятерне, так что чаша превратилась в бесформенный кусок металла.
Изяслав и его бояре были поражены увиденным.
Болеслав с усмешкой промолвил:
- До видзенья, княже киевский.
- Будь здоров, брат Болеслав, - смущенно пробормотал Изяслав.
…Выехав за ворота, польский король остановил коня на обочине дороги, пропуская вперед свой отряд. Он еще раз оглядел крутые валы и прочные деревянные стены Киева, гигантскую воротную башню из белого камня, уходящую в небеса. Кто знает, может, еще приведут его сюда пути-дороги, дабы наказать дерзких киевлян и их чванливого князя!
* * *
Спровадив домой поляков, Изяслав отправил своего старшего сына в поход на Полоцк.
- Станешь в Полоцке крепкою ногою, весь край кривичский будет в твоей власти, - напутствовал Изяслав Мстислава. - Искорени все семя Всеславово иже с ним самим. Да средствами не гнушайся! Не убить бобра, не нажить добра!
Семь тысяч ратников повел Мстислав на Полоцк. Всеслав вышел ему навстречу.
Сошлись два войска и два князя у города Витебска. Полдня шла лютая сеча. Наконец, не выдержали полочане и побежали. Всеслав с сыновьями чуть в плен не угодили. 1 июня 1069 года сел Мстислав князем в Полоцке. Святополку Изяслав дал в управление Туров. Ярополку дал Владимир. Вспомнил и про своего племянника Давыда Игоревича, которому исполнилось одиннадцать лет - посадил его князем в городе Пинске. Своих внучатых племянников Рюрика, Василька и Володаря Ростиславичей перевел из Киева в Вышгород под присмотр посадника Микулы Звездича, который сменил попавшего в опалу после смерти Эмнильды Огнива. Не забыл Изяслав и про Бориса, звал его обратно в Киев, обещал посадить князем в Вышгороде. Да что-то медлит с возвращением Борис. Иль рассчитывает получить большее от своего черниговского дяди…
Однажды в конце июля велел Изяслав седлать коней и поскакал с тремя десятками дружинников в Печерскую обитель. На вопрос Коснячко, зачем понадобилось ни свет ни заря ехать к монахам, Изяслав сквозь зубы ответил:
- Должок один вернуть надобно!
Смекнул Коснячко, что именно замыслил великий князь, но вида не подал.
Иноки печерские шли к заутрене, когда их взорам предстала конная княжеская свита.
Изяслав спешился и, расталкивая монахов, направился к келье игумена, прорытой в склоне горы, как и весь монастырь, представляющий собой множество пещер и пещерок, соединенных узкими и низкими проходами.
Но старец Феодосии сам спешил ему навстречу.
- Благословен будь, пресветлый князь киевский, - заговорил Феодосии, осеняя Изяслава крестным знамением, - и помыслы, и дела твои пусть благословенны будут, ибо богоугодна власть твоя над Русью и над братьями твоими. Слава тебе, паки стол свой блюдящему на радость друзьям и на страх недругам. Да расточатся враги твои, да отсохнут злые языки, глаголящие хулу о тебе…
Изяслав прервал Феодосия нетерпеливым жестом:
- Ведомо мне, отче, что среди братии печерской есть один злыдень, сквернословящий про меня всуе. Долго я терпел, но вот кончилось терпение! Выдашь ли ты мне сего злодея?
- Да разве может быть такое? - растерянно залепетал Феодосии. - Да кто же сей безумец?
- Имя его Антоний, - громко сказал Изяслав, жестом подзывая к себе Коснячко и Чудина. - Грозился как-то Антоний от церкви меня отлучить, ну так я сам отлучу его от монастыря сего. Пущай в темнице посидит да в оконце поглядит. Я ему покажу, на чьей стороне Бог! Станешь ли ты выгораживать Антония, преподобный отче?
Феодосии молчал, скорбно качая седой головой.
- Вот и славно! - усмехнулся Изяслав. - Вот и столковались! Отроки, волоките-ка сюда этого сукина сына!
