Покончив с ногами, Джахан осмотрел хобот и с радостью удостоверился, что на нем нет ни единой бородавки. Проверил, не завелись ли в хвосте блохи и клещи. За ушами у слонов есть участки мягкой кожи, и там иногда гнездятся вши, которые причиняют им неимоверные страдания. Как ни удивительно, эти громадные звери абсолютно беспомощны перед крошечными паразитами. Вошь, которую трудно разглядеть невооруженным глазом, способна превратить жизнь гиганта в ад. За ушами у Чоты обнаружилось несколько небольших коричневых шишек, но, к счастью, никаких вшей не оказалось. Джахан вымыл слона, проверяя, нет ли у него на спине ран или болячек, а когда тот высох, натер его оливковым маслом. Чота переносил все безропотно, явно наслаждаясь тем, что о нем так заботятся. Джахан тоже получал огромное удовольствие, ухаживая за слоном. Боль, терзавшая его сердце, притупилась, хотя он и догадывался, что вскоре она вернется с прежней остротой. Закончив возиться с Чотой, Джахан отступил на шаг в сторону, любуясь своим питомцем. Слон несколько раз взмахнул хоботом, словно спрашивая, как он выглядит.
– Красавец, просто глаз не отведешь! – заверил его Джахан.
Внезапно сквозь приоткрытую дверь донеслись шаги.
– Оставь здесь! – крикнул Джахан, решив, что это слуга, который принес ему ужин. Но то был мастер Синан. Ученик поспешно вытер руки тряпкой и поспешил навстречу мастеру. – Добро пожаловать, учитель, – сказал он и тут же понял, что приглашать подобным образом зодчего в сарай довольно глупо. – Вы хотите поговорить со мной?
– Да, хочу.
Джахан набросил на копну сена бархатную попону Чоты, устроив что-то вроде сиденья.
– Я и думать не думал, что когда-либо мне придется обратиться к тебе с подобной просьбой, – произнес Синан, усевшись.
– О чем же вы хотите просить, учитель? – поинтересовался Джахан, отнюдь не уверенный, что желает услышать ответ.
– Тебе придется пустить в ход свое искусство. Я имею в виду не мастерство рисовальщика. Речь идет о других твоих навыках, если только их можно так назвать.
Щеки Джахана покрыла бледность. А зодчий, сделав над собой усилие, пояснил:
– Мне известно, что в прежние времена ты не упускал случая присвоить кое-какие безделушки, принадлежавшие другим людям. Я знаю также, что ты уже давно оставил это бесславное занятие.
Джахан едва не сгорел со стыда заживо. Неужели учителю было ведомо, что он промышляет мелким воровством?! Более всего на свете Джахану хотелось провалиться сквозь землю. Но это было невозможно, а отрицать свою вину он счел бессмысленным.
– Да… я… это правда… но я не понимаю… – пробормотал он.
– Чего же тут непонятного, сынок? – пожал плечами Синан. – Я хочу, чтобы ты кое-что украл. – (Джахан изумленно уставился на учителя.) – Завтра, как ты знаешь, Обсерваторию снесут. А там находятся редкие книги и ценные инструменты. Беда разразилась так стремительно, что Такиюддин не успел ничего вывезти. Сейчас двери Обсерватории заперты, и проникнуть туда нельзя. – (Джахан кивнул, начиная догадываться, чего от него хотят.) – Если мы спасем хотя бы несколько книг, это послужит утешением нашему дорогому другу.
– Вы правы, учитель.
– Конечно, ты можешь отказаться, – продолжал Синан, понизив голос до шепота. – Возможно, я совершаю ошибку, толкая тебя на подобный поступок.
– Я сделаю то, о чем вы просите, учитель.
– Помни, сынок, ты подвергаешь себя опасности.
– Воровство – вообще чрезвычайно опасное ремесло, учитель. Если только можно назвать его ремеслом.
Губы Синана тронула задумчивая улыбка. Он смотрел на своего ученика так, словно тот одновременно и огорчал и радовал его.
– Пусть это останется нашей тайной, – сказал Синан.
– Мы разделим ее только с Чотой, – кивнул Джахан. – В отличие от лошади, слон передвигается почти бесшумно. И на нем больше можно увезти.
– Хорошо. Мы поедем на слоне.
– Мы? Вы хотите сказать, что поедете со мной?
– А как же иначе? Неужели я позволю тебе рисковать в одиночку?
Джахан не ожидал подобного поворота событий. Ведь одно дело, если схватят с поличным погонщика слона: его накажут как обычного вора. Но если на месте преступления поймают главного придворного строителя, он потеряет всё: и свою репутацию, и положение при дворе. Семья мастера, его ученики и рабочие – все те, кого он не оставлял своим попечением, лишатся поддержки и опоры. Этого никак нельзя было допустить.
