Князь, княгиня и епископ благословили последних княжичей и возвратились на свои места, дабы услышать тех, кому было что сказать. Нужно было также решить, кого послать в уделы в помощь князьям для управления делами и землями. Знали Владимир и Добрыня, что многие в гриднице рассчитывали на внимание князя к их особам или к своим чадам. Так, воевода Косарь-старший надеялся на то, что его сына, воеводу Стаса, пошлют в Новгород с Вышеславом, и он уже говорил об этом Добрыне. Но новгородский удел был мил и дорог другу Добрыни Ивану Путяте: там у него было и подворье, и узы кровные, и звало предание об убиенных. Добрыня обещал Ивану поддержку, потому как считал, что этому воеводе сам Бог велел быть наместником при князе в славном граде.
Обкатывали в головах свои расчеты и воеводы Блуд, Волк и Посвист, да и боярин Глеб Кожемяка думал пристроить своих сыновей к власти, потому как военных забот у них не было: Русь жила в замирении с соседями. Не один час потратили великий князь и его мудрый советник Добрыня для того, чтобы каждый желающий получить для себя или для своих чад угодное место покинул княжеское подворье без обиды. Да всё решилось благополучно. Мудрые мужи Владимир и Добрыня, гораздые в государственных делах, прислушались к голосу столь же богатой разумом княгини Анны, и по её совету в Новгород уходили Иван Путята и Стас Косарь.
- Пошли, мой государь, в сей славный город двух рачительных мужей и повели одному быть правителем при князе - сего достоин Путята, другому поручи стать воеводой княжьей дружины. Стас Косарь - воин прехрабрый и сведущий в справе.
Воевода Игнатий Блуд хотел, чтобы его сын стоял рядом с князем Позвиздом в Смоленске, и его желание исполнили. Воеводы Волк и Посвист отправляли своих сыновей в Полоцк и Суздаль, как того хотели. Князь Владимир посчитался и с желанием своих сыновей. У них тоже был интерес к тем, кто будет близко от них.
* * *
Утвердив на Руси уделы, великий князь и его сыновья продолжали мирно обустраивать землю, поднимали новые города, возводили храмы, торговали с Европой и Азией. Не ведая того, россияне достигли вершины расцвета великой державы Рюриковичей. «Гардарика» - страна городов - так именовали Русь в Европе в конце княжения умного и славного подвигами Владимира. Ещё Русь называли в ту пору державой богатырских застав. Заселение порубежных земель было делом хлопотным, но Владимир и здесь находил мудрое решение. Он говорил Добрыне, которому поручал искать мужей в порубежные города:
- Ты мне кабальных холопов не набирай на службу в крепостях. Кабальному холопу не оборонить Русь. Ищи людей вольных, храбрых. Они, воины отменные, будут и пахарями, и охотниками славными, и тогда ополчение, стерегущее Русь, защитит нас от набегов кочевников.
- Да где я найду столько люду, чтобы все города-заставы храбрыми заселить? - возражал Добрыня.
- Ищи людей на севере, за Новгородом и Псковом до самого Белого моря. И восточные земли не забудь, - наставлял князь дядюшку.
В эти же годы князь Владимир не только старался наполнять воинами порубежные города, но и наделял вольных людей землей в степях, пустынных без конца и края. Он щедро одаривал черноземами всех, кто приезжал на южные рубежи Руси из лесной глухомани севера и востока. Иногда князь встречал переселенцев вместе с княгиней Анной. Они наказывали:
- Живите вольно, русичи, берите земли в степях, сколько осилите.
Радовались князь и княгиня, взирая на то, как их великая держава становится ещё и могучей. И пребывали князь и княгиня в эти созидательные годы в добром расположении духа и здравии.
Но благодатной горе на Руси близился конец. К княжеским теремам подкрадывалась беда. Всё чаще стала недомогать княгиня Анна. По ночам она долго и тяжело кашляла, и однажды Владимир увидел на её платке кровь. Он испугался и позвал лекарей, которых Анне прислали из Византии, спросил их, известно ли им, что княгиня больна. Лекари смотрели на князя жалкими глазами и не могли сказать ему ничего утешительного. Они лечили Анну уже давно и знали истоки её болезни. Анна получила её, как они признались, в наследство от матери. Помнили они, что она скончалась почти в том же возрасте, в каком пребывала Анна. Неведомая болезнь, против которой оказались бессильны лучшие лекари Византии, перешла к дочери, как багрянородность. Позже люди назвали её чахоткой. День ото дня Анна слабела и в одно погожее весеннее утро не смогла встать с ложа. Вскоре, чувствуя близость кончины, Анна попросила Владимира позвать Анастаса, чтобы исповедаться и причаститься.
