— Миру меж нами не бывать никогда! — тотчас стал суровым император. — Генрих Лев захватывает мои области, он восстановил против меня всю Северную Германию. Помириться с ним означало бы признать свое поражение.
— В таком случае имею честь оставаться вашим пленником, — учтиво поклонился Ричард Львиное Сердце императору Священной Римской империи.
Благородные чувства, которые Генрих стал испытывать по отношению к Ричарду после суда в Шпайере, однако, не помешали ему продолжать требовать за короля Англии огромный выкуп. Он отправил в Англию письмо, в котором была названа сумма неслыханная — пятьсот тысяч марок серебром. В Англии это вызвало взрыв негодования, и многие рыцари поклялись найти, где прячут Ричарда, и во что бы то ни стало освободить его. Даже если для этого потребуется убить самого императора Священной Римской империи. Трубадур Блондель де Нель, который когда-то в юности учил Ричарда игре на лютне, тоже отправился в Германию, имея весьма своеобычный замысел освобождения Ричарда. Дело в том, что некогда они с будущим королем Англии забавлялись в состязаниях, кто кого перепоет, а также соревновались, кто первый услышит издалека пение другого. И вот теперь Блондель уверял, что если находящийся в узилище Ричард услышит песню своего учителя, то он тотчас откликнется на нее громогласным пением и таким образом обнаружит свое местонахождение. Все признали замысел Блонделя остроумным и дали небогатому трубадуру много денег, чтобы он имел возможность поездить по немецким землям и при этом не голодать. Первым делом Блондель отправился в Шпайер, ибо слух о шпайерском судилище успел распространиться. Он попел в самом Шпайере, затем отправился с пением по окрестностям, стараясь не упустить ни один замок, ни одно поместье, где мог бы содержаться сиятельный узник.
Другой старый знакомец Ричарда, Бертран де Борн, сказал, что нужно ездить по городам Германии и всюду затевать драки, и тогда, во время драки, кто-нибудь из местных жителей непременно проболтается про местонахождение Ричарда. Правда, сам де Борн никуда не поехал, ссылаясь на подагру.
Королева Элеонора принялась рассылать повсюду письма с просьбой собирать деньги на выкуп Ричарда, а королева Беренгария тем временем жила при дворе своего отца, Санчо Мудрого, в Наварре, и желала тоже отправиться на поиски мужа, но беда в том, что Санчо в это время был смертельно болен, и любящая дочь не могла покинуть его в таком состоянии, разрываясь между любовью к отцу и любовью к супругу.
Великий магистр ордена тамплиеров Робер де Сабле внезапно воспылал стремлением направить усилия своих рыцарей на поиски и освобождение короля Англии, о котором вспоминал со все большим восхищением, и всюду говорил о том, как он мечтает вновь увидеть доблестного короля-крестоносца в Святой Земле. Однако недолго он тосковал по Ричарду. Внезапная болезнь свалила де Сабле, и он скончался, а на его место был избран сенешаль Жильбер Эрай, пользующийся сильной поддержкой Жана де Жизора.
Сочинения трубадуров и труверов наполнились возмущением по поводу поведения императора Генриха и молчания Папы Целестина. Все лучшие певцы в своих песнях требовали немедленного освобождения короля поэтов и поэта среди королей. Летописец Амбруаз тоже отправился в Германию на поиски своего государя, уверяя, что определит местонахождение пленника по особому рыжеватому сиянию, которое по ночам можно видеть над домом или шатром, в котором ночует Ричард. Барон Меркадье сопровождал Амбруаза, хотя и признавался, что никогда не видел сияния, о котором вдруг заговорил летописец.
Генрих Лев объявил о том, что, покуда король Англии находится в плену у Штауфенов, он усилит свои действия, направленные на свержение власти императора Генриха. Но особенного рвения в поисках Ричарда он не проявлял, хотя и знал об отказе шурина принести омаж императору.
Даже король Сицилии Танкред Лечче направил своих людей на поиски места заточения короля Львиное Сердце, а сицилийцы сочиняли песни о том, как они присвоили Рикардо прозвище Корлеоне.
Только король Франции Филипп-Август и младший брат Ричарда Жан Сантерр продолжали доказывать всем, что Ричард продал свою душу дьяволу, и называли его не иначе как рыжим чертом. Они требовали нового судебного разбирательства и даже смертной казни короля-трубадура. Обоих еще злило то обстоятельство, что им никак не удавалось достичь значительных успехов в войне против вассалов Ричарда, остававшихся верными Львиному Сердцу.
