— Вы узнаете эту женщину? — спросил Дитер у повара.
— Да, господин майор. Это она убирала за печью.
Дитер посмотрел на нее.
— Это правда?
— Да, господин, мне очень жаль, если я что-нибудь сломала.
Дитер наконец понял, что это за акцент.
— Вы немка! — сказал он.
— Нет, господин!
— Подлая предательница! — Он посмотрел на повара. — Хватайте ее и следуйте за мной. Она мне сейчас все расскажет.
Открыв дверь с надписью «Допросная», Флик вошла внутрь, закрыла за собой дверь и осветила комнату фонариком.
Она увидела дешевый сосновый стол с пепельницами, несколько стульев и стальной стол. В комнате никого не было.
Это ее удивило. Обнаружив в этом коридоре камеры для заключенных, она осмотрела их, освещая помещения фонариком через глазки. Камеры оказались пусты — заключенные, которых гестапо захватило в последние восемь дней, включая Жильберту, были куда-то переведены… или убиты. Но Руби все-таки должна быть где-то здесь.
И тут она увидела слева дверь, ведущую, вероятно, во внутреннее помещение.
Она выключила фонарь, открыла дверь, шагнула внутрь, закрыла дверь и включила фонарь.
И сразу увидела Руби, которая лежала на столе, напоминающем операционный стол в больнице. Специальные ремни фиксировали ее руки и ноги, а также не давали возможности двигать головой. Провод от какого-то электрического аппарата проходил у нее между ног и уходил под юбку. Сразу догадавшись, что делали с Руби, Флик ахнула от ужаса.
Она подошла к столу.
— Руби, ты меня слышишь?
Руби застонала. Сердце Флик учащенно забилось — она все еще жива.
— Сейчас я тебя освобожу, — сказала Флик и положила на стол свой «стэн».
Руби попыталась заговорить, но ее слова были больше похожи на стон. Флик быстро отстегнула ремни.
— Флик! — наконец сказала Руби.
— Что?
— Сзади.
Флик отпрыгнула в сторону. Что-то тяжелое задело ее ухо и ударило в левое плечо. Она вскрикнула от боли, выронила фонарь и упала. Ударившись об пол, она откатилась в сторону как можно дальше от первоначальной позиции, с тем чтобы нападавший не мог поразить ее снова.
Вид Руби так ее шокировал, что она не осмотрела с фонарем всю комнату. В тени кто-то прятался, дожидаясь подходящего случая, и не спеша подкрался сзади.
Ее левая рука моментально онемела. Правой рукой она пошарила по полу в поисках фонарика. Но прежде чем она успела его найти, раздался громкий щелчок, и свет снова зажегся.
Заморгав, она увидела двоих — плотного, коренастого мужчину с круглой головой и коротко стриженными волосами, за которым стояла Руби. В темноте она подобрала что-то похожее на стальной прут и держала его над головой. Когда загорелся свет, Руби увидела мужчину, повернулась и со всей силы обрушила стальной прут ему на голову. Это был страшный удар, мужчина мешком свалился на пол и замер в неподвижности.
Флик встала. Рука быстро восстанавливала чувствительность. Флик подобрала «стэн».
Руби стояла на коленях возле распростертого тела мужчины.
— Познакомься с сержантом Беккером, — сказала она.
— С тобой все в порядке? — спросила Флик.
— Меня мучает страшная боль, но я собираюсь отплатить этому гребаному мерзавцу. — Схватив Беккера за форменный китель, Руби подняла его на ноги, затем с усилием затолкнула на операционный стол.
— Он приходит в себя! — сказала Флик. — Я его прикончу.
— Дай мне десять секунд. — Руби распрямила руки и ноги сержанта и пристегнула ремни, затем закрепила фиксатором голову. После этого она взяла с аппарата цилиндрическую клемму и засунула сержанту в рот. Тот стал давиться и кашлять, но не мог пошевелить головой. Руби подобрала рулон изоляционной ленты, оторвала зубами полоску и закрепила цилиндр так, чтобы он не выпал изо рта. После этого она подошла к аппарату и щелкнула выключателем.
Раздалось низкое гудение. Человек на столе издал сдавленный стон. Его связанное тело забилось в конвульсиях.
— Идем, — немного посмотрев на него, сказала Руби.
И они вышли из комнаты, оставив сержанта Беккера корчиться от боли и визжать как свинья на бойне.
Флик посмотрела на часы. С тех пор как Джелли подожгла запалы, прошло две минуты.
Пройдя через допросную, они вышли в коридор. Все успокоилось. Возле входа стояли всего трое военных и спокойно разговаривали. Флик быстро пошла к ним, Руби не отставала.
