Из-за тяжести в голове Абдуррабих почувствовал раздражение:
— Ты уйдёшь к ней после долгой-долгой жизни, но не надо торопиться…
7
Однажды вечером в баре рассказали историю жизни Захиры. Самака Аль-Иладж, главарь клана, сказал:
— Впервые из-за неё убивают великого вождя клана…
Абдуррабих притворился мужественным и сказал:
— Она поплатилась за это…
Джибрил Аль-Фас, шейх переулка, сказал:
— Не делай вида, будто исцелился от любви…
Абдуррабих вызывающе ответил ему:
— Я просто боюсь, что её смерть искупит причинённое ею зло, и уготовит для неё место в раю!
Санкар Аш-Шаммам, владелец бара, засмеялся:
— Ты желаешь ей гореть в огне, лишь бы гарантировать себе там встречу с нею!
Застонав, Абдуррабих избавился от своего притворства:
— Какая жалость! Неужели такая пленительная красота стала пищей для червяков?
А затем раскатистым голосом сказал:
— Поверьте мне, она любила меня так, что чуть ли не поклонялась мне, однако была безумна…
И голосом, больше напоминавшим рёв осла, запел:
Эй, парень в ажурной шапке, Скажи мне, кто сделал это? Сердце моё поймано в ловушку. Пусть она и твой разум займёт. 8
Джалаль пошёл учиться в начальную кораническую школу. Он был миловидным, смышлёным мальчиком, крайне подвижным и крепко сбитым. Однажды от него потребовали заучить наизусть такой аят: «Каждая душа вкусит смерть». И он спросил учителя:
— Зачем нам смерть?
Шейх ответил:
— Такова мудрость Аллаха, Творца всякой вещи.
И Джалаль упрямо спросил ещё раз:
— Но всё же — зачем?
Шейх разгневался, вытянул его для экзекуции и выпорол его по спине голой пальмовой ветвью. Мальчик с плачем заорал. Целый день гнев его не мог никак успокоиться. Ничего подобного бы не приключилось с ним, если бы его мать сияла жизнью, а мир сиял бы от её присутствия.
9
В начальной школе и во всём переулке Джалаль подвергался жестоким нападкам детей. Каждый мальчик дразнил его выкриками: «Сын Захиры!» Вечно он слышал это «сын Захиры»! Это что, ругательство что ли, бандиты малолетние? Они бросали в него неизвестными ему отрывками из её биографии, словно осколками от снаряда: «Предательница!», «Изменница!», «Многомужница!», «Высокомерная!», «Жестокая!» «Прислуга!», «Фальшивая дама!»
Тогда мальчик помчался к отцу и спросил его:
— Почему они оскорбляют мою мать?
Тот приласкал и утешил его:
— Она была прекраснее ангелов.
Отец порекомендовал ему:
— Заставь их замолчать при помощи терпения.
За мстительным хмурым взглядом скрылась его красота. Он протестующе спросил отца:
— Терпения?!
И отец с беспокойством поглядел на него.
10
Одно слово — отсюда, другое — оттуда, и так вся история жизни его матери незаметно просочилась к нему. Он отказывался верить. Но даже когда вынужден был поверить, то считать что-либо в действиях матери постыдным. Мать оставалась для него ангелом, что бы она ни совершила. Что же такого плохого в том, если человек тянется к полумесяцу на самой верхушке минарета? Но какое было дело до логики тем ребятам — маленьким дьяволам с улицы?
Вот так Джалаль был вынужден пускаться из одной драки в другую. По правде говоря, ему хотелось нечто иного. Он всегда был дружелюбным и всегда старался быть со всеми в хороших отношениях. Другие же ребята презирали это и желали задеть его. Он был твёрд и не поддавался на их провокации и упорно противостоял невозможному, как бронёй вооружившись не свойственной ему жестокостью. На слова он отвечал ударом, так что конфликтов, в которые он был втянут, становилось всё больше, а победы лишь укрепляли его уверенность в себе. Он стал опасным подростком, известный своими дьявольскими проделками. Его сила повысила его в глазах окружающих и заставила замолчать его врагов. Он же был пьян силой и поклонялся ей.
11
В начальной коранической школе он вновь повстречал своего брата Ради. Он был сыном убийцы, однако также и жертвой его: нежный, хорошо воспитанный и слабый мальчик. Над ним также издевались и прозвали «сыном Захиры», и тот всякий раз был готов разрыдаться. Джалаль вступался за него, пока не заставил недругов замолкнуть. Мальчик привязался к нему и говорил:
— Ты мой брат, и я горжусь тобой!
У Ради не было такой же красоты и силы, как у него самого, однако воспитан он был превосходно. Однажды он предложил ему:
— Я приглашаю тебя на обед к себе домой.
12
Так Джалаль отправился в дом покойного Азиза Ан-Наджи. Он увидел там престарелую благородную мадам Азизу, а также мадам Ульфат. Они радушно поприветствовали его, восхитившись его красотой и превосходной физической формой, а он поцеловал им руки. Он увидел там также Камар — младшую из дочерей мастера Азиза, красивую, жизнерадостную девушку моложе его на пару лет. Он был ослеплён её красотой и долго глядел на неё за обедом и после него. А когда он остался один на один с Ради, сказал ему:
— Ты не думаешь, что Камар так же красива, как наша мать?
Ради лишь равнодушно покачал головой, и Джамаль сказал:
— Какой же ты счастливый, что живёшь с ней в одном доме…
Ради ответил:
— В ней мне нравится лишь её голос.
13
Джалаль приближался к половой зрелости. Он понимал все аспекты своей жизни — как хорошие, так и плохие. Он упрямо верил в то, что его мать была великой женщиной, которую только знал их переулок. Он вёл свой рода от главы семейства Ан-Наджи, исчезновение которого оставалось загадкой до сих пор. Он не был главой клана подобно Самаке Аль-Иладжу, но был угодником Божьим, подобно Хидру. В своих фантазиях Джалаль разбивал головы, полные навязчивых и злых идей, дружил с ангелами с золотыми крыльями, стучал в дверь дервишской обители, и ему открылись её створчатые двери. Тревога, закутанная во тьму