Несколько молодых дружинников соскочили с коней и побежали по тропинке к лесу, за которым на другой стороне горы отшельничествовал старец Антоний.
В ожидании гридней Изяслав с самодовольным видом прохаживался возле пещерок, похожих на большие норы, пощелкивая плетью по голенищу сапога. Неподалеку стояли бояре и прочие дружинники.
Монахи во главе с игуменом ушли в часовню на молебен.
Вернувшись, княжеские гридни сообщили Изяславу, что нашли пещерку Антония пустой. Зола в очаге холодная, значит, не ночевал святой старец в своем жилище.
- Небось травку целебную собирает где-нибудь поблизости, - высказал предположение Чудин. - Надо подстеречь Антония в его пещере.
Однако засада не принесла желаемого результата: Антоний так и не появился.
Прошел слух, что объявился он в Чернигове у князя Святослава.
Изяслава устраивал такой оборот. Без Антония печерские схимники будут смирны как овечки, не посмеют голос против великого князя поднимать. Два смутьяна было среди них, Антоний и Никон. И оба ныне от Изяславова гнева хоронятся.
Мал городок Муром, в дремучих вятских лесах затерян. Мимо течет неторопливая Ока. Коль плыть по Оке от Мурома, то за три дня можно до Волги добраться, а за шесть дней - до края волжских булгар, что заняли земли в междуречье Волги и Камы. Водным же путем можно дойти до Ярославля и до Белоозера, что лежит в верховьях реки Шексны, впадающей в Волгу. А если плыть к верховьям Оки, то оттуда недалеко до Курска, где пересекаются торговые пути с Оки, Десны и Дона. Путь этот не близкий, и не всякий купец отважится идти по нему с товаром.
На Оке и городов-то больших нет, в отличие от Днепра и Волги. Вятичи, что живут по Оке, народ недоверчивый, с чужаками неприветливы.
Давыд со своей дружиной и свитой добирался до Мурома без малого месяц. Отряд двигался посуху узкими лесными дорогами. Покуда добирались до Рязани, на всех возах не по одному разу меняли колеса. В Муром въехали поздно вечером. Город встретил своего князя неумолчным собачьим лаем и шумом вековых сосен, наступавших со всех сторон. Дул сильный северо-западный ветер.
Княжеский посадник уступил Давыду свой терем, сложенный из дубовых бревен, единственное двухъярусное здание во всем Муроме. Сам же с семьей перебрался в дом своего тестя, который жил тут же в детинце.
Приезду Давыда посадник был рад несказанно, все приговаривал, показывая ему княжеское хозяйство:
- Стало быть, отныне и в Муроме княжеский стол будет. Вот и славно!
- Тебе-то с этого какая корысть, был господином, а станешь слугой, - проворчал боярин Ингварь, повсюду следовавший за молодым князем.
- Кто верховодил над вятичами, тот меня поймет, - ответил посадник. - Со временем и ты, боярин, поймешь, что это за народ и что это за край!
- Ну и что ж это за край? - полюбопытствовал Давыд.
- Да забытое Богом место! - с досадой воскликнул посадник. - Кругом чаща да болота! Народ здесь лютый, идолам на капищах поклоняется. Попробуй тронь то капище - мигом голову снесут. Иль всадят стрелу в глаз из-за дерева - и поминай как звали!
- А ты нас не стращай, мы птицы стреляные! - нахмурился Ингварь.
- Да была нужда, - усмехнулся посадник. - Стращать нас иные будут и не на словах, а на деле. Так-то, боярин. Оставляю вам с князем Муром во владение с полными клетями и житницами, о чем вы Святославу Ярославичу в грамотке пропишите. Грамотку эту я сам и отвезу.
- Ты что же, здесь не останешься? - удивился Давыд, которому посадник сразу чем-то приглянулся.
- Не останусь, княже. И так торчу в лесах этих восьмой год как гриб-боровик. Я ведь родом из Любича. Двину домой!