Инстинкт подсказывал Флик, что нужно с уверенным видом просто пройти мимо военных, но тут в проеме двери она увидела высокую фигуру Дитера Франка, а за ним еще двух или трех человек, которых она не могла хорошо разглядеть. Флик резко остановилась, Руби наткнулась на нее сзади. Флик повернула к ближайшей двери, на которой было написано «Радиорубка». Она открыла дверь. В комнате было пусто. Они вошли внутрь.
Флик оставила дверь чуть-чуть приоткрытой и теперь слышала, как майор Франк возмущенно говорит по-немецки:
— Капитан, где те два человека, которые должны охранять вход?
— Не знаю, господин майор, я только что подошел.
Флик сняла с автомата глушитель и перевела переключатель режима огня на стрельбу очередями. Пока она использовала всего четыре патрона, в магазине оставалось еще двадцать восемь.
— Сержант, вы с этим унтер-офицером займете здесь пост. Капитан, поднимитесь в кабинет майора Вебера и скажите ему, что майор Франк настоятельно рекомендует немедленно обыскать подвал. Бегом марш!
Мгновение спустя шаги Франка послышались возле радиорубки. Флик ждала, прислушиваясь. Хлопнула дверь. Флик осторожно выглянула наружу. Франка нигде не было видно.
— Пошли! — сказала она Руби. Выйдя из радиорубки, они направились к главной двери.
— Что вы здесь делаете? — по-французски спросил капрал.
У Флик был готов ответ:
— Моя подруга Валери здесь новенькая, и когда не было света, она зашла не туда.
Капрал посмотрел на них с сомнением.
— Наверху все еще светло — как же она могла потеряться?
— Я очень извиняюсь, господин, — сказала Руби, — я думала, что мне нужно здесь убираться, и никто меня не остановил.
— Вообще-то мы сюда поставлены, чтобы их сюда не впускать, а не для того, чтобы не выпускать, — по-немецки сказал сержант. Засмеявшись, он махнул рукой — дескать, проходите.
Привязав узницу к стулу, Дитер отпустил повара, который сопровождал ее из кухни. Он взглянул на женщину, прикидывая, сколько времени ему понадобится. Одна агентка была арестована на улице возле шато, другая, если она, конечно, агентка, была схвачена на лестнице, когда она выходила из подвала. А вот как дела с остальными? Может, они пришли и ушли? Или где-то ждут, чтобы войти? Или они сейчас здесь, в здании? То, что он не знает, что происходит, сводило Дитера с ума. Тем не менее он уже приказал обыскать подвал, так что единственное, что он мог сейчас сделать, — это допросить узницу.
Дитер начал с традиционной пощечины — внезапной и деморализующей. Женщина ахнула от неожиданности и боли.
— Где ваши подруги? — спросил он.
Щека у женщины покраснела. Дитер следил за выражением ее лица, и то, что он увидел, привело его в полное недоумение.
Она казалась вполне счастливой.
— Вы находитесь в подвале шато, — сказал он. — Вот за этой дверью находится камера пыток. С другой стороны, за перегородкой — коммутационное оборудование. Мы находимся в конце туннеля — как говорят французы, на самом донышке. Если ваши подруги собираются взорвать здание, мы с вами наверняка умрем в этом помещении.
Выражение ее лица не изменилось.
Возможно, шато не взорвут, подумал Дитер. Но в чем тогда смысл этой операции?
— Вы немка, — сказал он. — Почему вы помогаете врагам своей страны?
Тут она наконец заговорила.
— Я вам скажу, — заявила она. Женщина говорила по-немецки с гамбургским акцентом. — Много лет назад у меня был любовник. Его звали Манфред. — Она отвела взгляд, вспоминая. — Ваши нацисты арестовали его и отправили в лагерь. Думаю, он там умер — я ничего больше о нем не слышала. — Она сглотнула. Дитер ждал. Через секунду она заговорила снова: — Когда они забрали его от меня, я поклялась, что отомщу, — и отомстила. — Она счастливо улыбнулась. — С вашим отвратительным режимом скоро будет покончено. И я помогла его уничтожить.
Здесь что-то было не так. По ее словам получалось, что дело уже было сделано. Кроме того, ведь свет опять включили. Неужели обесточивание здания уже сыграло свою роль? К тому же эта женщина не проявляет страха. Неужели она готова умереть?
— Почему арестовали вашего любовника?
— Они называли его извращенцем.
— В каком смысле?
— Он был гомосексуалист.
— Но он был вашим любовником?
— Да.
Дитер нахмурился, затем повнимательнее присмотрелся к женщине. Высокая и плечистая, под макияжем просматриваются мужской нос и подбородок…
