Было вполне вероятно, что принцесса Виоланта станет расспрашивать Легранта, и тому придется открыть ей часть правды. Николас не знал, передаст ли она все, что узнает Дориа, и поверит ли тот ей. Впрочем, это не имело никакого значения: ведь в таком случае Дориа тем более мог решить, что время для решающего удара наступило. Гибель Николаса в путешествии, полном опасностей, была вполне закономерна и ни у кого не вызвала бы вопросов. Естественно, что муж Катерины де Шаретти стал бы законным наследником компании и император, дороживший Асторре и его солдатами, не стал бы возражать. После чего Дориа мог бы за серебро купить товары для Генуи и Саймона, а на кредит Медичи ― для компании Шаретти.
После чего всеми торговыми делами в Трапезунде заправляли бы только Саймон с Дориа, а бывшие союзники Николаса вернулись бы домой без гроша в кармане. И Саймон торжествовал бы у себя в Шотландии, рядом с очаровательной молодой женой и пятимесячным сыном, улыбающимся ему из колыбели.
Забудь о Саймоне. Забудь о Саймоне и думай о Пагано Дориа…
Годскалку и Тоби Николас говорил, что их враг ждет только удачного случая; но он больше не повторял этого предупреждения, и если оно и было принято к сведению, ― Николаса о том никто не известил. Как бы то ни было, бывший подмастерье заранее готовился к грядущему поединку, и за день до отъезда был рад узнать, что не ошибся. Пагано Дориа собирался последовать за ним.
Донес об этом незаменимый Параскевас, и по счастью, сообщил одному только Николасу. Вообще-то ему было запрещено общаться с тем наедине, но именно в этот день он очень спешил, и был вынужден нарушить приказ.
А новости оказались очень важные. Пагано Дориа собирал людей, лошадей и припасы под предлогом охоты. По крайней мере, так он сказал жене и слугам. Однако Параскевас в этом сомневался. В свиту генуэзец отобрал лишь самых близких людей, причем на каждого приходилось по несколько заводных лошадей. Все они были хорошо вооружены и брали с собой палатки, одеяла и плащи для холодной погоды. Кроме того, Дориа тайно взял с собой изрядное количество серебра, словно собирался нанять еще людей или купить какие-то товары.
― Скорее всего, ― задумчиво заметил на это Николас, ― он наймет в горах каких-нибудь разбойников, которые не станут болтать лишнего.
Он отпустил Параскеваса, щедро его вознаградив, прежде чем кто-либо еще успел увидеться с ним. Поэтому о задумке Пагано Дориа больше никто не узнал.
Конечно, он подумал, не стоит ли сказать правду Юлиусу и всем остальным. Прежде, до событий последних недель, он не стал бы даже думать об этом. Все равно результат был одним и тем же. Их дела с Дориа и Саймоном не касались никого из посторонних. По крайней мере, теперь он мог все спланировать так, как считал нужным, ибо власть оказалась опасным наркотиком. Наблюдать за ошибками других людей некогда казалось занятным развлечением, но теперь превратилось в постоянную боль. Он не смог бы выдержать этого дольше, ― что бы они потом ни говорили, и что бы с ним ни сделали. И потому он выждал и лишь на прошлой неделе сказал своим людям, зачем у них с собой столько оружия. Они обрадовались: ведь генуэзцы казались им легким противником. Ладно, жизнь покажет…
Вечерело. Судя по полученным сведениям, Дориа со своими людьми должен был оказаться здесь очень скоро, еще до наступления утра Скорее всего, они нападут в темноте. Конечно, Николас мог ошибаться насчет Дориа. Возможно, тот и не собирался вступать в бой. Возможно, он лишь хотел проследить за Николасом или обогнать его и первым явиться в Эрзерум. Но к чему тревожиться об этом? Очень скоро все прояснится.
На каждом привале Николас высматривал наилучшее место для засады. Здесь тропа шла по берегу стремительной холодной реки, глубоко вгрызавшейся в скалистые берега, поросшие терновником. Именно там он и установил палатки, рядом с заводью, обещавшей удачную рыбалку. Наемники разожгли костры и расстелили одеяла; палатки светились в темноте благодаря зажженным внутри свечам. Оставив наименее ценных лошадей и пони внизу, остальных Николас увел чуть выше по склону, туда, где дорога на Байбурт шла вокруг горы. Склон над тропой отчасти еще был покрыт снегом.