– Учитель, я могу работать только в одиночку, – произнес Джахан непререкаемым тоном. – Иначе ничего не получится.
Мастер пытался уговорить ученика, но тот твердо стоял на своем. В конце концов Синан заявил, что от столь рискованного намерения следует отказаться. Путь назад уже отрезан, возразил Джахан. Теперь, когда учитель заронил ему в душу мысль спасти редкие книги и инструменты, он сделает это во что бы то ни стало. Они еще долго не могли прийти к согласию. То был странный спор. Противники не переступали границ вежливости, но каждый насмерть стоял на своем.
– Хорошо, пусть будет по-твоему. – Синан махнул рукой, признавая свое поражение. Или выражая Джахану полное доверие?
Так или иначе, он вручил ученику кошелек с деньгами, чтобы тот, столкнувшись с ночным дозором, попытался подкупить стражников. Конечно, стражники могут оказаться неподкупными и схватить его. Но с тем же успехом могут и отпустить, соблазнившись деньгами. Все зависело от воли Провидения.
Заслышав шаги за стенами сарая, учитель и ученик настороженно смолкли. То был мальчик-слуга, принесший поднос с ужином: миска с похлебкой, хлеб, кувшин с водой и тарелка с пахлавой.
– Ешь! – распорядился Синан. – Нынешней ночью тебе понадобятся силы.
Джахан отщипнул кусочек хлеба, обмакнул его в похлебку и принялся жевать. И внезапно спохватился:
– Скажите, учитель, а есть в Обсерватории какая-нибудь вещь, которую мне следует вынести в первую очередь?
Синан как будто ждал этого вопроса.
– Думаю, ты поступишь разумно, если прежде всего попытаешься спасти книги, – ответил он. – Инструменты слишком тяжелые и громоздкие. Постарайся найти зидж: ты знаешь, сколько труда вложил в него наш друг.
«Зидж – это карта звездного неба, на которую были потрачены годы кропотливой работы. Почему же главный придворный астроном не хранил ее у себя дома?» – удивился Джахан. Но вслух ничего не сказал.
Учитель словно прочел его мысли:
– Такиюддин считал своим домом Обсерваторию. Именно там он хранил то, что имело для него наибольшую ценность.
Джахан проглотил несколько ложек супа, а остаток хлеба сунул в сумку, висевшую у него за поясом.
– Я готов, учитель.
Над городом стояла полная луна – этот небесный фонарь, свидетель вечности. Джахан направил Чоту в сторону Тофаны.
Два высоких здания Обсерватории жались друг к другу, подобно двум гигантам, обнявшимся перед разлукой. Сердце у Джахана болезненно сжалось, когда он подумал, что завтра на этом месте будут валяться лишь груды обломков. Соскочив со спины слона, он прислушался. Все было тихо. Джахан приказал Чоте ждать здесь и угостил его орехами и грушами, которые слон с удовольствием отправил в рот. Джахан захватил с собой несколько мешков, чтобы вынести книги. Трижды поцеловав слона в хобот – он верил, что это приносит удачу, – Джахан направился к воротам Обсерватории.
Сначала он попытался проникнуть в здание через главные ворота, но там висел ржавый замок. Джахан повозился с ним, пустив в ход острый гвоздь, который принес с собой. Ученик архитектора быстро сообразил, что открыть замок не составит труда, а вот повесить его назад целым и невредимым вряд ли удастся. А значит, люди, которые придут сюда завтра утром, стразу догадаются, что ночью в Обсерватории кто-то побывал.
Допустить этого было нельзя. Джахан прокрался вдоль стены. Оба здания были снабжены черным ходом, а поскольку они были соединены крытым переходом, не имело значения, в какую именно дверь проникнет ночной гость. Двери были заперты, но Джахан быстро отыскал то, что ему было нужно: большое круглое окно на нижнем этаже. Зимой Такиюддин жаловался, что окно закрывается неплотно, и просил починить раму, однако просьбу его так и не выполнили – руки не дошли. А когда наступила теплая пора, об окне и вовсе позабыли.
Джахан метнулся к окну, распахнул его и проскользнул внутрь. В Обсерватории стояла кромешная тьма. Джахан этого не ожидал. Он замер в растерянности, не представляя, в какую сторону двигаться. Но вскоре его глаза привыкли к темноте, и он начал различать очертания предметов. Поднявшись по винтовой лестнице, Джахан оказался в библиотеке. Запах бумаги, пергамента, чернил и кожи ударил ему в нос. На полках стояли книги, обреченные на уничтожение. Здесь были тысячи научных трактатов, карт, манускриптов. Джахан в замешательстве скользил глазами по кожаным корешкам. Как понять, какие из книг имеют наибольшую ценность? По каким признакам судить об этом? В первую очередь брать самые древние? Или же спасать труды прославленных авторов?
