спиной. Она резко развернулась и в ту же секунду почувствовала громадное облегчение. Отец Клеман стоял перед ней и смотрел так, словно перед ним возникло волшебное видение.
– Это действительно ты? – спросил он.
Еве тоже показалось, будто она встретила призрака. Он лишь отдаленно напоминал того человека, которого она когда-то знала. Весил килограммов на пятнадцать меньше, светлые волосы стали седыми, а сутана болталась на его худом, как скелет, теле. Но он был здесь, живой, и она с трудом сдержалась, чтобы не расплакаться от радости.
– Отец Клеман, – прошептала она.
– Ева, это и правда ты. – Он подошел к ней и заключил в объятия. – Я был уверен, что ты погибла.
– Я боялась, что и вы тоже. – Она вдохнула знакомые запахи ладана и сосны. Но был и еще какой-то запах, легкий, едва уловимый, похожий на запах дыма или гари, когда проходишь сквозь пожар. – Что с вами тогда произошло?
Он отстранился от нее, и на его губах появилась легкая улыбка.
– Некоторое время я гостил у немцев в Польше.
– Тяжело это слышать.
Он отмахнулся от ее слов:
– Главное, мне удалось вернуться. Пока я отсутствовал, церковь оставалась закрытой, и я рад, что смог ее отремонтировать перед тем, как она снова открыла двери для прихожан. А что случилось с тобой Ева? Ты добралась до Швейцарии?
Она кивнула и рассказала ему о том, как вернулась в Париж и нашла отца. Затем Ева – сгорая от нетерпения – задала священнику вопрос, который мучил ее с той холодной зимней ночи, когда она находилась так близко от швейцарской границы и свободы.
– Отец Клеман, а что с Реми? Что стало с ним?
Видя, как помрачнело лицо отца Клемана, а его глаза наполнились грустью, она уже знала ответ.
– Ох, Ева, значит, ты ничего не знаешь. – Он взял ее за руку. – Прости, моя дорогая. Реми погиб.
На самом деле она догадывалась об этом, ведь если бы Реми выжил, он приехал бы к ней. Но до этого момента она все еще цеплялась за ускользающую надежду. Она буквально оцепенела, словно в замедленной съемке упала на колени, руки и ноги перестали ее слушаться и обмякли как тряпки. Она чувствовала, как кровь стучит в висках и уголки глаз пощипывает от слез; внезапно у нее перехватило дыхание, а в сердце образовалась мучительная пустота – там, где еще недавно жили надежды на будущее.
– Нет, – наконец прошептала она, судорожно хватая ртом воздух, не в силах унять колотившую ее дрожь. Отец Клеман, присев рядом с ней на корточки, гладил ее по голове, пока она не успокоилась у него на плече. – Но что произошло? – спросила она, когда снова смогла дышать. – Что с ним случилось?
– Он вернулся в Ориньон, – медленно ответил отец Клеман. – Я видел его пару раз около городской площади, но он делал вид, будто мы незнакомы. Позже мне стало известно, что он выслеживал жандарма по фамилии Беснар – человека, который посещал мою церковь, я крестил его детей.
Отец Клеман кивнул и тяжело вздохнул.
– Оказалось, что Беснар выдавал других офицеров, которые поддерживали подполье, доносил на них немецкому командованию. А еще он собирал информацию о семьях некоторых партизан. Реми прислали, чтобы он обезвредил его, прежде чем Беснар успеет еще кому-нибудь причинить вред.
У Евы перехватило дыхание:
– И что дальше?
– Кто-то оповестил Беснара, и, когда Реми пришел к нему, тот встретил его во всеоружии. Насколько мне известно, они подрались около того самого амбара, где погибла Женевьева, и оба погибли.
Ева заплакала:
– Когда это случилось?
– В первую неделю июня 1944 года.
Через четыре месяца после ее бегства. Возможно, если бы она осталась в стране, они с Реми встретились еще раз? И она уберегла бы его от этой ловушки? Убедила бы остаться с ней? Она знала, что эти вопросы будут преследовать ее до конца дней.
– Его… похоронили здесь?
Отец Клеман покачал головой:
– Партизаны сами позаботились о нем, Ева. Они забрали его тело, чтобы немцы не осквернили его. Прости, что говорю тебе об этом. – Помолчав, он добавил: – Но я все равно прочитал о нем заупокойную молитву.
– Думаю, для него это было очень важно. – С минуту Ева молчала, пытаясь представить, каким будет ее мир без Реми. Просто поразительно, что солнце продолжало светить, а Земля совершать свой путь вокруг него, словно ничего не случилось. Известие о том, что он умер больше года назад, казалось ей невероятным.
– Мне очень жаль, Ева. Я знаю, как сильно ты его любила.
– Если бы я сказала, что выйду за него замуж…
– Не надо так, – прервал ее отец Клеман. – Конец был бы точно таким же, дитя мое. Он все равно продолжил бы борьбу. Он считал это своим долгом. И умер героем Франции.
– Герой Франции, – тихо повторила она. – А что стало с остальными? Мадам Нуаро? Мадам Травер?
– Их отправили на восток. И ни одна из них не вернулась.
– А мадам Трентиньян? Она-то хоть выжила?
Он вздохнул:
– К сожалению, ее схватили на границе, когда она пыталась перебраться в Швейцарию. Она умерла в тюрьме.
Ева покачала головой: столько потерь – это просто не укладывалось в ее сознании. Она представила себе Реми, как он стоит около синего амбара, понимая, что, возможно, идет на верную смерть. Узнал ли он о том, что она его любила? Или погиб, считая, что она его отвергла?
– Отец Клеман? Реми возвращался в библиотеку перед тем, как погиб? Он видел «Книгу утраченных имен»?
Лицо священника переменилось:
– К сожалению, этого я не знаю.
– Вы можете открыть мне дверь? Мне нужно увидеть книгу. – Она вдруг осознала, что важнее этого для нее сейчас нет ничего на свете. Прочитал ли Реми ее послание? Оставил ли в ответ свое? – Прошу вас, святой отец.
Но священник так и остался стоять на месте, и лицо его выражало глубокую печаль.
– Ева, библиотека была разграблена нацистами незадолго до гибели Реми. Они понимали, что война проиграна, но перед бегством постарались забрать в Германию все, что только можно. Досталось и некоторым частным домам, и книжному магазину мадам Нуаро, но самые серьезные потери понесла наша библиотека, возможно, потому что они сочли собрание старых религиозных книг особенно ценным.
– Они забрали нашу книгу? «Книгу утраченных имен»? – прошептала Ева.
Он медленно кивнул.
Слезы вновь наполнили ее глаза. Она получила еще один сокрушительный удар. Теперь она не только никогда не увидит Реми, но и не выяснит, узнал ли он перед смертью о том, что она была готова выйти за него замуж. И она не сохранила записи о сотнях детей, чьи имена были изменены и чье прошлое она так отчаянно хотела сберечь. Утрата книги стала для нее крушением всех надежд.
– Я могу остаться ненадолго в библиотеке одна? – спросила она.
– Вернувшись в Ориньон, я поменял замок и запер ее. Мне слишком тяжело входить туда. Я сразу вспоминаю тебя, Женевьеву и Реми, все,