Там же, на склоне, виднелось несколько полуразрушенных хижин, которыми летом пользовались пастухи. У этих строений не было ни дверей, ни даже крыши. На первый взгляд, они казались пустыми, с другой стороны там с легкостью могли спрятаться люди вместе с лошадьми. Восемь человек Николас оставил в засаде, велев прикрыть кольчуги темными плащами и держать мечи и щиты под рукой. Шестерых лучников он расположил чуть ниже по дороге, ― прямо над пустым лагерем. В своей собственной палатке из сена и одеяла он соорудил фигуру, похожую на человеческую, ― освещенная свечой, она выглядела вполне правдоподобно. Еще несколько человек сделали то же самое. Насквозь продуваемые ледяным ветром, они заняли позицию в засаде среди кустов. Разведчик, оставленный на северном склоне, вернулся с донесением: первая группа врагов приближалась.
Тем временем полностью стемнело. На севере, особенно близ моря, настоящей темноты никогда не бывает, на небе светят звезды, вода также обладает собственным свечением. Огоньки рыбачьих лодок отражаются в волнах, горит маяк. Светятся огни гавани. В Брюгге никогда не бывало темно, равно как в Милане или во Флоренции. Факелы освещали улицы, каналы, мосты. Лампы горели в окнах, свечи, зажженные богомольцами, освещали статуи и святилища. Масляные лампы отмечали двери таверн, церквей и борделей. И ночные звуки в городах также были уютными и привычными. А здесь Николас не знал голосов ночных птиц и не мог отличить звука шагов в темноте от шороха животных. Наемники чувствовали себя увереннее: хотя на войне они по большей части ночевали в лагере, но каждый из них стоял в дозоре и бывал в засаде. Николасу оставалось лишь учиться у них и запоминать на будущее…
Поставь себя на место другого… Зачем высылать вперед дозор? Затеять переговоры, чтобы отвлечь внимание противника, пока остальные окружают лагерь? Станет ли Дориа так рисковать? И чего он добьется, встретившись с Николасом лицом к лицу? Или это просто разведчики? Маловероятно ― ведь на дороге уже слышался стук копыт. Дориа почему-то решил выдать свое присутствие.
― Они движутся сюда, мессер Никколо, ― шепнул ему старший из наемников. ― Четыре человека ― судя по звукам. Скоро они увидят палатки. Если мы их не перестреляем ― они обнаружат, что там никого нет.
Приказ Николаса был однозначным: ничего не предпринимать, пока на них не нападут.
Если же завяжется драка ― убивать без всякой жалости. Всех, кроме Пагано Дориа.
― Нет, не стреляйте, ― сказал он сейчас. ― Скажи лучникам: нужно захватить их, связать и запихнуть в палатки. Давай… ― Наемники поднялись, как один человек. Вместе с Николасом они выбрались на дорогу: четверо должны были выскочить спереди, четверо ― сзади. Следом за авангардом должны были двигаться еще шестнадцать всадников, но Николас надеялся, что они еще достаточно далеко и не смогут понять, что происходит. К тому времени, как они окажутся в лагере, шум будет доноситься уже из палаток.
Это был неплохой план. Однако, никто не мог предположить, что главные силы Дориа окажутся гораздо ближе. Стук копыт послышался громче: лошади явно выехали на утоптанную тропу. Теперь связывать врагов времени не было.
― Все равно, нужно их захватить, ― велел Николас. ― А затем ― обратно в хижины.
Авангард уже показался, во весь опор несясь по дороге. И когда Николас во главе своих людей выскочил навстречу, один из четверых принялся кричать. Черный силуэт на фоне черного неба мог бы принадлежать Пагано Дориа. Впрочем, это мог быть кто угодно. Лишь когда Николас подбежал ближе, в слабом свете, исходившем от палаток, он узнал это лицо. Перед ним был Юлиус и трое его слуг.
Даже тогда все еще можно было поправить. Заставить их замолчать прежде, чем Дориа почует неладное. Но Юлиус уже заметил Николаса и поскакал к нему навстречу с отчаянным воплем:
― Дориа! Дориа позади!
Он обнажил меч. Тотчас у остальных в руках также оказалось оружие, а наемники Николаса продолжали действовать согласно плану и окружали незваных гостей сзади. Теперь уже не было никакого смысла хранить молчание.
― Стойте! ― закричал Николас, устремляя свою лошадь к Юлиусу. Но прежде, чем он успел настичь его, фламандец увидел, как слуга стряпчего падает от удара клинка, ― и тут же завязалась драка.
― Мы все знаем! Мы устроили засаду! Быстрее, сюда! ― закричал Николас, и его наемники, наконец сообразив, что происходит, прекратили сражаться, торопливо объясняясь с новоприбывшими. Но те, вместо того, чтобы последовать в укрытие, спешились, пытаясь поднять своего упавшего товарища, а тем временем стук копыт становился все ближе…