Но где же в это самое время билось львиное сердце короля Англии? Увы, не там, где его искали Блондель, Амбруаз, Меркадье и прочие поклонники Ричарда, истосковавшиеся по его волшебному пению. Император Генрих поселил своего пленника в замке Трифель, расположенном в Эльзасе на высокой горе Шарфенберг, окруженной прекрасной речной долиной. Здесь в густых лесах в необычайном избытке водилась всяческая живность, шарфенбергские чащобы издавна славились как одно из лучших охотничьих угодий императора, некогда здесь любил пускать стрелу в зверя и птицу сам Карл Великий. Ричарду разрешено было охотиться сколько душа пожелает, чем он с удовольствием и занялся, доселе удрученный безвылазным сидением в Дюренштейне. Почетная охрана из пятидесяти рыцарей постоянно сопровождала короля Англии, следя за тем, чтобы он не совершил побег. Обходились с ним самым любезным образом, он снова начал сочинять песни, на сей раз в жанре элегии, немного подражая Овидию. Первая из написанных в Трифеле начиналась с рассуждения о том, что обидеть пленника так же просто и безопасно, как обидеть покойника, а посему никто этим не занимается, находя сие занятие скучным и глупым.
Шло время, наступила осень. Однажды утром Ричард проснулся от того, что где-то далеко звучал знакомый голос, поющий знакомую песню:
Когда Римбаут без ответной любви
Устал в этом мире жить,
Тогда Римбаут смертью решил
Любви конец положить.
Это была любовная кансона трубадура Блонделя, в которой рассказывалось о том, как влюбленный юноша покончил с собой от неразделенной любви, надеясь, что за порогом смерти кончаются любовные муки. Но оказалось, что с того света предмет любви Римбаута выглядел еще привлекательнее, да к тому же девушка, узнав о смерти своего воздыхателя, стала все больше думать о нем и полюбила его. И вот теперь она ответила на его чувство, но они снова не могли воссоединиться.
Вскочив, Ричард подбежал к окну, распахнул его настежь и громко запел в ответ:
Если это ты, Блондель де Нель,
Поешь под моим окном,
Знать, не октябрь теперь, а апрель
И мир перевернулся вверх дном.
Он замолчал, ожидая, что будет дальше. Прошло немного времени, и голос Блонделя вновь зазвучал, но теперь он был громче и веселее:
Теперь-то я знаю, где соловей
В клетке своей сидит,
И теперь птицелов гораздо скорей
Соловушку освободит!
Чувствуя, как сильно бьется сердце, Ричард пропел еще громче невидимому другу:
Проведав про то, где клетка моя,
Спеши, белокурый[148], прочь!
И пусть узнает, где спрятан я,
Мудрого Санчо дочь.
После этого все стихло. Спустя некоторое время в комнату Ричарда постучались и спросили, что это было за пение.
— Какой-то бродячий трувер из Пикардии пел о том, как тяжко ему с похмелья, — ответил Ричард.
— Но там пелось про соловья и клетку, — с недоверием возразил барон фон Мурбах, один из главных охранников Ричарда в замке Трифель.
— К сожалению, дорогой Вольфрам, — отвечал Мурбаху король Англии, — вы не вполне владеете куртуазным языком, на котором соловей, томящийся в клетке, означает душу, которая мается от похмелья.
— Не хитрите, ваше величество, — возразил с улыбкой барон. — Вы в ответ пели про то, что дочь Санчо Мудрого должна скорее узнать, где ваша клетка. При чем тут похмелье? Вы дали знак одному из ваших друзей-трубадуров. А я-то, дурень, спросонья не понял, в чем дело! Немедленно прикажу пуститься на поиски певуна.
На другой день Ричард полюбопытствовал, удалось ли схватить того, кто пел вчера на заре под окнами замка, и Вольфрам фон Мурбах со вздохом ответил, что, к сожалению, погоня и поиски не увенчались успехом.
К концу осени уже все знали, что король Ричард Львиное Сердце содержится в левобережной Аламаннии, в замке Трифель, и император хотел было перевести пленника в другое место. Но в это время Папа Целестин вспомнил наконец, что с пленением Ричарда нарушена священная неприкосновенность крестоносца, притом одного из вождей крестоносцев; он потребовал от Генриха, чтобы тот резко снизил требуемую сумму выкупа, и объявил, что если к следующей Пасхе король Англии будет оставаться в неволе, то императора Генриха и короля Франции Филиппа ждет временное церковное отлучение. Оставив Ричарда в Трифеле, Генрих сначала снизил сумму до трехсот тысяч, а после Рождества согласился на сто пятьдесят тысяч марок серебром, что и так было несказанно много, и Генрих в итоге получал втрое больше, чем он заплатил за Ричарда герцогу Леопольду. Он все же склонил Ричарда к принесению омажа, но при одной оговорке, что Ричард сохраняет за собой право никогда не воевать против Вельфов.
