Маргарита наклонилась к нему и заговорила вполголоса, дабы их никто не мог подслушать:
– Дерри, я понимаю, какая опасность нам грозит. В конце концов, Йорк является «наследником».
Она машинально провела рукой по своему животу.
– Он очень хитрый человек, Дерри. Сам остается в стороне, в то время как его сторонники пытаются свергнуть моего супруга.
Дерри смотрел на нее слипающимися от усталости глазами и всеми силами старался сохранить бодрость. Сейчас, как никогда, ему требовалась ясность ума. Маргарита задумалась, и он заметил, как сузились, а затем вновь расширились ее зрачки.
– Я видела, как люди Кейда таскали только что отчеканенные монеты, – сказала она, глядя прямо перед собой. – Всю ночь и все утро. Они наверняка и не мечтали о такой добыче и будут еще долго пересчитывать свалившееся на них богатство, какого больше никогда не увидят.
– Ваше величество! – в смятении воскликнул Дерри.
Он подался вперед и принялся тереть лицо, ощущая мозоли на ладонях.
– Они не знают, насколько мы слабы, насколько хрупка наша оборона. Они не должны этого знать.
Она резко взмахнула головой, словно приняв окончательное решение.
– Я предоставлю им амнистию за все их преступления при условии, что они разойдутся.
– Что? – в ужасе переспросил Дерри.
Он начал приподниматься с кресла, но королева положила руку ему на плечо. Дерри не верил своим ушам. Он сражался с мятежниками всю ночь, которая показалась ему вечностью, и теперь она собирается простить их и позволить им уйти домой с королевскими деньгами в карманах! Это было безумие, и он пытался подобрать вежливые слова, чтобы сказать ей об этом.
– Амнистию, Дерри, – твердо повторила она. – По всей форме, в письменном виде. И она будет вручена Джеку Кейду в его лагере в Саутуарке. Для них это шанс беспрепятственно уйти со своими трофеями. Вы знаете другой способ, с помощью которого можно добиться того же результата? Мы сможем сдержать их?
Некоторое время Дерри молча смотрел на нее.
– Мы можем разрушить мост, – сказал он наконец. – Здесь, в арсенале, имеется достаточно пороха – менее чем в пятидесяти футах отсюда. Есть и бочки, в которых его можно перевезти туда. Как они тогда переправятся через Темзу?
Подумав о том, что мятежники могли найти порох и использовать его, Маргарита побледнела. Она мысленно вознесла благодарность небесам и затем покачала головой.
– Этим вы только спровоцируете новое нападение. Если бы в нашем распоряжении имелся целый день, тогда вы, вероятно, смогли бы доставить порох к мосту, но Кейд снова войдет в город в тот самый момент, когда увидит, что по улицам катят бочки. Послушайте меня, Дерри. Каждый из мятежников заслуживает виселицы, но сколько их полегло этой ночью? Тысячи? Остальные задумаются, стоит ли еще раз рисковать жизнью, когда они уже обладают богатством. Большинство из них удовлетворятся тем, что у них есть, и захотят разойтись по домам. Я предоставлю им эту возможность. Если они откажутся, мы ничего не потеряем. Если согласятся, Лондон будет спасен.
Она взглянула на него, ожидая ответа, но он молчал, устремив взгляд в пространство.
– Или вы хотите, чтобы они вернулись сегодня вечером и снова убивали и насиловали? Я слышала их разговоры, Дерри, и знаю, что они сделали. Мсье, я всем своим сердцем желаю, чтобы они были наказаны, но если и есть способ наказать их в данных обстоятельствах, мне он неизвестен. Поэтому вы сделаете, как я сказала, мастер Брюер.
Он все еще смотрел на нее в недоумении, когда со двора вдруг донеслись крики. Маргарита испуганно вздрогнула.
– С вашего разрешения, я посмотрю, в чем там дело, ваше величество. Не беспокойтесь, лорд Скейлз вполне надежный человек.
Дерри отшвырнул одеяло в сторону, поскольку не хотел, чтобы его увидели в образе испуганной старухи, завернутой в шаль. Выглянув в проем двери, он увидел Скейлза и Уорвика, которые о чем-то спорили, указывая на башню. Мысли с трудом ворочались в затуманенном сознании Дерри. Высунувшись наружу, он постарался придать себе как можно более беспечный вид.
– Доброе утро, милорд Уорвик. Вижу, вы остались в живых, благодарение Богу. Лучше поздно, чем никогда, не так ли?
Уорвик поднял голову, и его лицо помрачнело при виде Дерри, с ухмылкой глядящего на него сверху вниз.
– Я хочу видеть королеву, мастер Брюер. Я хочу лично убедиться в том, что она не пострадала.