И пришел уже изрядно постаревший епископ Анастас. Он провел близ соотечественницы весь день и вечер, много молился во спасение её души, понимая, что она вот-вот отойдет в мир иной. Он исповедал Анну, причастил - совершил последние христианские обряды. Тогда она попросила позвать Владимира и детей. Позвизд и Судислав, давно уведомленные о болезни матери, приехали в Киев. Они вошли в опочивальню, но у Анны не было сил сказать им что-либо, она лишь смотрела на Владимира, Позвизда и Судислава большими темно-карими глазами, покоящимися в черных провалах, и страдала за них душой. Всевышний открыл ей в последний час судьбы всех троих самых близких ей людей. Он обещал ей скорую встречу с ними.
Анна не могла поведать ни супругу, ни сыновьям их печальную участь в земной скорбной юдоли, но обещала им ласку и покой в запредельном мире.
Наступила душная ночь. Усталый епископ Анастас задремал близ Анны, поодаль на скамье дремали лекари. Только князь Владимир, сыновья и Гликерия сидели у изголовья княгини и не спускали глаз с её лица. Князь Владимир видел свет и нежное голубое мерцание, исходящие от этого лица, и понимал, что это святое сияние. Он пытался вспомнить, была ли когда-нибудь Анна несправедлива, жестокосердна, корыстна, завистлива, и не мог припомнить ничего подобного. Жизнь Анны казалась ему великим примером благочестия и любви к ближнему, ко всему земному. Она, по здравому размышлению князя, являлась святой женщиной. В этот горестный час Владимир жаждал одного: соединиться с нею и уйти из земной жизни вместе.
Анна и Владимир прожили в любви двадцать три года. Она родила двух сыновей, вырастила их и скончалась на сорок седьмом году жизни. Анна была на Руси первой княгиней-христианкой от рождения, памятная россиянам как перст небесной благодати, почитаемая всей великой державой.
Багрянородную Анну похоронили в княжеской усыпальнице рядом с великой княгиней Ольгой. Жарким апрельским днём 1011 года в Киеве не осталось в домах ни одной живой души. Все горожане вышли на улицы, чтобы проводить в последний путь защитницу сирых и бедных, заступницу всех россиян. Её чтили за то, что, будучи чужестранкой, она преданно и чисто по-русски любила их благочестивого князя. Только ей приписывали россиянки то, что князь забыл о ненасытном женолюбии и никогда при Анне не покушался на честь и достоинство юных дев.
Ещё в те дни, когда Анна болела, по первой весенней воде Владимир снарядил гонцов в Царьград, чтобы уведомили братьев Василия и Константина о тяжелой болезни их сестры. Они прислали своих послов, но с опозданием: по княгине Анне были уже справлены девятины.
Кончина Анны надломила силы Владимира. Душа его изнемогала от смертной тоски. После сорокового дня он уехал в Вышгород и жил там в полном затворничестве почти год. Да не нарушил бы этого затворничества до конца дней своих, если бы однажды не приехали к нему Ярослав с женой Ириной и дочь Мария с мужем, польским королем Казимиром. С ними приехал и Добрыня, который всё это время управлял делами державы в Киеве. В тот же день к вечеру прискакали сыновья Владимира - князья Борис и Глеб. А как все собрались и оказали почести великому князю, Добрыня за вечерней трапезой воскликнул:
- Князь-батюшка, хватит пребывать в темнице! На ясный свет тебя просим показаться, в стольный град вернуться.
И все прибывшие гости приветствовали князя весельем, все были шумны, особенно блистательный король Казимир и очаровательная королева Мария. И все вели себя загадочно.
Но князь Владимир не был расположен к веселью. Он предавался грусти. Приближалась годовщина со дня кончины Анны, и эта потеря ещё давила князя. Однако коль скоро прибыли гости, то Владимир в меру сил постарался скрыть своё печальное состояние, приободрился. Он приветливо разговаривал с ними, был несказанно рад приезду Бориса и Глеба. И с Ярославом и его женой был ласков. Она обещала подарить свекру внука. И всё-таки Владимир догадывался, что близкие собрались не только для того, чтобы навестить его, но и с какой-то тайной целью. Владимиру оставалось лишь гадать, и пока не накрыли столы и все не сели к ним, он маялся, желая угадать причину приезда детей и других гостей. Даже преданный князю Добрыня был загадочно молчалив. «Ну погодите, как бы боком не вышла вам эта скрытность», - подумал Владимир.