– Извольте, милорд. Вам сбросить веревку или вы дождетесь, когда соорудят лестницу?
– Именно это я и говорил… – с возмущением произнес лорд Скейлз.
В течение нескольких секунд Уорвик в ярости переводил взгляд с одного на другого, но, в конце концов, он был еще юношей, и ему пришлось смириться с тем, что более взрослый человек мог воспринять как унижение. Он пожал плечами, не скрывая своего негодования.
– Спустите веревку, Брюер. Прямо сейчас, пожалуйста.
Дерри размотал клубок веревки, которой воспользовался сам. Увидев, с какой поразительной скоростью Уорвик вскарабкался вверх, он порадовался, что молодой граф не был свидетелем того, как солдаты втаскивали его сюда, словно мешок с углем. Когда Уорвик оказался на пороге, Дерри скрылся в дальней, более теплой комнате. Он предстал перед королевой, опередив следовавшего за ним лорда.
– Ричард Невилл, граф Уорвик, – торжественно объявил Дерри, загораживая собой Уорвика, который был вынужден поклониться его спине. – По вопросу, который мы с вами обсуждали, я, разумеется, всецело подчиняюсь вашей воле.
Его губы растянулись в деланую улыбку, в то время как взор был устремлен вдаль.
– Я займусь этим незамедлительно, ваше величество.
Маргарита кивнула и жестом руки отослала его. Она прекрасно сознавала, что означает имя Невилл, но не боялась остаться наедине с потрепанным в схватках, измученным молодым графом, поскольку рядом были гвардейцы. Дерри удалился, ощущая спиной подозрительный взгляд Уорвика.
– Как видите, я нахожусь в добром здравии и в полной безопасности, лорд Уорвик. Вы способны стоять или, может быть, присядете в кресло? Не желаете перекусить и выпить? Похоже, сегодня мне придется побыть нянькой для вас и, наверное, для всего Лондона.
Уорвик с благодарностью принял приглашение, радуясь, что молодая королева сохранила здравый ум и достоинство после этой страшной ночи. Обычно он испытывал неловкость в присутствии женщин и предпочитал общество мужчин, равных ему по положению. Но сейчас он был слишком утомлен, чтобы испытывать смущение. С приглушенным стоном молодой граф опустился в кресло и начал рассказ о последних событиях, в то время как слуги резали окорок и наливали эль. Маргарита внимательно слушала его, задавая вопросы лишь тогда, когда он замолкал или когда ей было что-то непонятно. Солнце все выше поднималось над стенами крепости, и он едва ли замечал, как теплеют устремленные на него глаза королевы.
Повстанцы, пережившие ночь, собрались в Саутуарке, к югу от Лондона. Те, кто остался невредимым, блаженствовали в теплых лучах послеполуденного солнца, расслабив уставшие мышцы и постепенно отходя от последствий неумеренных возлияний и ужасов насилия. Раненые же испытывали настоящие мучения. В армии Кейда не было палаток, где они могли бы укрыться от жары, и пот струями стекал по их лицам. Не хватало также лекарей, которые могли бы о них позаботиться, а большинство из тех, что имелись, могли предложить очень немногое – кроме воды и бинтов – и оказывались бессильными, сталкиваясь с более или менее серьезными случаями. Несколько пожилых женщин разносили горшки с мазью и гвоздичным маслом, а также пучки миртовых листьев, из которых приготавливалась паста, обладавшая болеутоляющим свойством. Запасы этих снадобий очень быстро закончились, и раненым оставалось лишь ждать, когда на смену дневному зною придет вечерняя прохлада.
Джек чувствовал себя счастливейшим из смертных. Поднявшись в комнату на втором этаже здания постоялого двора, он снял рубашку и осмотрел свое тело. Кожа была покрыта синяками и неглубокими порезами, которые уже затягивались. Правая рука действовала, хотя ее движения и вынуждали его морщиться от боли.
Он не хотел, чтобы его видели неодетым, и, услышав шаги на лестнице, снова натянул на себя несвежую рубашку, пригладил смоченной в воде ладонью волосы и повернулся лицом к двери. В тесной комнате было душно, и Джек ощутил, как его тело – в который уже раз за последнее время! – покрылось потом. Он с тоской подумал о стоявшей во дворе большой лохани, но воду из нее брали для нужд раненых, и она, скорее всего, была пуста. По его приказу уже несколько раз приносили воду в бурдюках из Темзы, но в июльскую жару на такую массу людей ее все равно катастрофически не хватало.
Когда дверь распахнулась, Джек бросил виноватый взгляд на стоявший на шкафу, уже наполовину опустошенный кувшин эля. Положение предводителя обеспечивало определенные льготы, и он не желал ни с кем делиться ими.
